Кристина Зимняя - Жена на полставки

— Грэг! — возмущенно воскликнула я, но он никак не отреагировал. — Прекрати немедленно, — заорала я, вскакивая.

— Солнышко, я устал, — произнес супруг, отстраняясь от своей рыжей. — Не сейчас, Дилли.

— Что? — выкрикнула я, и мне вторил, словно эхо, другой голос — высокий, мелодичный, но с нотками зарождающейся истерики.

— Кто она? — почти сорвавшись на визг, завопила девица, стукнув Грэгори кулаком по плечу.

— Кто я? Это ты кто! — возмутилась я.

— Ты должен любить только меня, — вцепившись в ворот рубашки мужа, заявила рыжеволосая, в ее темных глазах блеснул узкий зеленый зрачок, а из кончиков пальцев полезли тонкие черные шипы.

Несколько мгновений я в ужасе смотрела, как эти колючие отростки впиваются в шею Грэга, как ручейки крови расчерчивают алыми полосами белую ткань, а потом бросилась на помощь.

— Пусти его, пусти! — вопила я, пытаясь схватить девицу за волосы и оттащить от мужа, но мои руки проходили и сквозь нее, и сквозь Грэгори, словно они были всего лишь иллюзией.

Или это я была иллюзорной? Муж тоже боролся, стараясь вырваться из кровавых объятий, но молчал. Наконец ему удалось разжать шипастые конечности рыжей. Почти так же, как и я чуть раньше, словно отброшенный сильным порывом ветра, Грэг отлетел в сторону и рухнул на пол, а я смогла рассмотреть ту, что располосовала его не хуже бешеной шаеры.

В существе, восседавшем посреди кровати, я с трудом узнала Эдиллию, хотя волосы и имя Дилли были более чем достаточной подсказкой. Болезненно худое тело сверху прикрывал кремовый кружевной пеньюар, а ниже пояса — зеленая простыня. На бледном, нездорового землистого цвета лице яркими пятнами выделялись только запавшие глаза со змеиными зрачками. Их неестественная зелень пугала даже больше, чем окровавленные отростки на пальцах бывшей. А копна роскошных рыжих локонов лишь добавляла жути ее облику. Я отшатнулась и, как и Грэгори, оказалась на полу. На колени Дилли упало что-то блестящее, она протянула руку и подцепила предмет одним из шипов.

— А что это у нас такое интересное? — нарочито растягивая гласные, проговорила она. — А чьи это побрякушки носит с собой наш муж? — Капля крови, соскользнув с острого «украшения» на пальце рыжей, пробежалась по цепочке и шлепнулась на спинку моего серебряного покровителя. Зеленый камень налился чернотой и запульсировал, постепенно увеличиваясь в размерах. — Какая занятная игрушка, — разглядывая подвеску, беседовала сама с собой Эдиллия. — Какая прекрасная идея.

Простыня вдруг стала собираться складками, посреди кровати образовалась темная воронка, в которую Дилли, расхохотавшись, бросила кулон. Ткань вздулась шатром и разлетелась на лоскутки, обнажая черное мохнатое тело огромного паука. Над спиной насекомого возвышался торс рыжей с четырьмя парами длинных и тонких, словно плети, конечностей. Облизнувшись раздвоенным языком, жуткая тварь бросилась вперед и стала шустро опутывать Грэга склизкой зеленоватой паутиной. Я сорвала со стены зеркало и принялась лупить им по голове Эдиллии.

— Пусти, пусти его, — срывая голос, орала я.

— Пусти, пусти эту пакость! — возмущался кто-то, вырывая у меня «оружие». — Вот вцепилась-то!

— А? Что? — отозвалась я, просыпаясь.

— Картинку брось, дурында, — проворчала Хайда. — Нашла с чем к мужу в постель забираться. Ты бы еще куклу в полный рост заказала, чтоб уж точно втроем были. — Я села и потрясла головой, прогоняя остатки кошмара. На покрывале валялся бокал и темнело пятно от пролитой воды, а я все еще сжимала в руках портрет. — Спускайся, тебя внизу дожидаются, — добавила кайра и посоветовала напоследок: — Только умойся сперва!

— Кто? — бросила я ей в спину, но Хайда, не удостоив меня ответом, скрылась за дверью. К ее бесконечному бурчанию я давным-давно привыкла — казалось, что она родилась такой, ворчливой и вечно всем недовольной, — но подобные выходки порой неимоверно выводили из себя.

Однако намек кайры на не лучший внешний вид игнорировать не стоило. Осторожно, хотя хотелось отшвырнуть, как ядовитую змею, стараясь не коснуться вновь изображения, я положила картину на тумбочку и встала. Если честно, я сама была виновата — прикасаться без защиты сафира к зачарованному предмету неясного назначения крайне глупо. Подобная беспечность могла вылиться в нечто похуже кратковременного беспамятства и кошмарных видений. Вот только… действительно ли это лишь ужасный сон? Голос у меня был чуть хрипловатым, как после продолжительного крика, а плечи ныли, словно я действительно размахивала тем огромным зеркалом, пытаясь пристукнуть паукообразную рыжую тварь. Паучок… Рука сама собой скользнула к вырезу и нащупала согретую теплом тела подвеску. Маленькая серебряная Грис была на месте, зеленый камешек не покраснел и не почернел. Я выдохнула с облегчением. Конечно, нелепо было так пугаться возможной потери, но я уже успела привязаться к видоизмененному бабушкиному наследству. Кроме того, наличие кулона на положенном ему месте доказывало, что то был просто кошмар, и ничего более, а ноющие плечи — всего лишь следствие неудобной позы.

Поспешно приводя себя в порядок и натягивая свежую, неизмятую блузку, я размышляла, кто может ждать меня внизу. Время было еще приемлемым для визитов и в теории это мог быть кто угодно. Риада, которая не дождалась завтрашней встречи и рискнула прийти в Брэм, была бы лучшим вариантом. Не потому, что я так уж жаждала ее видеть, а потому, что мне не терпелось наконец прояснить некоторые вопросы. Следующими по желательности шли кузены — я была бы рада видеть как любого из них в отдельности, так и обоих сразу. Эри также присутствовала в списке приятных гостей, но на ней этот самый список и заканчивался. Мысль о незапланированной нравоучительной беседе с теткой не радовала совершенно. Еще менее желанным, а кроме того — опасным, виделось общество Джойса. Завершал перечень вероятных визитеров Коллейн. И самым скверным было то, что отказаться принять кого бы то ни было, не вызывая подозрений, я не могла.

Пока спускалась с третьего этажа, гадала, как когда-то в детстве: Ри, Виг, Дайл, Эри, тетя, Джойс, Лейн. Ри, Виг, Дайл… Последняя ступенька предзнаменовала встречу с Марвейн — далеко не худший вариант. Растянув губы в вежливой улыбке, я распахнула дверь в гостиную.

Не угадала. Совсем!

На диване, распространяя дурманящий аромат, красовалась корзина белых лалий, над которой возвышалась пепельно-русая макушка Алвина Виттэрхольта.

При виде меня глаза Алвина засияли в буквальном смысле этого слова, а над цветами запорхали розово-лиловые бабочки — иллюзии Вину удавались отлично, не зря он именно ими зарабатывал себе на жизнь. К сожалению, восторг, который отразился на лице поднявшегося на ноги мага, был неподдельным.