Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа непросто!

— А как ты думаешь, если сейчас перерезать весь этот пост и взорвать стрелки — немцы пути проверять не пойдут? На предмет заложенных мин и взрывчатки?

— Ну, а как же, что вообще вот так и оставить? Пусть живут?

Капитан положил руку Юре а плечо и сказал:

— Не беспокойся, сюда мы придём попозже, обязательно придём.

В эту же секунду рефреном прозвучал мой голос

— И живые позавидуют мёртвым…

…

А вот на обратном пути мы обнаружили "рояль в кустах". Такой маленький, компактный рояль, притулившийся под кронами густых елей на маленькой овальной полянке. Рояль марки У-2. Сперва, увидев торчащее из подлеска крыло, я даже не остановился и без интереса последовал далее. Просто, как ни странно, вымотался за эту ночь я порядочно. И под утро меня начало клонить ко сну. Даже нет, не так, мне просто стало становиться абсолютно безразлично, что творится вокруг. И поэтому я даже не подумал о том, что в самолёте может быть что-нибудь ценное. Но матерный возглас капитана, раздавшийся за спиной, быстро вернул меня в окружающую действительность. Я другим взглядом обвёл лесную поляну, перепаханную следами приземлившегося здесь самолёта, по-другому посмотрел на срубленные пропеллером сосенки и орешник. Судя по всему, лётчик сажал машину из-за состояния полной безысходности. Просто на эту поляну мог сесть только явный самоубийца. Подойдя к машине, в свете разгорающегося утра мы увидели следующую картину — под еловым шатром стоял чуть наклонившись У-2. Почти целый, если не считать нескольких пулевых отверстий в кабине и немного разлохмаченого попаданиями хвостового оперения. Сунувший в кабину нос Юра прошептал, что внутри кровь. Почему-то на этой поляне была такая атмосфера, что громко говорить было просто невозможно. Поднявшаяся густая трава, скрывающая шасси самолёта, медленно покрывалась капельками росы от тонкой прослойки тумана, лижущего голенища наших сапог. Внимательно осмотрев кабину и прилегающие заросли, мы всё же обнаружили пилота — во всяком случае, почти полностью. Обрывки формы, изгрызенная портупея и планшетка дополнялись несколькими рёбрами и буреющим в траве черепом с ошмётками сгнившего мяса. Так же была обнаружена простреленная кобура с искорёженным ТТ. Ни сапог, ни крупных костей ног обнаружить не удалось — всё же вокруг лес и тут слишком многие хотят есть. Судя по всему, раненый лётчик тянул до аэродрома, сколько мог и лишь потом сел на вынужденную. Заглянув в кабину и примерно сопоставив по пулевым отверстиям треки от пуль, я с большим почтением, бросил взгляд на череп пилота. Суметь с такими ранами посадить самолёт — этот человек обладал просто чудовищной силой воли. Он не только посадил своего воздушного коня, но и вылез из кабины, пытаясь, наверно, дойти до своих. Тут, похоже, его и остановил поцелуй jalil Elghinn. Всё остальное довершили лесные звери и тёплая летняя погода.

Пока я занимался разглядыванием самолёта, капитан по-шустрому осмотрел планшетку и извлечённые из неё документы. В некоторых местах они конечно были забрызганы кровью и поэтому немного попахивали сладковатым запахом разложения, но прочитать их было можно. Что капитан и сделал:

— Лейтенант Молчанов. Двадцать четыре года. Тридцать третий ИАП. Аэродром базирования — Пружаны. Совсем немного парень не долетел. Где-то километров пятьдесят не дотянул.

— Это и есть ваши летающие устройства? Если правильно помню, Сергей их ещё самолётами называл?

— Да, это связной биплан из тридцать третьего истребительного авиаполка. Наверное, в первые дни войны был подбит и сел вот тут. Парня жалко — совсем молодой был, надеюсь долго не мучался.

— Ладно, ты, капитан, лучше скажи, как у вас обычно похоронный обряд происходит. Судя по количеству крови в этом самолёте, этот парень сажал его только на силе воли и злости. Настоящий воин. Такой достоин хорошего посмертия и правильного погребения.

Поиски костей, разбросанных по поляне, выкапывание неглубокой могилы у корней дерева и прощание с отважным лётчиком много времени не заняли. И уже через сорок минут мы как муравьи ползали по самолёту. Агрегат оказался почти целым и, самое главное, с неповреждённым двигателем и почти полными баками. Видно парня подловили на взлёте и поэтому много топлива он сжечь не успел. Скорее всего картина того воздушного боя выглядела следующим образом — по взлетевшему с аэродрома У-2 отработала пара немецких истребителей и погналась за ним. Но удалившись от катавасии, творившейся над аэродромом, скорее всего, получили приказ не связываться с одиночным, выходящим из боя самолётом и прикрыть свои штурмовики, разносящие в клочья аэродром русских. А молодой парень, выплёвывая заполняющую лёгкие кровь на приборную панель, из последних сил искал на земле площадку способную принять его воздушного коня. Он до последнего спасал — нет, не себя, спасал свой самолёт.

После обследования выяснилось следующее — В самолёте наличествует парашют, правда залитый кровью и с пятью сквозными пулевыми отверстиями. На этом краткий перечень находок закончился. Кстати, обследовавший двигатель и шасси капитан высказался в таком ключе, что всё вроде в рабочем виде. Посмотрев на Андрея внимательней, я с вдумчивым видом задал начинающий меня мучить вопрос:

— Капитан, ты, что в самолётах разбираешься?

— Ну, не так уж и хорошо, но летать летал. Правда, на УТ-2 с инструктором. Не так много, как хотелось, но взлететь, а потом сесть смогу.

— Нет, хумансы — вы всё же странные существа. Ну, на драконе, ну Ллос с ним — на грифоне это я понимаю, но на этом?!

— Да ладно, очень надёжная конструкция и для взлёта всего метров сто надо. Я тут уже посмотрел, надо срубить мелкую поросль и в том конце поляны деревья повалить, чтобы был коридор для взлёта. Вот и всё. Правда, топлива всего две трети бака, это, если не ошибаюсь, километров на триста, триста пятьдесят.

— Угу, тогда вопрос — до линии фронта сколько?

— А вот это я тебе не скажу, вечером сеанс связи с Москвой, отрапортую об установке подарков и предложенном тобой методе двойного минирования, вот тогда можно и спросить. А зачем тебе это расстояние?

— Капитан, единственным более или менее высоким чином вашего государства у меня на примете являешься только ты. Дипломатические отношения с твоим государством мне устраивать надо?! — Надо! Вывод — вручить тебе послание к главе твоего дома, кучу подарков в виде листьев меллорна да и зелье кошачьего глаза думаю пригодиться и отправить тебя на этом агрегате к руководству.

— Так леший же плакался, что у него меллорны ещё ростки ростками и срывать с них листву сейчас смерти подобно?