Даниэл Уолмер - Чаша бессмертия

— О, пресветлый Митра! — выдохнула Илоис, испуганная не меньше дочери. — Это… это Оса Нергала!

— Оса Нергала?..

— Да… Я вижу ее первый раз в жизни. До этого только слышала от отца… Она убивает, но не всех. Лишь тех, кого сама выберет. Шумри тоже рассказывал мне о ней. Он говорил, что это такая молния… Но молния разит не глядя. Молния не зависает в воздухе, как живая…

— О, она очень красивая, мама! — воскликнула девочка. Илоис поспешно зажала ей рот и прошептала:

— Когда рядом Оса Нергала, нельзя говорить громко. Она может услышать и выбрать нас…

— Все равно она очень красивая, — прошептала девочка, освобождая рот. — И она, конечно, живая… Ты видишь, она смотрит на нас? Она слышит шепот так же хорошо, как и крик…

Светящийся шар застыл на месте и не двигался несколько томительных мгновений. Илоис казалось, что сердце ее грохочет громче всего на свете, и именно к этим звуках прислушивается Оса Нергала. Наконец зловещее золотое яблоко стронулось с места и, скользнув вдоль стены дома, скрылось за поворотом одной из улиц. Мать и дочь облегченно перевели дыхание.

— Вот это да! — раздался восхищенный голос Волчка, незаметно подобравшегося к ним со стороны эшафота и так же зачарованного молнией. — Хотите, я сейчас догоню ее, поймаю и подарю вам?

— Волчок! Ну, наконец-то! Я чуть с ума не сошла от страха за тебя!.. — Илоис, смеясь, горячо обняла сына, насквозь промокшего, как и они, но безмерно счастливого и гордого.

— Ну, так я поймаю?.. — Он попытался вырваться из рук матери, но она держала крепко.

— Это Оса Нергала! — наставительно сказала сестра. — Ее нельзя ловить! Она сама ловит и наказывает тех, кто ей не понравился!..

— Киммериец ушел! — крикнул мальчик, задергав ногами и стараясь высвободиться из слишком ласковых и сильных рук.

— Да-да, мы знаем! Мы все видели!

— А это вы видели? — Он поднял ладонь, и потрясенная Илоис взяла из его пальцев свое синее ожерелье.

— Откуда ты это взял?! Ты что, сорвал его с шеи Ее Величества?..

— Ну, вот еще! — Волчок обиженно мотнул головой. — Я его просто нашел! Там, под королевским помостом. Наверное, его смыло дождем. Там было еще много всяких блестящих камушков, но я взял только это. Потому что оно твое. Толстая королева не должна носить такие вещи!..

Глава десятая

Владелец баркаса, обещавший отвезти Конана в Аргос, отказался выходить в море, пока не кончится гроза. Пережидая ее в тесном трюме, Конан с двумя новообретенными друзьями и старым побратимом Шумри, раздевшись почти догола и разбросав мокрую одежду по полу, согревались пивом из очень кстати оказавшихся там бочонков. Немедиец то и дело поднимался па палубу и внимательно оглядывал берег, но все было спокойно. То ли солдаты также пережидали где-то небывалый для этих краев ливень, то ли охотились за сбежавшим преступником в иных местах.

— Но кто же все-таки метнул нож в моего старого приятеля Кайсса? — спросил Конан, переводя взгляд с Горги на Мейча и обратно. — Тебя, Шумри, в этом злодействе я подозревать не могу. Кто-то из вас двоих! Кто?

— Да какая разница! — рассмеялся Мейч, тряхнув мокрыми волосами. — Главное, нож попал точно по назначению! Гораздо интересней другое: кто разрезал твои веревки? Ведь мы не успели подкупить ни палача, ни охранников!

— Мы только собирались вплотную заняться твоими путами и прикидывали, как сделать это ловчее всего — глядь! — ты уже несешься во весь опор, ревя, как буйвол, и размахивая копьем! — добавил капитан. — Кто оказал тебе эту услугу?..

— Один мой маленький приятель, — ответил Конан. — Он просил пока не называть его имени… Но я не отстану от вас, пока не добьюсь ответа на свой вопрос. И знаете, почему? Если это ты, Горги, я пристану к тебе и буду надоедать до тех пор, пока ты не обучишь меня своему потрясающему искусству. Если это ты, Мейч, я сделаю в точности то же самое! Мне показалось, что грива у этого ловкого стрелка чересчур отросшая, — добавил он, взглянув на помощника капитана.

— Ну, конечно же, это был Мейч! — воскликнул Горги. — А искусству этому его обучили демоны, не иначе!

— Демоны! — согласился Мейч, рассмеявшись. — Я согласен обучить тебя, Конан, кое-каким их приемам, но с условием. Если ты в ответ поделишься секретом, как выходить живым из огня, сухим из воды и целехоньким из самой кромешной схватки!

— Ну, положим, вода промочила меня не меньше вашего! — возразил Конан. — А в схватку я ввязался бы с большим удовольствием, но какие-то ребята прикрыли мне спину и хорошо поддали охранникам вместо меня! Сдается мне, вы были знакомы кое с кем из этих ребят…

— Секрет Конана прост, — вступил в разговор Шумри. — Когда-то он уверял меня, что его любимый Кром, верховный бог киммерийцев, совсем не интересуется земными делами. Его, якобы, не волнует судьба его детей. Но я, чем дальше, тем больше сомневаюсь в этом! Кое-каким своим любимчикам суровый бог порой помогает. Чего стоит эта бешеная гроза в самый нужный момент!..

Конан хотел было возразить, но немедиец предостерегающе поднял руку. Ему послышались доносящиеся с берега голоса. Сделав знак товарищам не издавать ни звука, он осторожно поднялся на палубу.

Бешеная гроза кончилась. Молния больше не вспарывали тучи, ветер не завывал. Лишь дождь, потерявший весь свой запал, иссякнувший, слабый, шелестел по прибрежной гальке.

На берегу стояло трое верховых в тяжелых плащах и маслянисто блестевших ботфортах. Один из них держал в руке свиток и, прикрывая его от дождя полями своей широкополой шляпы, голосом профессионального глашатая декламировал, перекрывая шум прибоя и повернувшись лицом к застывшим у причалов судам:

— «…высочайше постановляет: Конана из Киммерии, приговоренного к казни через сожжение заживо за чернокнижие и убийство, — помиловать. Согласно воле пресветлого Митры, явленной принародно, все обвинения с него сняты, и он восстановлен в своем прежнем чине капитана на службе Его Величества короля Фердруго. Всем слышавшим этот указ вменяется в обязанность…»

— Клянусь Кромом! — воскликнул киммериец, неслышно вынырнувший из трюма и выросший за спиной Шумри. — Я сошел с ума, или мне просто послышалось? Пресветлый Митра принародно велел меня помиловать? А где же я был при этом? Хотелось бы взглянуть в лицо славного божества!..

Шумри повернулся к нему, смеясь. Горги и Мейч, также выползшие из трюма, грязные и полуголые, оцепенело смотрели то на глашатая, важно сворачивающего свиток с немыслимым указом короля (если точней, королевы!), то на обнявшихся и хохотавших друзей.