Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 3

— Принимаю командование на себя! — так и не дождавшись ответа, выкрикнул Масахиро. — Без штурмовой печати осада бессмысленна! Отступаем! Все, кто может, отходите в направлении шесть-одиннадцать! Точка сбора — семьдесят два! Раненых не бросать! Повторяю…

К его словам мало кто прислушивался. Моральное состояние войск Садато было весьма низко, и самураи, согнанные под Серую Скалу угрозами и силой, теперь разбегались как тараканы.

— Генерал убит! Демоны! Демоны кругом!

— Это гнев богов! Они выжгут нас огнем!

— Кара за нападение на посланницу Инари! Я говорил! Я же говорил, что с духами нельзя спорить!

— Бегите, спасайтесь!

Капитан скрипел зубами, слушая эти вопли. Темные люди темной эпохи. Кое-как обученные только читать, считать, махать мечом да ходить строем. Наслушавшиеся проповедей многочисленных жрецов синтоизма и монахов стихий. Темные люди, которыми легко манипулировать тирану, но ненадежные и крайне слабые духом. Смелые, только пока идут толпой.

— Направление шесть-одиннадцать! — снова проорал Масахиро в микрофон. — Отставить панику! Точка сбора — семьдесят два!

Надо уходить. Тех солдат, что не поддались страху и прислушивались к приказам, вполне хватило бы для того, чтобы перебить всех стражей башни, но что мешает захватившим штурмовую печать нанести новый удар? Битва у Серой Скалы безнадежно проиграна. Одна битва, но не война!

Кано и его стражи не останутся в разрушенном замке. Можно собрать силы и атаковать, когда отряд принца будет идти к Инакаве. Куда еще, как не туда, они могут направиться?

Лишившись защиты стен, посреди лесной дороги, остатки сил отряда Красных станут легкой добычей. Надо только сберечь побольше воинов.

— Не туда, солдат! — не включая передатчика, рявкнул капитан и схватил за плечи самурая, который, явно контуженный, брел к воронке от удара штурмового дзюцу, на дне которой все еще гудело, вздымаясь вверх, пламя пылающей энергии Ци. — К лесу! Отступаем к лесу!

— А ты на меня не ори! — с неожиданной силой «контуженный» обернулся и, вцепившись в капитана, тряхнул его, словно соломенное чучело. — Не командуй! Я с пятнадцати лет в строю! Я глотки пиратам северного моря резал, когда ты еще даже деревянный меч в руках не держал! Я двадцать больших сражений прошел и Камней, и Облаков, и Рисовых Полей самураев в холодных волнах нашего моря топил! А что вы мне в награду дали? Грязь и боль? Чувство предательства собственным руководством? Девять у меня было детей! Девять!!! Не два, не один! А где они теперь? Четверо младших от болезней да плохой еды умерли! Двоих сыновей в бандитский рейд в страну Лугов отправили, там и похоронили! Дочка старшая моя в служанки к правящей семье нанялась и повесилась в их доме при невыясненных обстоятельствах! Двое у меня детей осталось. Два сына! Я их сам учил честно жить и мечом владеть! Сам просвета в жизни не видел, думал, хоть дети или внуки до лучших времен доживут! Но глава клана согнал всех под знамя Садато. Я просил младшего сына оставить, но разве слушал кто? Мы же не люди, не самураи! Мы — скот бронированный! Знаешь, зачем я сам пошел? Детей своих на себе вынести! Раненых, искалеченных, лишь бы живых! Но… — самурай покачнулся, выпуская Масахиро из мертвой хватки дрожащих рук. — Но этот дым, что вокруг нас, этот пепел, что сыплется сверху… все, что осталось от обоих… В шестнадцатой сотне были… точно под удар попали. Нет у меня детей. Не будет ни внуков, ни правнуков. Зачем я жил? За что сражался? Страна… клан? Забрали все… детей забрали. Честь… долг? Как это страшно, если они становятся просто игрушками для подонков…

Не замечая больше угрюмо молчащего капитана, старый самурай поник и поплелся к окутанной черным дымом, пылающей воронке посреди руин. Опаленная почва осыпалась под его ногами, и фигура человека канула в озеро огня.

Тяжелые латные сапоги защищали ноги солдата от раскаленного песка и щебня. Языки пламени плясали вокруг. Жар окутывал человека, покрывал волдырями лицо, заставлял дымиться одежду. Флаг клана, закрепленный за спиной старого воина, воспламенился и сгорел в мгновение ока. Невозможно было сделать даже вдох, раскаленный воздух рвал легкие, словно крючья пыточной машины.

Но некоторое время самурай продолжал идти. Ближе к центру воронки, за которой, вся в черном дыму, виднелась накренившаяся, покрытая шрамами башня.

«Золотая лиса… — старик шел, хоть пламя и окутывало его со всех сторон. Человек горел, но переставлял ноги, двигаясь сквозь огонь, оборвавший нить поколений его семьи. — Я рад, что ты пришла в наш мир. Я вижу твою силу и радуюсь… радуюсь, несмотря ни на что. Не твоя вина, что погибли мои дети. Не твоя вина, что мир объят безумием. Мы все обречены… но ты пришла… значит, там, в мире богов, есть те, кому не все равно, что творится с нами. Прости нас, золотой лисенок, за то, что мы натворили. Прошу, не покидай этот мир. Я верю… верю, что тебе удастся что-то изменить. Мы бессильны… нам нужно чудо… добрая сказка, в которую могут поверить люди… нам нужна… ты»…

Старик плакал бы, если бы жар не иссушил его лицо. Окутанный огнем, он упал на колени и устремил гаснущий взгляд в сторону башни, выстоявшей и защитившей маленькую богиню. В последние мгновения своей жизни старый воин верил в сказку, над которой в другое время посмеялись бы даже дети. Верил в миф, плод фантазии, не зная, что совсем рядом шиноби Ветвей и черные демоны сейчас спорят над тем, каким способом, ударом меча или обращением в несущую отчаяние тьму, погасить источник золотого сияния, разлившегося в душах мечтателей. Не знал и не хотел знать. Огонь плясал вокруг старика, и в рыжих всполохах пламени он видел танец пушистых лисьих хвостов.

Сквозь боль потерь, сквозь агонию сгорающего тела старик подарил улыбку своей мечте и, теряя последние силы, повалился на пылающую землю.

Шиноби Ветвей спокойно наблюдал за напряженно молчащими врагами. Сказать еще что-либо? Нет, достаточно. Зачем? Против феномена, пробудившегося в нем несколько лет назад, нет защиты. Вторжение в сознание происходит незаметно, и, подчиняя себе чувства, мысли и желания цели, Шиджеру мог заставить даже самого сильного врага верить в то, что белое — это черное, а черное — это белое. «Убей своего хозяина», «Расскажи мне о своих планах», «Убеди остальных действовать так, как нужно мне». Все это срабатывало. Жертвы в полной уверенности, что следуют собственной воле, выполняли его приказы. Они даже кончали с собой или же послушно забывали о существовании того, кто недавно говорил с ними, храня тайну его существования. Потрясенные постигшими их катастрофами, враги узнавали лишь, что против них действовал воин Ветвей. За голову того, кто творил невероятное и выполнял самые сложные задания, была назначена баснословная награда, но охотники не знали, кого искать. Цель получила кодовое обозначение «призрак», и Шиджеру смеялся, слушая, как на него списывают все неразгаданные диверсии и смерти высокопоставленных особ. Призрак, таящийся в тенях зеленых ветвей…