Бент Якобсен - Продавец троллей

Два дня спустя «Элинор» причалил к пристани Пула и трое друзей сошли на берег, сопровождаемые Гектором с попугаем и Боффином. Тролль сидел в клетке, спрятанной в торбе, которую нес на своих широких плечах Бомстаф. Они поднялись вверх по одной из узких улочек Пула, на которой находилась маленькая харчевня, где они впервые встретились друг с другом. На этот раз они быстрым шагом прошли мимо ее двери, потому что не были уверены в том, что попугай понравится морякам. Однако предосторожность оказалась напрасной. Едва они поравнялись с трактиром, оттуда вышел мрачного вида моряк с большим горбатым носом, руки его до плеч были покрыты татуировками, а в одном ухе красовалась круглая серьга.

— Ну и страхолюдная же у тебя рожа! — тотчас же выкрикнул попугай, прежде чем друзья успели его остановить.

Моряк обернулся и злобно зыркнул в их сторону. Бомстаф вежливо улыбнулся, словно бы извиняясь за птицу, и они не останавливаясь быстро прошли мимо.

— Эй, дайте-ка мне огородную тяпку, и я изукрашу твою физиономию! — заорал попугай вслед удаляющемуся моряку, однако нашим странникам посчастливилось на этот раз выйти из Пула без дальнейших приключений.

Прошагав несколько часов, они достигли вершины высоких утесов, и скоро море скрылось из виду позади зеленых холмов. Путники шли быстро и перед самым заходом солнца набрели на маленький придорожный трактирчик, очень напоминавший трактир Гудвина в Комптон Бассете. Пока они шли, Бомстаф несколько раз поглядывал на Гудвина, стараясь угадать по выражению его лица, принял ли он уже окончательное решение и скоро ли сообщит им, каким оно оказалось. Но Гудвин прятал глаза и всю дорогу молчал.

В трактире им отвели комнату для ночлега, а затем они все пошли в зал, где им подали традиционный английский ужин. Еда была сытная, но без пряных приправ, и когда они попробовали, им даже показалось, что ужин приготовили и без соли! Эта пища очень отличалась от той, к которой они привыкли за последние месяцы. Анри поковырялся в своей тарелке, но из вежливости не стал делать замечаний по поводу кулинарного искусства на родине Гудвина и Бомстафа. Боффина оставили в своей комнате. От скуки он всегда засыпал и мог проспать несколько суток напролет.

За ужином Гудвин был немногословен, и Бомстаф понял, что он все еще не может решить, как ему поступить. Гудвин почти не притронулся к еде и, когда остальные поели, извинился и ушел наверх вместе с Гектором. Анри хотел было что-то сказать, когда Гудвин встал из-за стола, но Бомстаф посмотрел ему в глаза и покачал головой, и Анри промолчал.

— Что случилось с месье Гудвином? — озабоченно спросил Анри, но не успел услышать ответ, так как в этот миг случилось нечто, отчего все присутствующие в зале внезапно смолкли.

Дверь отворилась, и с улицы вошел маленький человечек в тяжелом плаще и в шапке. Он обвел зал маленькими колючими глазками, и все, на кого падал этот взгляд, ощутили вдруг холодный озноб. Не увидев того, что высматривал, он направился к хозяину.

— Я ищу путника с большой собакой, — сказал пришелец властным голосом, который произвел неприятное впечатление на всех, кто был в зале. — Ты его видел, трактирщик?

Трактирщик понял, о ком его спрашивают, но задавший вопрос человечек ему очень не понравился. С Гудвином он успел немного поговорить и узнал, что у того тоже есть трактирчик, а что-то в поведении нового посетителя подсказывало хозяину, что коротышка пришел к Гудвину не с добром, и он решил ничего ему не рассказывать.

— Ничего такого не помню. Сюда заходит много странного народу, — небрежно бросил трактирщик, но пришелец не удовлетворился таким ответом.

— Если тебе что-то известно, то я бы на твоем месте об этом рассказал. А то как бы сюда не заявились другие путники, постраннее моего!

Произнося эти слова, маленький человечек перегнулся через стойку к трактирщику и посмотрел ему прямо в глаза. От этого взгляда трактирщика вдруг пробрал какой-то странный, ползучий холод, но он никак не мог отвести глаз. Внезапно его охватил жуткий страх перед темными силами, которые таятся в лесной чаще. На миг ему почудилось, что ему снится кошмарный сон, в котором он плыл по воздуху через дремучий лес, превратившись в туманное облако. Его мчало через изогнутые корни мимо гигантских деревьев, сквозь заросли и сплетение вьющихся, липких лиан, унизанных страшными шипами. Гигантские деревья стонали, словно вот-вот готовы были упасть и раздавить его в лепешку. Ползучие растения старались его схватить, вцепившись в одежду тысячью шипов. Но он не мог остановиться, его несло и несло по лесу со страшной скоростью, а за ним гналось что-то ужасное, исполненное бесконечного зла, исчадие изначальных времен, когда на земле еще царили мрак и хаос. И все время он чувствовал, что это существо находилось за теми деревьями, мимо которых он только что пролетал. Он не мог его видеть, он только чувствовал, знал, что оно все время преследует его по пятам.

Трактирщик весь побелел, он не мог больше противиться темной магии маленького человечка, который напугал его до потери сознания. Он чувствовал, что единственный способ вырваться из плена страшного кошмара — это рассказать человечку про Гудвина и Гектора. Он уже открыл рот, собираясь заговорить, но тут же рядом с ним прозвучал чудный, светлый голос:

— Простите, месье. Не могли бы вы налить мне еще немного свежей воды из кувшина?

Бомстаф и Анри, как и все остальные посетители трактира, молча сидели, слушая, как пришелец угрожал трактирщику, но затем Анри вдруг встал из-за стола и направился к хозяину, прежде чем Бомстаф успел его удержать.

Голос мальчика прозвучал для трактирщика как светлый ручеек, весело бегущий по зеленому лугу и сверкающий золотистыми отблесками солнца, отраженного его прозрачной струей. Злые чары отпустили его, и он посмотрел в теплые карие глаза мальчика. Но коротышка с колючим взглядом пришел в ярость, когда увидел, что его чары были разрушены, прежде чем он успел узнать то, что ему было нужно.

— Что ты вообразил о себе, маленький негодник! Как ты смеешь вмешиваться в разговор и прерывать Спирруса!

Но Анри встретил взгляд Спирруса без малейшего страха, и Спиррус впервые с тех пор, как стал служить новому господину, почувствовал, что его взгляд оказался не в силах парализовать человека, которому он посмотрел в глаза. От этого его охватили еще большая тревога и раздражение и в нем поднялась ужасная ярость. Он занес руку, чтобы ударить Анри, но в тот же миг на его плечо легла чья-то ладонь — такая тяжелая, что он чуть было не опустился под ней на колени. Не в силах сопротивляться, Спиррус повернулся туда, куда его поворачивала эта рука, и увидел у себя за спиной могучего силача, который вмешался в происходящее. У великана были светлые вьющиеся волосы и курчавая борода, улыбающееся лицо сияло добродушием и весельем.