Владислав Русанов - Закатный ураган

Сотник прошелся по палубе, внимательно оглядывая все закутки. Судно как судно. Широкий люк трюма не закрыт. Да его обычно и не закрывали в теплое время года, а в холодное – затягивали просмоленной тканью или кожаной покрышкой. Еще когда мы стояли рядом, мне бросилось в глаза смоляное пятно на борту. Верхний его край выглядывал из воды, большая часть скрывалась. Я сделал вывод, что судно Мария недавно из починки. Быть может, на топляк напоролся или сел на мель, а когда стягивал доски, обшивки не выдержали, разошлись.

Бейона выудила из-под плаща кошелек с вышитым серебряной ниткой белым оленем и протянула его капитану. Десять империалов – цена не малая за провоз троих пассажиров, особенно если учесть, что нам с «Волчком» все равно по пути. Такой же кошель, только с двадцатью империалами, висел у меня за пазухой. Конечно, слабое утешение после утраты самоцветов, но на дорогу туда и обратно должно хватить.

Обратно потому, что мечты о домике в Империи я, поразмыслив, оставил. Вернусь на Север. Можно и в Фан-Белле пристроиться – пойду в помощники к рудознатцу Ойхону. Кстати, я рассказал Бейоне о его изобретении, о нашей встрече, о бунте работников. Теперь рудознатцу можно не переживать, что его встретят при дворе немилостью. Встретят с почетом и на будущее без работы не оставят. А поскольку парень он толковый, но без опыта, могу ему помогать.

Марий обрадовался полученной оплате, раскланялся снова, подхватил деньги и, извинившись не меньше десятка раз, скрылся в надстройке.

– Береги себя, Молчун, – произнесла Бейона. Видно, настало время прощаться. Странное дело. Вроде бы приятным мое пребывание в Фан-Белле никак не назовешь, а сердце щемит. Как будто частицу себя оставляю в прошлом. Еще и с Сотником расставаться не хочется. Привык я к его молчаливой, но надежной поддержке. Может, вернуться не в Ард’э’Клуэн, а в Трегетрен? Поможем Кейлину занять престол. Поселюсь в Трегетройме. Испрошу должность летописца, а то и библиотекаря. Кейлин наверняка просвещенным монархом будет и захочет иметь хорошую библиотеку. А там засяду за книгу о наших приключениях, о жизни народов севера, о сидах и войне с ними…

– Ты слышишь меня, нет? – озабоченно поинтересовалась женщина.

– Слышу. Прости, задумался, – ответил я. И вдруг решил, а чем стрыгай не шутит? Спросил: – Извини, Глан, а можно мне с Бейоной поговорить с глазу на глаз?

Он, похоже, даже не удивился. Пожал плечами, что должно было означать – ну, конечно, а потом пошел посмотреть, как там речники устроили Терциела в кормовой надстройке. Гелка деликатно увязалась следом. Она вновь начала входить в образ заботливой хозяюшки. Все смотрела, чтоб жрец укрытым лежал, ни в чем нужды не имел. Да и вещи, собранные нам на дорогу, – целиком ее заслуга. Скорее всего, кастелян королевский с сегодняшнего утра запьет от радости и облегчения.

– Что ты хотел, Молчун? – пригорянка поправила капюшон плаща, смахнула капельку, грозящую скатиться с меховой оторочки на щеку.

Я на мгновение замялся. Разговоры с женщинами всегда мне тяжело даются. А потом решился:

– Я видел сон. Понимаешь, у меня бывают последнее время сны… Я вижу то прошлое, то будущее…

– Ты видел меня? – улыбнулась она. – В прошлом или в будущем?

– В прошлом. Я видел тебя, Глана, Эвана. Вначале детьми, после подростками…

– Да? – Бейона выгнула бровь.

– Да. Замок на вершине скалистого холма. Поселок вокруг. Черепичные крыши и три ряда стен.

– Похоже.

– «Думаете, без двух упрямых баранов, я не смогу повидать мир?» – напомнил я.

Улыбка исчезла с лица пригорянки.

– Не может быть!

– Я же говорил, что иногда вижу.

– Загрызи меня стуканец!

– Не надо о стуканцах, Бейона, – меня аж передернуло. Воспоминание не из самых приятных. – Ты, конечно, можешь подумать, что я знаю это от Глана…

– Стрыгая лысого! То есть прости, Молчун, и в мыслях не было. Я его слишком хорошо знаю. Трепать языком не в его правилах.

– Я это заметил. Вот о Глане я и хотел поговорить.

– И я догадываюсь, о чем именно.

– И?

– Нет, Молчун. Я не поеду с ним в Трегетрен. Что было, то прошло. Я уже не та девочка, что удирала с двумя задирами в Йоль. И он далеко не тот. Если бы… Да что говорить! Его брат, Эван, всегда был озабочен земными благами. Он бы не помчался сломя голову спасать тебя. В одиночку, в чужом городе. Да что там городе, в чужой стране.

– Потому-то и мне его судьба небезразлична.

– Понимаю тебя, Молчун. Я рада, что у Глана появился настоящий друг. Возвращайся. Ты ему нужен. А он тебе.

– Ты ему тоже нужна. Я вижу.

– Нет. У нас давно разные жизни. У него своя, у меня своя. Я уже одной ногой на троне, а он снова мчится куда-то. Спасать, выручать, помогать. На этот раз Трегетрен и его принца. Кого в следующий раз?

Слов для достойного ответа я не подобрал. Не сумел. Да и что тут скажешь? Каждый сам выбирает свою судьбу. Конечно, Экхард не прогадает, если Бейона станет королевой Ард’э’Клуэна. Да и государство только выиграет, получив умную, дальновидную правительницу. Могу ли я осуждать ее за желание носить корону? Наверняка нет. Тем паче, спокойной и ленивой ту жизнь, которую она выбирает, не назовешь. Посмотрел я на днях, каково монархам приходится, как легко потерять корону и как трудно вернуть ее законному владельцу.

Она правильно истолковала мое молчание. Благодарно кивнула. Сказала:

– Вы всегда желанные гости в Фан-Белле и в Ард’э’Клуэне. И Глан, и ты, Молчун, и Гелка.

– Что ж. Спасибо. Как Глан, не знаю, а мы с дочкой заедем непременно.

Бейона хмыкнула:

– С дочкой! Глупый, как все мужчины.

– Не понял, что ты?.. – Я и правда не мог взять в толк, чему она удивляется.

– Я ж и говорю – глупый. Зрячий, а не видит. С ушами, а не слышит. Любит она тебя.

– Как! Меня?

– Да вот так. Ты за Глана переживаешь, а свое счастье проглядеть готов.

– Не может быть!

– Еще как может. Нет, ну что за слепота куриная! Девка за него жизнь отдать готова, а он – «не может быть».

– Да она ж еще ребенок неразумный…

– Ребенок! Сам ты ребенок. Все мужчины – дети. Только игрушки у них взрослые. У кого клинки, у кого чародейство, у кого кузница либо столярка. Погляди на Вейте. Она, может, на два-три года Гелки старше, а ее уже замуж пристраивали. Сущий с тобой, Молчун! Не моя забота. Сам решай. Ты человек образованный, волшебные науки превзошел. Мое дело маленькое – предупредила, и ладно. Как тот петух. Прокукарекал, а там хоть не рассветай.

За разговорами, которые повергли меня почти в ужас, мы едва не пропустили появление новых действующих лиц. Хорошо еще, что «речные ястребы» не дремали.

– К оружию! Готовсь!

Крики дозорных заставили меня поднять голову.