Алексей Провоторов - Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014

Три четверти

И. А. Даль

Но ложимся в нее и становимся ею, Оттого и зовем так свободно — своею.

Голоса во тьме. Они никуда не зовут. И даже не пугают. Просто игнорируй их — все пройдет. Помечтай о бане. Сауне, полной голых потных мужиков…

— Эй, — заговорил со мной мрак.

Игнорировать.

— Ника! — все тот же хрипловатый женский голос.

Тяжелая рука легла на плечо, отогнав остатки сна.

— Проснись, рыбка, — услышала я другой голос. — Вставай, солнце. Сейчас же, паршивка!

Я сделала глубокий вдох. Холодный, с неизменным привкусом пыли воздух. И медленно открыла глаза. Откинув потертое одеяло, села в гамаке.

Атаро, первая и, наверное, последняя космонавт-ашанти, мягко убрала руку с моего плеча.

— Проблемы на запуске.

— Но старт не сегодня… — не подумав, брякнула я.

Резервный «грузовик» должен был подняться с мыса Канаверал через три дня. Основной, взлетевший с Байконура, лежал где-то на дне Тихого океана.

— Долбаный запуск отменяется, цыпа, — сказал Колин, командир экипажа. — Поднимайся, Ника. Идем…

На гибком экране у дальней стены мелькали зернистые кадры. Гигантская ракета, подмяв под себя останки стартовой фермы, лежала на боку, словно выброшенный на берег кит. Третья грузовая ступень отломилась при падении. Десятки тросов с крюками, с полсотни лошадей — вот как они ее свалили. Орда мужчин и женщин в рваных шортах и футболках курочила ломами обшивку ракеты. Вокруг мертвецы в такой же, только окровавленной одежде: зелено-багровые ошметки — все, что осталось от охраны.

— Бессмысленный и беспощадный… — пробормотал Юрий.

— Что? — удивился Колин.

— Вилы и обрезы, — снова непонятно ответил Юрий и отвернулся.

Атаро промолчала. Я тоже.

Из вертолета, зависшего над бетонкой недалеко от камеры, прыгали десантники в бронежилетах. Реденькая цепочка, покусывая толпу вспышками выстрелов, на несколько минут сумела отсечь грабителей от добычи. Десятки неподвижных и корчащихся тел. Затем сотни оборванцев хлынули волной, смели, погребли под собой защитников. Всё…

— Адью, бургеры и картофель фри, — сказал Кол.

— А’фидерзеен, кислород, — прошептала Атаро.

— Будь здоров, мини-реактор, — добавила я, глядя, как упряжка лошадей волочет по земле громоздкий контейнер.

— Пойду-ка еще разик проверю систему очистки, — Юрий повернулся и, неуклюже топая, вышел.

Прощай, цивилизация…

Сегодня — моя очередь. Мешок с грибами куда больше меня, и я с трудом доплелась от теплицы до жилого модуля первой марсианской базы. Экипаж ждал меня у выхода из шлюза. Грибы — единственное, что растет здесь, на Марсе. Только они разнообразят наш «паек» из соевых концентратов. И вообще, это не грибы, а генетически модифицированный лишайник: красноватый, пористый, с белесой сеткой сладковатой грибницы.

— Да здравствует вкусная и здоровая пища! — усмехнулся Колин, снимая с меня шлем.

— Чего желают ваше величество? Фаршированных или в соусе бешамель? — спросила я.

Три недели переговоров с Землей. Мы отчаянно нуждаемся в продуктах, запчастях и технике. У них закончились ракеты. Денег на новые не было. Оставались только китайцы — южные имперцы.

— Полагаю, верные вассалы обойдутся водкой и шлюхами, — Колин пожал плечами и передал мне витаминную таблетку. — Они предложили нам «грузовик» с полным комплектом.

— В обмен на?.. — уточнила Атаро.

— Мы доставляем их вымпел на Олимп.

— Выкуси! — сказал Юрий. — Наша планета не продается за гнилой рис и сушеную курятину.

Наша планета?

Через шесть недель, когда пылевая буря загнала всех внутрь станции, мы сгрудились перед экраном в ожидании прямой трансляции запуска китайской «Миссии Милосердия». Двести пятьдесят миллионов километров — не помеха, чтобы попиариться на чужой счет.

По случаю праздника все немного подшофе. Грибная водка, Юрий называет ее «мухоморовкой», мутновато-красная, злая и вонючая, как взбесившийся скунс. Самое то. Стимулирующие наноинъекции уже выработали свой ресурс, а новых не предвидится.

Допотопный цифровой канал давал мутноватое изображение — и на том спасибо. Пусковой комплекс — морская платформа. Кусочек щемяще-голубого неба. Белый столбик ракеты с широкой головной частью. Остальное не разобрать.

— Похоже на лингам, — хихикнула Атаро.

Она меня раздражает. В то время как моя грудь скукожилась до двух прыщиков «нулевого» размера, ее бюст нахально выпирает даже из-под безразмерного комбинезона. Иногда я ее просто ненавижу. Не за сиськи, а за тупой оптимизм. Я молча показала ей средний палец.

Атаро ухмыльнулась и открыла рот, чтобы отмочить еще что-нибудь, но Кол остановил нас. Полковник Колин Ховард не любит женских боев в грязи.

— Готов поспорить на штуку конфедеративных гугл-долларов, что ракета накроется на старте, — сказал он.

— А я думаю, это пластиковый макет, — ответил Юрий и взъерошил «ежик» на голове, красноватый, как и все на базе, от вездесущей пыли. — Ставлю тысячу нью-баварских рейхсталеров.

— Что скажут дамы? — отвесил галантный полупоклон Кол.

Сложив руки на груди, Атаро глянула на меня сверху вниз.

Темная кожа морщит там, где когда-то были скульптурные бицепсы. Она потеряла в весе столько же, сколько каждый из нас. Но сиськи…

— Вы с Юрием все еще партнеры? — спросила я.

— Если ты о том же, что и я, — то да!

Намеки, двусмысленности. Месяц назад я застала Атаро в гамаке Юрия. Парные гамаки — единственный популярный вид спорта на Марсе. Жалкая иллюзия интимной жизни. Сексуальное недоедание. Витаминное голодание. Головокружения. Усталость. О чем это я?

Вспышка! Облако дыма заволокло стартовую платформу. Мы затаили дыхание — сэкономили несколько глотков кислорода. Юрий украдкой перекрестился. Колин заметил и неумело повторил его жест. Я сделала лучше: мысленно читала «Отче наш», а вслух повторяла: «Харе, Кришна! Харе-харе…»

— Как думаете, молитвы тоже распространяются со скоростью света? — подняв глаза к потолку, произнесла Атаро и сразу же получила ответ.

Ракета яркой звездочкой уходила в небо. Она летела к Марсу. К нашей планете. Нам осталось дышать пыльным воздухом, пить переработанную мочу и давиться красными грибами всего двести тридцать девять дней.

И будет всем счастье…

Двести тридцать девять дней — это очень много. На Земле появилось шестьдесят пять новых государств, двадцать три были захвачены или уничтожены, а потом у нас полетела антенна. Атаро и Колин сутками бились над восстановлением связи. Юрий клялся, что видел в телескоп на ночной стороне Земли вспышки, как минимум, четырех ядерных взрывов. Земляне были очень занятыми людьми. На Марсе же нас стало немного меньше. А точнее — меня.