Роберт Говард - КОГОТЬ ДРАКОНА. Сага лунных башен

Грянул раскат грома. Над равниной пронеслись огненные шары. Пол и стены заходили ходуном. Мы с Кончитой бросились бежать, нас сопровождали вопли тех, кто остался в здании.

Когда занялась заря, оказалось, что над равниной больше нет никакого тумана. На земле вокруг нас тлели многочисленные кости.

— А теперь мы отправимся к моему народу, — заявил я, беря девушку за запястье.

Но Кончита попыталась вырваться, презрительно крикнув:

— Собака команч! Да ты жив только благодаря моей помощи! Ступай своей дорогой! Ты годишься только в рабы пауни!

Тогда я схватил ее за блестящие черные косы и швырнул на землю лицом вниз. Поставив ногу на спину, я без всякого милосердия отходил ее по голым бедрам и ягодицам, пока она не запросила пощады. Потом я рывком поставил ее на ноги и заставил следовать за собой, ловить лошадей. Она, плача, повиновалась мне, потирая многочисленные кровоподтеки.

Вскоре мы уже ехали на север, к лагерю на реке Канафиэн, и моя красавица уже выглядела довольной. А я понял, что нашел женщину, достойную Железного Сердца, Скачущего-с-Громом.

Кольцо Сета

Патрокл, обхватив толстый живот руками, благодушно улыбался. Толпа, заполнившая просторный двор, была многочисленней, чем он ожидал. Состояла она из разнородной массы людей, в основном жителей Рима, прибывших сюда на аукцион. Здесь присутствовали представители по крайней мере дюжины стран. Высокие светловолосые варвары из дальних земель стояли рядом с тощими юркими семитами и дородными финикийскими купцами. Испанцы и греки степенно прохаживались между надменными, облаченными в высокие тюрбаны персами и смуглыми египтянами. Тут было даже несколько чернокожих эфиопов.

«Необычное сборище для такого тихого городка, как Астура», — размышлял Патрокл, с интересом вглядываясь в пеструю толпу, собравшуюся на площади.

В воротах возникло оживление, когда появилась римская знать в ослепительно-белых тогах. Этих людей, как водится в подобных торжественных случаях, сопровождала многочисленная преторианская гвардия. Толпа мгновенно расступилась, и Патрокл поспешно поднялся на возвышение, приветствуя обладателей белых одежд. Среди знати он сразу узнал высокого, худощавого мужчину со светлыми волосами. Это был сам император Тиберий, вернувшийся в Компань после кратковременного посещения столицы. Рим вновь остался без императора.

— Приветствую тебя, Цезарь, — просиял Патрокл, едва ли не бегом направляясь навстречу процессии. — Я рад, что император посетил нас. Прошу, присаживайтесь здесь, в тени.

— Когда начнется аукцион? — спросил Тиберий, тяжело опускаясь на предусмотрительно подставленное кресло. Преторианцы замерли за спиной императора, другие — сомкнули грозный строй перед мраморным порталом.

— Аукцион начнется, когда того пожелает император. Народ ждет своего Цезаря, — льстиво сказал Патрокл. В присутствии грозного владыки он заметно нервничал, и это немного забавляло императора. Выдержав паузу, во время которой лицо Патрокла стало покрываться потом, Тиберий махнул рукой.

— Начинайте.

Вслед за поданным знаком аукционеры стали подниматься на возвышение. Патрокл, отдав все необходимые распоряжения, удалился под навес, бдительно следя за происходящим. Прибыль обещала быть немалой. Предвкушая изрядный барыш, Патрокл блаженствовал, хотя лицо его сохраняло выражение, приличествующее происходящему.

«Аукцион будет замечательным, и не только потому, что его соизволил посетить сам Тиберий. Император посещает нашу провинцию не чаще, чем умирают такие богачи, как старый Диомед. И не чаще, чем столь богатое имение продается с торгов», — подумал Патрокл.

Диомед слыл чудаковатым старым затворником, который последние годы жизни провел, собирая различные древности и диковины по дальним уголкам земли. Среди римлян многие любили поговорить о его несметных богатствах. Глядя на разношерстную толпу, Патрокл решил, что слухи о наследстве Диомеда проникли далеко за границы империи. Самой же большой неожиданностью нынешнего аукциона было появление императора. Дряхлеющий тиран редко осмеливался покидать свой дворец, расположенный на острове Капри, Там, опять-таки — по слухам, Тиберий предавался разнузданным оргиям, чудовищным развлечениям, собственноручно пытая женщин и детей.

Патрокл украдкой взглянул на Тиберия, который наблюдал за происходящим из-под опущенных век. Внешность императора производила сильное впечатление, особенно на людей, впервые видевших старого тирана. Несмотря на более чем семидесятилетний возраст, Тиберий оставался высоким и статным. Черты его лица не потеряли былого величия. Таким он и был изваян на многочисленных статуях, установленных в Риме в самых отдаленных провинциях империи. Разве что сейчас он был сед, и в глазах кроме старческой поволоки сверкали злобные огоньки. Казалось, что император скучает на аукционе. Веки его почти смежились, голова клонилась на грудь.

Патрокл услужливо приблизился, желая поинтересоваться, не остановить ли торги, когда огромные глаза Тиберия неожиданно распахнулись, и Патрокл поневоле отшатнулся.

Меж тем аукцион шел своим чередом. На торги выставили молодую персидскую рабыню, чья красота тотчас же привлекла многих покупателей. Ее купил Гаиус, племянник Тиберия, надменный молодой человек с крупными чертами лица, волосатыми руками и ухмылкой, похожей на волчий оскал. Горящими глазами безумца племянник императора проводил персиянку, которую вели его слуги.

Когда почти все рабы были распроданы, Тиберий начал проявлять нетерпение. Он словно очнулся от сонной дремы, став раздражительным и недовольным.

— Достаточно, — приказал он Патроклу, — пусть несут золото и драгоценности. Великие боги, я не могу оставаться здесь до заката!

Патрокл, раболепно кланяясь, поспешил известить аукционеров о желании императора. Немедленно два мускулистых эфиопа водрузили на возвышение огромный черный сундук. Один из рабов откинул массивную крышку, открыв содержимое на всеобщее обозрение. От блеска и изобилия драгоценных камней, украшений, золота и серебра по толпе прокатился изумленный вздох. Патрокл, однако, заметил, что взгляд императора оставался холоден.

Глашатай, подняв украшение, лежавшее на самой вершине груды, держал его в вытянутой руке, чтобы каждый из стоявших внизу мог его рассмотреть.

— Сто сестерциев! — прокричал он. — Кольцо выполнено с безукоризненным мастерством. Украшено драгоценными каменьями. Кто предложит больше?

— Дай взглянуть, — тихо сказал Тиберий, но его сразу же услышали. Глашатай передал кольцо телохранителю императора, который протянул его старику. Это было необычное украшение. Оно было выполнено с изяществом в виде свернувшегося в три кольца змея, кусающего свой хвост. В глазах из ярко-желтых камней таилось некое подобие жизни.