Игорь Борисенко - Поход Армии Проклятых

Нисколько не потеряв боевого задора, зэманэхцы понукали коней, заставляя их мчаться прямо на копья. Сорген, догнавший солдат, спешился у них за спиной и с замирающим сердцем смотрел на их самоубийственную атаку. Ничего не получится! – думал он, скрипя зубами. Только трупы… полторы сотни не самых худших воинов станут мясом для здешних падальщиков.

Однако, зэманэхцы, казалось, не боялись ничего, совершенно ничего. Даже враги выказывали признаки беспокойства, их ряды колебались, а копья то опускались, то понимались вверх. Наконец, наступил решающий момент: перед самыми копьями всадники, как один, вскочили ногами на седла своих обреченных скакунов. На полном скаку лошади врезались в стальных дикобразов, иглы и копья разрывали на части их грудные клетки, и не было даже времени в последний раз жалобно захрапеть… Тяжелые туши коней сбивали с ног даже самых крепких солдат. Кровь заливала их лица, лишая ориентировки и заставляя скользить металлические доспехи. Все перемешалось, а зэманэхцы один за другим взлетели в воздух. Сорген не знал, виновата ли тут магия, или же эти южане – просто отчаянно ловкие ребята… Как кошки, они летели и приземлялись на четыре конечности – хищно согнутые ноги и руки, которые сжимали короткие широкие мечи. Некоторые перепрыгивали разом все три шеренги, некоторые падали на головы растерянным пехотинцам и тут же принимались убивать. С закованными с ног до головы в броню воинами широкие лезвия справлялись не лучшим образом – тут больше подошли бы тонкие кинжалы… Однако, боевая ярость зэманэхцев вкупе с их ловкостью и замешательством врагов сделали свое дело: бой превратился в резню. Бронированные враги неловко топтались на месте, цеплялись друг на друга, падали, сталкивались и тщетно пытались вынуть мечи. Копья их разом стали бесполезными. Только одному южанину не повезло, он налетел прямо на вовремя выставленное вверх острие и повис там, как пронзенная острогой большая рыбина.

В строю фалангистов быстро появились большие бреши. Плотный отряд постепенно превратился в скопище мечущихся туда-сюда людей: одни пытались обороняться, другие с воодушевлением их резали. В громоздких шлемах с маленькими прорезями гейнджандцы даже видеть толком не могли. Кто-то один с воплем сорвал с головы свое стальное ведро – но тут череп ему разбили ударом меча. В конце концов зэманэхцы перестали даже разить мечами: бегая между похожими на старых черепах врагами, они толкали их наземь, а потом спокойно добивали. Гейнджандцы уже признали свое поражение: они воздевали руки, умоляя о пощаде, но смеющиеся враги вонзали им клинки в подмышки.

За короткое время площадка превратилась в кровавое болото, как кочками усеянное трупами и их частями. Зэманэхцы осторожно прыгали, отступая от узкой горловины между двумя каменными стенами, куда с площадки вела дорога. Хейла и Рогез присоединились к Соргену, а следом наверх стали проходить рха-уданцы. Зэманэхцам подвели заводных коней и они снова садились в седло, чтобы атаковать горловину: раненых и покалечившихся во врем прыжков оттаскивали в сторону и укладывали рядом с заботливой Хейлой, сразу принявшейся за лечение.

В горловине заняли позицию несколько уцелевших бронированных пехотинцев, какие-то люди в красных плащах и с плюмажами на шлемах, а также простые лучники в невзрачных кожаных одеждах. Всего их было не более полусотни, так что зэманэхцы смело помчались в атаку, не дожидаясь подхода пехоты или магической обработки обороняющихся. Внимание Соргена занимала схватка Белого волшебника и демона: легко подпрыгнув на пять саженей, молодой колдун вскочил на кривой каменный палец, с которого он увидел сражение. Белый маг избивал Сар-Моэна, но никак не мог покончить с ним: сам демон не знал магии, но нес в себе огромный запас жизненной энергии. Сар-Моэн получил уж три десятка ужасающих ран, так что кровь обильно сочилась по его телу и заливала поле битвы большущей желтой лужей. Тем не менее, демон продолжал плясать вокруг чародея, пытаясь найти слабину в его обороне. На лице Белого застыло отчаяние, насколько мог видеть Сорген; это значило, что у Сар-Моэна есть возможность победить. Вопрос заключался в том, сколько он сможет продержаться? Демон происходил из Погибшего Мира и не был похож на остальных живых существ: у него не было ни внутренностей, ни мозгов – лишь сплошная и однородная плоть, по которой струилась сама собой кровь. Питался он, как говорил Рабель, лунным и солнечным светом. Даже если оторвать Сар-Моэну какую-то часть тела, это не отразилось бы на его состоянии слишком уж сильно. Ни заморозить, ни поджечь его тоже нельзя было. Кроме того, Погибший Мир, исчезнувший по неведомым причинам много лет назад, превратился в чистую энергию, которая стала доступной демону. Так что Белый сейчас, в каком-то смысле, пытался уничтожить целый мир – весьма трудное занятие даже для очень способного волшебника.

И все же, время шло, а Сар-Моэн тоже никак не мог победить своего противника. Сорген в очередной раз решил помочь ему: он сосредоточил все свои силы в одном единственном ударе и выпустил ослепительный шар на вершину скалы. Долетев до цели, шар разбился на веер извилистых лучей, похожих на грозовые молнии, которые опутали сетью всю скалу. Со склонов обильно сыпалась каменная крошка и валил дым, но толща осталась по-прежнему нерушимой. Сорген без сил скрючился на верхушке столба, едва находя в себе силы, чтобы дышать. Рядом появилась Хейла на своем чудовищном скакуне, описывающем в воздухе круги. Переведя взгляд с Соргена на сражающихся мага и демона, Хейла плеснула на ладонь масло, подожгла его щелчком пальцев и стала переливать из руки в руку. Лившаяся из ее уст речь казалась песней, ритмичной и плавной; когда она закончилась резким хриплым выкриком, Хейла метнула масло к подножью ненавистной скалы. Все окрестные горы заходили ходуном. На каменных стенах с треском стали появляться новые трещины, по склонам катились обильные осыпи, наполнявшие воздух шелестящим грохотом. Скала Дэмэдера не шелохнулась. Хейла, вся мокрая от пота и тяжело, с надрывом, дышащая, бессильно припала к шее скакуна, который поспешил спланировать вниз.

– Бесполезно, – прошептал Сорген. – Не зря он не покидает вершины – видно на нее наложено столько чар, что с ними не справиться всем Черным сразу!

Внизу появился Гуннир – невозмутимый, будто рядом не кипели схватки. Поджав губы, он посмотрел на грудь Хейлы, готовую прорвать блузу, потом поднял взгляд на Соргена. Тот стоял на вершине каменного пальца на коленях и смотрел на Мясника почти с ненавистью. Однако, он не успел ни в чем обвинить его: Гуннир достал из сумки большую гладкую гальку идеальной овальной формы. Поверхность ее испещрили мелкие руны, похожие больше на беспорядочные царапины.