Владислав Сергеев - Господарь

Роман погрузился в изучение документов, на своём столе.

На улице быстро согласовали свои действия. Александр, как и ранее, следил за Штаубергом, в горы он не ехал. Алексей, вёз Роста сначала домой, затем в больницу, и после, снова домой. Игорь, ждал парней у Роста…

…Не теряя драгоценного времени, князь отправил воя за отрядом Драги. Штурм закончен, надо поставить подразделению иные задачи. Архиепископ, выбрал самого проворного монаха, и послал того в близлежащий городок, купить телегу с лошадьми. Оставшиеся, от погибших «драконов», верховые, мало подходили для гужевых перевозок. Раненным воям, священнослужители оказывали посильную медицинскую помощь. Вскоре пришёл Драго, со своими воями. Влад, вкратце ввёл его в курс событий и выслушал его рапорт. Услышав новость о гибели воеводы, десятник искренне опечалился, уж больно сильно любили и уважали «драконы» своего командира. В его отряде практически ничего не произошло. К ним в руки попался, токмо один ландскнехт, сумевший сбежать из крепости. Удовлетворённо кивнув, князь подозвал китайца и распорядился вынести, гроб с упырём во двор. Лу Минь отобрал десяток особенно крепких воев, весьма тяжёлый гроб у Аттилы. Не жалел кровосос злата на его отделку. Из всех пострадавших в схватках, лишь один «дракон» оказался, действительно тяжело ранен. Остальные, после штопок и перевязок, снова стали в строй.

На телеге, запряжённой двумя деревенскими битюгами[76], приехал инок, посланный в Хуст. На неё, вои погрузили домовину с упырём, и прикрыли сеном. После короткого совещания, решили опять разделиться. Драго, с большинством «драконов», должны не мешкая, отвезти тела погибших домой, в Тырговиште. А князь, с архиепископом и китайцем, взяв с собой пару воев да иноков, везти гроб, для захоронения в горы. Вскоре, оба отряда тронулись в путь.

Дорога Влада лежала на север, в сторону Карпат. Как и предполагал Иона, телега заметно тормозила скорость передвижения. Размеренно шедшие битюги, ни в какую не хотели прибавить шагу, сколько монахи не подгоняли. Привыкшие, к размеренному крестьянскому труду, лошадки искренне не понимали необходимости, куда-то бежать. На удары кнута, они только поворачивали головы и удивлённо-обиженно поглядывали на людей. Их огромные, добрые и очень умные глаза, с немым укором, смотрели на инока, исполнявшего обязанности кучера. Наконец, лошади и монах смогли понять друг друга. Телега, почти вдвое прибавила ходу.

На ночь, остановились в небольшой дубовой роще. Монахи занялись животными и готовкой ужина. Вои споро поставили шатры и приступили к несению охраны. Очерёдность, князь установил заранее. Хотя, враг и повержен, но не стоит забывать, они находятся на территории сопредельного государства. Да и секретность, вещь необходимая, учитывая важность предстоящего дела. Подручными средствами споро огородили лагерь сложной системой ловушек и капканов, пройти сквозь которые незамечено, не удалось бы никому. За время, проведённое в сотне «драконов», оба воя превратились в истинных профессионалов, умеющих, практически всё. Разговоров, почти не велось. Потери друзей на всех легла тяжким грузом. Наскоро, без аппетита откушав, Влад удалился в свой шатёр.

Он лежал с открытыми глазами, глядя в матерчатый потолок, когда, перед входом, кто-то вопрошающе покашлял. Господарь недовольно поморщился, но узнав старческие горловые звуки, пригласил войти.

— Чего не спишь, отче?

— В моём возрасте, бессонница — дело привычное. Да и тебя, как я вижу, сон не берёт. Плохо?

— Хм. А сам как мыслишь?

— Терпи, княже, не много осталось. Вот схороним Аттилу, и конец.

— Чему конец? — со злостью вскипел Влад.

Он не кричал, нет, он — шипел. Боль, обида, горечь, злость на себя, на весь мир сошлись вместе в этом шёпоте. Весь, подавшись вперёд, он вперил взгляд в Иону. Холодные, карие глаза, при неярком свете свечей, пылали бешенством.

— Чему конец? Не будет вампира, будут турки, мадьяры, свои доморощенные иуды, за тридцать серебряников, продающие родную землю супостатам. Чему конец? О каком конце ты мне говоришь? Я потерял всех кого любил. Потерял даже тех, кого только хотел полюбить, а ты мне говоришь "конец".

— Прекрати! Что за сопли, господарь?! — почти прокричал архиепископ.

От неожиданности, Влад аж отпрянул назад. Всегда мягкий, добрый, никогда не повышавший голоса, священник кричал. Не лёгкими, интонацией, духовной наполненностью кричал, орал на князя. Гнев преобразил его. Плечи расправились, из семидесятилетнего старца, он вмиг преобразился в грозного мужа, умеющего отдавать приказы и заставлять людей, подчинятся своей воле. Таким архиепископа, Влад ещё не видел ни разу, за всё время их дружбы. Сие внезапное преображение, подействовало, на князя, сродни ушату ледяной волы, в знойный полдень.

— Чего ты хотел? Ты, князь, господарь Валашский! По праву крови и с Божеского веления, ты в ответе за страну свою многострадальную, за народ свой, за каждого человека в отдельности! Один, ты, потерял родных и близких, в сей войне? Да, почитай, в каждом доме смерть собрала богатый урожай!

Склонив голову на грудь, Влад слушал старика, внимал ему. Резки и обидны были те слова, что глаголил Иона. Не раз сжимались кулаки, белели костяшки пальцев от напруги. Но он слушал не перебивая, ибо ведал — прав, на сто процентов прав архиепископ. Раскис он, сломался. А нельзя так. Прав у него нет сдаваться. В ответе он за многих, не токмо за себя. Такова его планида, сие удел монарха, не про себя. Но про народ свой печься непрестанно.

— Хватит, — подняв голову, молвил спокойно князь.

Иона внимательно посмотрел на Влада.

— Я рад, что, пройдя через такие испытания, увидев столько горя, ты не разучился чувствовать и сопереживать. Что душа твоя не огрубела, не очерствела, от всей этой напасти. Токмо не сломайся, Влад. Я боюсь сего. Когда сильные, умеющие сопереживать, люди ломаются, наступает беда. Не знаю почему, но они превращаются в безжалостных тиранов и извергов, в тех, с кем ещё недавно боролись. Может, то сатана, видя малую слабинку своих врагов, вселяет в них сонмы демонов. Ведь, в горе, у человека душа открыта, вот нечистый и пользуется случаем, превращает своих супротивников, в исчадия ада. Держись, Влад! Не сдавайся! Молю тебя о том!

Архиепископ плакал. По худым, морщинистым щекам обильно текли слёзы. Мокрые от слёз глаза с мольбой смотрели на князя. Через мгновение, Влад обнял старца, крепко прижал к себе и заплакал. Затем, пал пред архиепископом на колени и поцеловал руку. Иона нежно погладил князя по голове и глотая слёзы, уже немного спокойнее сказал.

— Верю в тебя, и люблю, аки сына своего единородного.