Ольга Романовская - Дама с единорогом

— Боюсь, Артур ничем не сможет нам помочь, он, как и мы, едва сводит концы с концами, — грустно улыбнулась Эмма и сочла нужным добавить: — Моя просьба Вас ни к чему не обязывает, я не хочу обременять Вас, но при случае…

Бертран рассеянно кивнул и сел в седло. Нужно было подготовиться к службе. Честно говоря, он надеялся увидеть Эмму Форрестер в церкви. И она действительно пришла, скромно заняв место по левую руку от Мэрилин. От этого Бертрану стало спокойнее, даже пришла уверенность в том, что чаша страданий на этот раз минует этот край и война будет быстротечной. Дай Господь мира этим людям и помоги этой женщине, трепещущей за три детские жизни!

* * *

С трудом поднимая ноги, Сайрас боролся с затвердевшими комьями земли. Быки устали, и, давая им отдых, хозяин шёл рядом. Ветер надувал на его напряженной спине рубаху из грубой ткани, предательски холодил ноги в заштопанных чулках и дырявых башмаках. За повозкой плелась Мейми в высоко подоткнутой юбке, завернувшись от непогоды в веяльную сетку. За её плечами, завернутый в тряпье, временами попискивал младенец. Она шикала на него и упрямо шла вперед, вслед за мужем.

До дома было недалеко, но Сайрас устал и вынужден был остановиться, чтобы немного передохнуть. Его жена присела на землю и, расстегнув кофту, начала кормить ребенка.

— Снегу что-то маловато, не к добру, — вздохнула Мейми, взглянув на унылую череду полей, простиравшихся до горизонта.

— Так ведь во второй раз так. Помнишь, в год, когда умерла старая Габи, снега совсем не было. Тепло было, зерно проклюнулось — а тут и мороз прихватил. Почти всё подчистую замерзло, страшный был голод. Дай Бог, чтобы это цело осталось!

По полю к ним прибежала запыхавшаяся босоногая Присси.

— Дядя Мет заходил прощаться, говорит, на войну уезжает! — выпалила она и со всего размаху плюхнулась на землю.

— Час от часу не легче! А я-то думаю, с чего бы сеньор оброк повысил, — поднявшись на ноги, пробурчал Сайрас. На краю поля он заметил старших сыновей. Как бы и их с собой не прихватил Леменор! — Совсем житья не стало… А помнишь, Мейми, мы с тобой землицу выкупить хотели?

— Да какую землю, самим бы ноги не протянуть! — Покормив ребенка, Мейми встала и торопливо зашагала в сторону деревни.

— Ты куда? — бросил ей вслед муж.

— Да, может, с Метью попрощаться успею — брат, как-никак.

Мейми опоздала: в доме никого не было, только сиротливо поскрипывала дверь.

— Ну, да храни его все святые! — Крестьянка перекрестилась на дорогу и велела Присси: — Ты бы сходила, отнесла чего-нибудь к кресту и молитву прочитала. Дядя ведь тебе он, поди, жалко будет, если не вернется.

— Жалко, — шмыгнула носом девочка. — Только ведь идти далеко.

— Ничего, для благого дела и подалече можно. Ты не о себе и о своих ногах думай, а о нем. Кто ж, кроме нас, за него перед Господом-то заступится? Никто ведь не скажет: "Мол, был человек хороший, не разбойничал, не злословил, возьми ты его, Боженька, под свое крыло".

— А что, дядю обязательно убьют, да?

— Да что б тебя! — замахнулась на неё мать и, отвернувшись, всплакнула. — Ты за здравие молись, слышишь! Один он у нас защитник остался, случись что — и нам ведь в гроб. Сама видишь, житья нам не стало, со всех сторон обложили, ироды!

— Я схожу, мама, прямо сейчас схожу, — серьёзно сказала Присси и достала из-под лавки башмаки на деревянной подошве. — Будь спокойна, мамочка, я упрошу Бога, чтобы дядя вернулся.

Мейми промолчала. Хорошо, если вернется. Как они будут без него? Он у них единственная опора, без него бы по миру пошли. А так то зерна на посев принесет, то пшеницу в муку разрешит бесплатно перемолоть… Он ведь обещал себе домик построить и позвать её хозяйничать. В свой домик на своей земле. Племянников он любит, глядишь, пристроил бы куда. А она-то мечтала овец развести, шерсть продавать… Верно говорят: не загадывай наперед.

Убедившись, что младенец заснул, она сунула его в люльку и кликнула соседскую девчонку, чтобы та недолго за ним последила. Немного успокоившись, Мейми взвалила на плечи мешок с мукой (зачем два раза ходить, всё равно на пекарню нести) и, сопровождаемая дочерью, вышла из дома. Может, Господь действительно добр, и с них не сдерут три шкуры в пользу господина?

Давно требовавшие починки башмаки не спасали ноги от грязи, а, наоборот, ввергали их в ее пучину. Мешок был тяжелым; она шла медленно, часто останавливалась, вытирая пот со лба.

— Совсем я сдала, — подумалось Мейми. — В былые годы с легкостью с таким делом справлялась, да не по одному мешку таскала, а по два.

По два… Тогда они могли себе позволить засевать ни один клочок поля, а два и держали корову и коз — богато жили. Правда, земля была никудышной, половина зерна не всходила, а козы съедали больше, чем давали молока и шерсти, но всё-таки. А теперь у них осталась одна худущая корова, и неизвестно, хватит ли денег на помол мешка зерна. Денег… Когда она в последний раз держала их в руках? Кажется, на крестинах своего первенца — это был подарок покойного господина. В конце жизни он иногда одаривал своих крестьян по праздникам, обычно бесплатной чечевицей, чтобы меньше детей умирало раньше, чем они могли быть ему полезны. Земля любит заботу, ей нужно заниматься, а для этого нужны крестьяне. Чем больше крестьян, тем лучше. Что ж, Уилтору Леменору не в чем её упрекнуть, уж она нарожала Сайрасу детишек и, Бог даст, ещё родит, если, конечно, они всем миром не пойдут по миру этой весной.

— Мейми, тебя только за смертью посылать! — ещё издалека услышала она голос мужа. — А Присси куда подевала?

— К кресту пошла, за Метью попросить, — задыхаясь, ответила крестьянка.

— Вот ещё удумала, гони девчонку обратно! — недовольно отозвался Сайрас. — До темноты рукой падать, а работы непочатый край. Мне ещё мельнику телку за муку вести.

— А, может, мы её отдавать не будем? — робко предложила Мейми. — Корова-то у нас старая, неравен час, подохнет, а сложно ведь без коровы. Может, прокормим телку, а?

— Не вмешивайся не в свое дело! — рявкнул Сайрас. — Ты бы лучше за дочерью следила, а то к ней один шустрик клинья подбивает.

— Вот уж выдумал! Мала она ещё, чтобы этого бояться.

Мейми задумалась. Вроде, Присси ещё девчонка, какой от неё толк? С другой стороны, кто ж людей знает? Она ведь из скороспелых, а священники до девочек падки. Сначала приголубят, сладкого чего дадут или монетку в ладошку сунут. Довериться ему такая девчонка, а он ей свинью и подложит. А другие люди и того хуже. Увидят хорошенькое личико — хвать да продадут. Чёрт с этим зерном, лучше с ней сходить да проследить, не клеится ли к ней какой-нибудь старый хрыч. Заодно, можно справиться у Слингевей, не купит ли кто у них пару фунтов хорошего нутряного сала. Ничего, переживут они весну, раз все прошлые пережили, то и эту переживут.