Татьяна Любушкина - В лабиринте миров

Тотошка молчал.

Он припал грудью к полу, подрагивая тонким хвостом. Огромные глаза светились, как пламя свечи.

— Тотошка, ты чего?

Я едва услышала собственный голос.

Тотошка мягко скользнул к моим ногам, и я разглядела блеск его клыков. Пасть Тотошки была оскалена, готовая вцепиться в глотку врагу и разорвать в клочья. Что могло вызвать такой гнев у маленького дракона? Неужели неполученный вовремя ужин?

Рука моя потянулась, чтобы успокоить злобную тварь, но мелькнувшая в тёмной комнате тень заставила насторожиться.

Я шагнула вперёд.

Сзади Мелка, на лестничной площадке разговаривал с Борисом Григорьевичем.

— Так у вас есть свет? Что за дела… ладно, позвоню электрику.

Я сделала ещё шаг. Тотошка беззвучно прыгнул к моим ногам. Голоса за спиной стали глухими, звучали, словно из-за закрытой двери.

Комната была пуста.

Большой прямоугольный диван белел в темноте светлой обшивкой. Журнальный стол: стеклянный и хрупкий на вид. Ковёр. Абажур. Больше в комнате ничего не было. И никого не было.

Я пересекла комнату и остановилась у окна.

Привычный вид. Улица. Машины. Дома… Люди: маленькие фигурки, деловито снующие в сумерках вечера.

Я отвернулась, и неприятное предчувствие холодком застряло в груди. Что-то не так…

Тотошка беззвучно ощерил пасть, на его клыках блеснула слюна (голову отдам на отсечение, что ядовитая!) Я снова посмотрела в окно. Привычный вид… Почему-то это словосочетание не давало мне покоя.

Тотошка заскрипел самым противным своим голоском, и неприятный холодок ледяной глыбой сжал моё сердце. Привычный вид?! Какой к ляду привычный вид?! По улице бродят гумсы, тролли и ангелы, летают призрачные дома и тёмные человеческие мысли. Где всё это?!

Я вцепилась в подоконник, разрывая на части, атомы и молекулы все преграды, мешающие мне видеть, но не смогла увидеть ничего. Ни одного существа не было под окнами Мелкиной квартиры. Они затаились. Спрятались. Провалились сквозь землю. Испугались? Чего?!

Темнота в комнате становилась гуще. Контуры предметов растворились в надвигающейся мгле. От пола к потолку поднялся чёрный плотный сгусток и раскололся надвое, принимая очертания человеческих фигур.

Тугой стрелой взметнулся лемантийский дракон, бесстрашно атакуя непрошенных гостей, и был тут же отброшен прочь. Даже не ударом. Взглядом бесстрастно холодных глаз. Где я видела эти лица? Мёртвые лица, карикатуры на живых людей…

«Девку задавило! Насмерть!!!»

Этот вопль назойливым маршем вертелся у меня в голове, пока тело яростно сопротивлялось нападению.

Меня погубила моя уверенность, рождённая в пещере То, что мне всё нипочём, любую силу я смогу отразить шутя. Это нападение не было шуткой.

Руки мои беспомощно рассекали воздух, ноги бестолково топтались на месте, а я получала удар за ударом. Точные, хлёсткие.

Где-то под ногами завывал Тотошка. Голос его был злобен и тонок, как плач. Мрак мешал двигаться, и я никак не могла проникнуть сквозь его вязкую густоту. Силы, покидали меня и движения становились всё более редкими. Последний удар повалил меня на пол, и из рассеченного лба в глаза мне хлынула кровь. На секунду мрак рассеялся, и я увидела бледное лицо Мелки и его беззвучно открытый рот.

Один из нападавших отвлёкся, следуя за моим взглядом, и тотчас лапа лемантийской твари мазнула по его лицу, вырывая глаз и половину щеки. Кровь чёрной лентой забила из изуродованного лица, а глаз красно-белым шариком, скатывался по груди, держась на тонкой нити: не то жилы, не то кожи…

Раненый не издал ни звука. Похоже, его мало заботил непоправимый изъян внешности.

Пользуясь секундами, пока нападавшие пытались расправиться с Тотошкой, я вскочила на ноги.

— Мелка, помоги! Мел…

Крик мой захлебнулся, загнанный внутрь ударом кулака и голова беспомощно ударилась о стену. До чего же я слаба!

Едва слышимый прозвучал голос Мелки, перекрытый Тотошкиным воем и гулом в моей собственной голове. Мёртвые глаза приблизились к моему лицу, зубы в красной пелене крови оскалены. Надо же… а моим обидчикам тоже неслабо досталось!

Я собрала все силы, что бы подняться на ноги, но колени меня не слушались. Небольшой, но крепкий кулак завис над моей головой, собираясь нанести удар, возможно последний, как голова нападавшего метнулась вбок.

Глыба, могучая, как бульдозер, гремя тяжёлыми цепями, навалилась всем телом на непрошенных гостей, и глухо мычала, колотя их бесформенными, но очевидно очень крепкими кулаками.

— Борис Григорьевич…

Я всхлипнула и отползла в сторону, подбирая изломанное тело Тотошки.

Подростки, с бледными лицами. Те самые, что встретились мне по дороге в гору тёмным ноябрьским вечером. Сейчас один из них неподвижно лежал в Мелкиной квартире, лишённый глаза с неестественно вывернутой рукой. Второй продолжал сопротивляться, но Борис Григорьевич не оставлял ему шансов на победу. Противники обменялись последними ударами, и мой второй обидчик присоединился к своему товарищу. Теперь они оба лежали, подняв к небу мёртвые лица.

Серая глыба тяжело рухнула на колени. Цепи звякнули. Где-то глубоко внутри этой бесформенной массы спрятаны синие глаза… Я с благодарностью протянула к ангелу руки.

— Борис Григорьевич, вы… спасибо вам, они бы меня убили! Я не знаю за что, правда! Может это грабители? Борис Григорьевич!..

Тяжёлые оковы рассыпались, на глазах превращаясь в ржавую труху. Бесформенная глыба сжалась, уменьшаясь в размерах, и превратилась просто в Бориса Григорьевича. Моего спасителя и хорошего человека. Я не верила своим глазам и, превозмогая боль, сделала шаг вперёд.

— Борис Григорьевич! Вы… вы даже не знаете, что сейчас произошло! Вы свободным стали! Вы…

Меня за плечи взял Мелка. Я дёрнулась, освобождаясь.

— А ты где был?! Где ты был, а?

— Женя, успокойся. У тебя шок, не кричи…

— Шок? Да пошёл ты! Борис Григорьевич!!!

— Женя! — Мелка настойчиво схватил меня за руку. — Ты что не видишь? Он же умер!

Я стояла, склонившись над телом Бориса Григорьевича, и руки мои дрожали.

— Как так умер? Он же освободился, смотри! Его кандалы…

— Вижу, Женя. Это означает, что ангела больше нет. Он погиб.

Погиб…

Мозг мой отказывался воспринимать эту информацию. Я выходила Тотошку, когда в нём едва теплилась жизнь. Я несу в себе огромную силу. Мелка этого не знает, а я знаю! Я спасу его.

Я села на колени и взяла руку Бориса Григорьевича в свои ладони. Рука была тёплой. Это вселило надежду, и я принялась сосредотачиваться, перекачивать свою жизненную силу в…