Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить

– Это салфетка-самобранка, – пояснил гноттиб. – Функции те же, но ассортимент поменьше. Поскромнее.

– Салфетки, значит, не запрещены? – посветлела лицом главная щедровская ведьма.

– А про них вообще мало кто знает. Они даже в Кадастр не попали. Ну что, где зелье?

– Сначала проверим твою салфеточку, – сказала Юля. Позвала моих маму и папу, усадила за стол, расстелила на нем салфетку. – Закажите что-нибудь!

– Кофейку бы, – протянул папа.

– Молока и творога, – шепотом сказала мама, потрясенная всем происшедшим.

Салфетка пошла волнами. Потом волны опали, и на ней оказался стеклянный кофейник, наполненный бурой жидкостью, стакан молока и пачка творога «Простоквашино».

– Попробуем, – сказала Юля. Взяла у Ванессы из буфета чашки, налила всем (кроме нас с Ванессой) предполагаемого кофе.

– Внимание! – строго сказала она. – Я первой дегустирую. Мало ли что…

Она отпила кофе, почмокала губами, сказала наконец:

– Кофе неплохой. Кажется, «Максвелл Хаус». Только без сахара.

– Сахар надо было заказывать отдельно, – ехидно подмигнул гноттиб. Он заметно повеселел, когда понял, что его салфетка работает как надо.

Потом мама отведала молока с творогом. Все оказалось неплохого качества.

Мы все повеселели. Пищевая проблема для моих родителей была решена.

– Ну что, – заключила Юля, – тогда мы вас оставляем под охраной Ванессы.

– Но я же буду отлучаться на работу, – развела руками хозяйка дома. – Как тут быть?

– Возьми отпуск, – посоветовала Юля кондукторше. – Без оплаты.

– А на что я буду существовать? – плаксиво заявила Ванесса.

– Вот, – протянула я ей карточку. – Пин-код – восемьдесят двенадцать. Тут тебе хватит денег.

Ванесса жадно схватила карточку:

– Спасибо тебе, Тийя.

– Это тебе спасибо, Ванесса, за то, что приютила моих родителей. Постарайся, чтобы они ни в чем не нуждались.

– Само собой. Ты не беспокойся, – кивнула Ванесса.

Я обняла маму и папу, прошептала им: «Держитесь» – и вышла из дома Ванессы.

Юля, гноттиб и я уселись на помело. Юля прошептала заклинание, и оно взмыло в воздух. Земля ушла из-под ног, я подумала о том, как хорошо быть крылатой, а от темы крыльев мои мысли плавно перетекли к теме Леканта. Что же делать? Как ему помочь освободиться от Лалит? Если бы я могла с ним связаться! Я бы сказала, что ничего страшного не произойдет и я не заревную, если он, гм, подарит Лалит ребенка. Ну не может же какой-то ребенок быть опасностью для всей Вселенной! Зато потом Лалит отпустила бы Леканта…

Наверное, я очень наивно рассуждаю, да?

У меня больше не было дома, это я поняла, когда мы пролетали мимо нашей многоэтажки. Возле нее суетились пожарные машины, и кругом пахло дымом. Вредить мне Лалит уже начала. Но до меня еще не добралась, и это обнадеживало.

– Поживешь пока у меня, – сказала Юля. – Заодно и безопасность твою я обеспечу.

– Спасибо тебе, Юля…

– Не за что. У меня карма такая – всем помогать. Кстати, я хотела с тобой поговорить кое о чем. Точнее, о ком.

– Юля, ты меня интригуешь.

– Да, это есть в моем каверзном характере – склонность к интригам и всякого рода мелким пакостям, – покаялась Юля. – Но сначала мы сварим зелье для нашего славного гноттиба. Эй, гноттиб!

– Да, ведьма?

– Правду говорят, что у вашей расы процветает многомужество? Что, мол, одна гноттибиха может четырех мужей иметь?

– Да, это правда, – важно ответил гноттиб.

– А почему так?

– Потому что женщин у нас мало, и мы их бережем.

– Слушай, Тиечка, как у гноттибов все закручено! Вот бы нам так. Мне одного мужика маловато будет, мне где-то штук шесть надо, чтобы все в хозяйстве блестело и работало. Вот Ромул к родственникам на месяц уехал, у меня дома ни уборки, ни стирки, все разбросано.

– Я у тебя уберусь. Все равно надо чем-то заняться, пока ты гноттибу будешь зелье варить.

– Ох, дорогая, вот за это спасибо!

Мы приземлились на балконе Юлиной квартиры. Юля открыла балконную дверь специальным заклятием, и мы вошли.

– Свет, – негромко сказала ведьма.

Зажглась под потолком небольшая люстра из чешского стекла. Она осветила глобальный, просто катастрофический беспорядок в гостиной. Громоздились какие-то коробки, мешки, пакеты. На них была небрежно брошена разнообразнейшая одежда, я даже увидела ведьмовской плащ. В центре всего этого безобразия красовался сервировочный столик, на котором стоял магический кристалл. На кристалле висел черный кружевной лифчик.

– Извини, – сказала Юля, сдергивая его с кристалла и отправляя куда-то в угол комнаты. – Подраспустилась я без Ромула.

– Ты не волнуйся, – сказала я ей. – Я все приберу. А ты вари зелье.

– Да, насчет зелья не обмани, – пристал к Юле гноттиб. – Натоптыши точно снимет?

– Точно, – кивнула ведьма. – Так, Тийя, делай все, что хочешь, только не устраивай разборок в этом буфете. Тут у меня вся ведьмовская наука сосредоточена.

– Хорошо, не буду.

Юля сунула помело под диван (оттуда, из-под дивана, выпорхнула стайка серых мотыльков и заплясала под люстрой), похлопала гноттиба по плечу и направилась к буфету. Раскрыла дверцы… И оттуда тоже вырвались мотыльки. Юля сердито от них отмахнулась. Взяла из буфета мешочки с травами, какие-то флаконы, банки и реторты. Нагруженная всем этим, она ухитрилась виртуозно закрыть створки и пробормотала:

– Я пошла варить зелье.

Она отправилась на кухню. Там зажегся свет и раздался грохот такой, словно сорвалось с полки примерно полдюжины кастрюль с крышками.

– Юля, тебе помочь? – на всякий случай крикнула я.

– Ни в коем случае! – донеслось из кухни. – Все нормально.

И я принялась за уборку. Я разобрала полки в платяном шкафу и разложила все аккуратно. Грязное белье я собрала и отправила в стиральную машину, которая простаивала в ванной. Пустые коробки отправила на балкон. Под коробками обнаружился пылесос. Ему я обрадовалась, как родному, и принялась пылесосить. Гноттиб, кстати, пылесоса испугался – забрался с ногами на диван, не двигался и наблюдал за его работой круглыми от ужаса глазами.

Наконец Юлина гостиная приняла обжитой и приличный вид. Я направилась в спальню, сменила постельное белье, пропылесосила пол, протерла огромное зеркало, висевшее на стене… Когда я начала его тереть, оно отчего-то помутнело. Я подышала на него, но зеркало потемнело еще больше.

И вдруг засветилось!

– Черт, – растерянно пробормотала я, отступая от стекла, – волшебное…

Голос из зеркала меж тем сердито вопросил меня:

– Чего надо? Трут, трут, как ненормальные!

Я опомнилась. Говорящие зеркала не были для меня в новинку. Приблизительно такое же висело в кабинете директора нашего музея. Он через него за работой сотрудников наблюдал. А что может это зеркало? Я так и спросила: