Наталья Гвелесиани - Дорога цвета собаки

— Годар, очнись наконец! — звенящий на высоких тонах голос Мартина вернул его к действительности.

Годар обнаружил, что свесился с берега, опустив в воду руки по рукава. Мартин же был в седле и пожирал глазами небо, где летел со стороны Скира красный дракон.

Годар не запомнил, как оказался в седле. «Разбежимся в стороны, чтобы он не накрыл сразу обоих!»- крикнул Мартин через плечо: он гнал коня по диагонали — вправо, вглубь берега. Вцепившись в копье, Годар отпрянул влево, оставаясь, однако, у береговой линии. «Никаких больше грез. Не отвлекаться ни на секунду», — твердил он лихорадочно в мыслях, всматриваясь в ликующее чудовище.

Шквал огня и дыма оттеснил его к самой воде; дыма было больше, чем огня. Отпустив копье к земле, чтобы не напороться вслепую на Мартина, Годар заставил коня нырнуть в дымовую завесу и увидел, выйдя из нее, справа от терзаемого ветром шатра, дракона, который, медленно разевал пасть, вытягивая словно гусь, шею к озеру. Мартин находился в десяти метрах от левого его бока и ничего пока не предпринимал. Годар хотел дать ему знак, чтобы они начали атаку на чудовище разом, с обеих флангов, но Зеленый витязь вдруг исчез за стеной взвившегося пламяни — от шатра до озера встала высокая огненная стена. Дракон завернул шею назад и стена огня, гонимая его дыханием, распространилась дальше, в глубь степи, огибая и замыкая часть берега, где остался Мартин.

Когда круг по суше замкнулся — все произошло в считанные секунды, чудовище исчезло и на его месте вдруг обозначился, небрежно выпутываясь из клубящейся черноты, не кто иной, как шут Нор.

Шут Нор был в расшитом драконами шелковом балахоне, в средневековой китайской шапочке, придающей его длинному лицу с безукоризненно-привлекательными чертами умудренное, трагическое выражение. Человек с таким лицом не был смешон и в балахоне. Когда клубы дыма развеялись, Годар приметил желтые башмаки.

Шатер с его появлением перестал истерически терзать на себе шелка. Огненная стена вокруг части суши, где находился Мартин, выровнялась. Унялся треск, и не стало больше искр. Можно было подумать — в наступившей тишине горит природный газ из затаенных в земле горелок.

Кивнув Годору, как доброму знакомому, шут нырнул в шатер, откуда вскоре показалась его спина: пятясь, Нор держал по ведру в руках.

«Мартин! Мартин! — стучало со страшной болью в мозгу Годара, словно кто-то рубил его саблей. Сквозь боль его наконец осенило:- Так вот кто Нор- шут — оборотень!» С копьем наперевес Годар направил удивительно послушного коня к шатру. Ненависть, возмущение, обида — такие сильные, что в другое время Годар бы призадумался, откуда в нем скопилось столько яду — лишили его какого бы то ни было страха и разборчивости в средствах. В пяти шагах от гадливой спины он метнул в нее копье, хотя мог бы ударить, не выпуская его из рук и отметил с удовольствием, что попал в позвоночник. Конь его, врезавшись наскоку в шатер, неуклюже упал, путаясь в шелках. Годар успел высвободится из стремян до падения. Он приземлился на корточки. И моментально поднялся навстречу обернувшемуся Нору.

Сломанное копье валялось на земле. Барахтался в шелках устоявшего шатра конь. Нор же, выронивший из рук ведра, протянул вдруг к груди Годара указательный палец и произнес нежно, страдальчески и одновременно повелительно, как о деле, давно решенном:

— Не время ссориться. Возьмите ведро. Попробуем потушить огонь и вызволить товарища.

Странно, но Годар повиновался. И не только потому, что был подхлеснут напоминанием о товарище в огненном кольце. Ему показалось, что месть вскружила ему голову, что он напал на безоружного, а тот преподал ему урок великодушия. Кто знает, как далеко простирается великодушие дракона и какая загадка кроется в его душе…

Оба они — Годар и Нор — побежали к озеру.

Нор достиг воды первым, зачерпнул полное ведро и, широко, изящно размахнувшись, плеснул издали в огненную стену. При этом он склонил, не сгибая туловища, голову набок; на бронзовой щеке отразилось дрогнувшее пламя.

Годар кинулся со своим ведром к месту, где от покочнувшегося пламяни повалил дым — от его порции воды в огненной стене образовалось подобие лаза. Лицо обдало жаром и заволокло дымом, он едва не лишился сознания, успев, однако, прокричать в брешь имя Зеленого витязя.

После, когда они выпили в примыкающую к краю берега часть кольца с полсотни ведер, стало ясно, что стены, вгибаясь местами, не становятся меньше.

Не теряя надежды, Годар углубился вправо вдоль береговой линии. Он ощупывал огненное кольцо водой из почерневшего ведра, попытался докричаться до Мартина. И вдруг поймал себя на ощущении, что потерял из виду Нора. Не выпуская машинально ведра из рук, он вернулся стремглав к шатру.

Здесь его ожидало неприятное зрелище. В пепле потухшего костра среди обугленных бычих костей, покоился набоку его конь, придавив вместе с седельной сумкой, где находился оставшийся провиант, меч и щит. У горла его скопилась лужа крови. Сидевший рядом на камне Нор невозмутимо обтирал запятнившиеся башмаки большим синим платком. Кинжал, уже заботливо протертый, находился тут же, под рукой. Балахон Нора, его шапочка были чисты и аккуратны, словно не он носился в дыму рядом с перепачканным Годаром, у которого обгорели полы и без того обветшавшего плаща.

Отбросив платок, Нор неторопливо поднялся на расставленные ноги и, сложив руки на могучей груди, насмешливо погрузил в пылающее лицо Годара красивые, спокойные глаза — довольно мягкие и добродушные, на первый взгляд, неизменно-глубокие. Годар терялся, когда чувствовал эту глубину, хотя понимал, что за ней человеку — гибель. Мелькнула мысль: «Оборотень бы понравился принцессе». И следующая, с примесью обиды за влюбленного друга: «Легко быть красивым злодею».

Потом, когда Нор, лукаво извинившись, ходил божественной походкой хозяина к берегу, чтобы кинуть в озеро монету на счастье, предварительно выудив ее из мешочка с золотом, что хранил на поясе под балахоном, Годар уже не присматривался к его достоинствам. Стараясь не глядеть на лужу крови у горла мертвого коня, который так и не услышал за время похода доброго слова от хозяина, он думал над тем, почему еще жив и на каком ходу этот увертливый подлец задумал снять его с поля боя. Если бы Годар мог раскусить его логику!.. Прав был Мартин: мечем дракона не убъешь, не стоит выискивать слабые места на его теле.

— Славное утро, не правда ли, Годар? Давненько я не был в здешних местах, добродушно обратился к нему Нор, вернувшись к шатру и встав у входа, откинув обе полы, — чтобы встретить добрых гостей, я стартовал ночью непосредственно с дворцового купола. Фокус получился довольно пикантным. Бедняга караульный у лестницы, которого я подкупил, кажется, лишился рассудка. Но суть дела не в мелочах. Я вовремя встретил гостей, которых сам выбрал и сам пригласил. Или вы полагаете, что появились здесь по своей воле?