Марина Дяченко - Привратник

– Выпьем, – сказал он с усмешкой. – Выпьем за привратников. За честных привратников с благими намерениями. Присоединяйся…

Бокал был уже в моей неверной руке.

– Честные привратники, – продолжал Ларт, все еще усмехаясь. – Верные. Угодливые. Распахивающие все двери мира. Они…

Он поперхнулся. Замер. У него неестественно расширились зрачки, и тут же глаза знакомо вспыхнули красным. Я уронил свой бокал – веером плеснуло красное вино.

– Руал… – прошептал Ларт, будто обращаясь к невидимому собеседнику.

– Иду… Руал, я уже иду.

ПОЧЕМУ ТЫ ВЕРНУЛСЯ? КАК ТЫ ПОСМЕЛ, ПРИВРАТНИК?

Засов заржавел. Если хочешь – иди и проверь.

ГЛУПЕЦ.

Дрогнули каскады тканей, дохнул из черного провала густой, липкий ветер, Марран закашлялся.

ДУРАК. НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ.

– Всем случается проигрывать, – сказал Марран вслух. – Умей мужественно пережить свое поражение.

ЭТО _Т_В_О_Е_ ПОРАЖЕНИЕ, ЧЕРВЯК!

Он отшатнулся – темнота пришла в движение. Щерилась бездна – черный провал, подергивались, разлагаясь, ткани; гуляли доски под ногами, и гвозди расползались из своих нор, как отвратительные насекомые.

ЭТО ТВОЕ ПОРАЖЕНИЕ. ТЫ НЕДОСТОИН МОГУЩЕСТВА. ТЫ ЗАПЛАТИШЬ.

Его будто ударили по голове – он потерял власть над телом и, беспомощный, растянулся на пляшущем полу.

СЕЙЧАС Я ПОКАЖУ ТЕБЕ ТВОЮ СУТЬ, И СУДЬБА ТВОЯ БУДЕТ ДОСТОЙНА ТЕБЯ.

Ужас, слепой бесформенный ужас завладел им внезапно и без остатка.

СМОТРИ, РУАЛ ИЛЬМАРРАНЕН! СМОТРИ, ВОТ ТЫ!

Руала вздернуло над землей – и он оказался вдруг в кольце выросших из пола зеркал. Зеркала бесконечное число раз повторили отражение зависшего в воздухе, цепляющегося за пустоту человека. Резкий белый свет ударил сверху.

ВЛАСТЕЛИН МИРА… МОКРИЦА, МЕРЗКАЯ МОКРИЦА!

Страшные судороги скрутили Маррана. Его тело перестало быть человеческим. Зеркала равнодушно оглядывали его со всех сторон – и подробно отражали происходящее.

Полупрозрачное серое брюхо, щетка тонких трепещущих ножек – и обезумевшие человеческие глаза.

ТЫ, БЕСФОРМЕННЫЙ КОМОК ПЛОТИ!

В зеркалах – ближе, дальше, сбоку, сзади – отразилась белесая пузырящаяся масса. Руал видел ее и был ею – кричать ему было нечем, и только глаза, только человеческие глаза оставались ему, глаза, лишенные век, чтобы нельзя было зажмуриться.

ЭТО – ТЫ. ЭТО ТОЖЕ – ТЫ. ГЛУБИННАЯ СУТЬ. ПРИРОДА ДУШИ. НИЗОСТЬ ТВОЯ И НИЧТОЖЕСТВО!

Он хотел потерять сознание, и сознание сжалилось над ним – начало мутиться.

НЕПРИВЫЧНО, ПРАВДА? ЧЕРВЯКОМ – ПРИВЫЧНЕЕ? ТЫ ВЕДЬ УЖЕ БЫЛ ЧЕРВЯКОМ?

В воздухе забилось склизкое кольчатое тело. Проглядывали пульсирующие сосуды сквозь мутную кожу, по которой пробегали волны спазмов.

НО НИ ЧЕРВЕМ, НИ ВЕШАЛКОЙ ТЫ БОЛЬШЕ ЖИТЬ НЕ БУДЕШЬ. Я РАЗДАВЛЮ ТЕБЯ, РАЗМАЖУ.

Плясали в зеркалах бесчисленные червеподобные чудовища с человеческими глазами. Последние проблески сознания были невыносимы.

ЖАЛЬ, ЧТО ПРОПАДАЕТ ПОДОБНОЕ ЗРЕЛИЩЕ. МОЖЕТ, ПОЗОВЕШЬ МАГОВ НА ПОМОЩЬ? ЛЕГИАРА, ЭСТА?

Он уже валился в темноту – не в глухую, мягкую, успокаивающую темноту небытия, а в изломанную тьму кошмара, где поджидали окровавленные жернова безумия.

ЗОВИ, СЛИЗНЯК. ЗОВИ, НИКТО НЕ УСЛЫШИТ.

Близился конец. Последним, неслыханным усилием ему удалось собрать остатки человеческого в себе, потянуться сквозь меркнущее сознание, рвануться в беззвучном крике:

– Ларт!

ЛАРТ! ЛАРТ! ЛАРТ! ГДЕ ЖЕ ТЫ, НУ-КА!

Рыдали чудовища в зеркалах:

– Ларт! Ларт!!

ДАВАЙ, ДАВАЙ! ЗОВИ, ЗО…

Белый свет вдруг потерял силу, замигал, вспыхнул вновь. Палач на секунду замолчал, и в этот момент одно из зеркал лопнуло – не треснуло даже, а расползлось, как ветхая ткань, рваные края скрутились трубочками, а в проеме встал некто – темная фигура с длинным белым лезвием в руке.

НАЗАД, КОЛДУН! ЕЩЕ ШАГ – И ТВОЯ СИЛА НЕ СПАСЕТ ТЕБЯ!

Стоящий в проеме поднял свой клинок – и зеркала взорвались изнутри, разлетевшись мириадами жалящих осколков. Белый свет сменился желтым.

Руал ощутил себя лежащим на полу – избитым, изувеченным, но – человеком.

ТЫ ПРОИГРАЕШЬ, КОЛДУН!

Легиар стоял, невыносимо огромный, длинный, с вечной желчной усмешкой на узком лице. По клинку его бегала молния. Похоже, он видел нечто, недоступное Руалу – видел, и глаза его наливались красным.

ТЫ ПРОИГРАЕШЬ!

Руал плохо понимал, что происходит. Дыбом встал дощатый пол; выло, вращаясь, длинное белое лезвие. Воздух стал подобен сухому песку, и набился в горло, перехватывая дыхание.

Извивались над головой Маррана желтые и красные петли, захлестывали друг друга, рвались с негромким треском, от которого хотелось оглохнуть; развернулась вдруг воронка, серая, бешено вращающаяся, и пошла втягивать в себя осколки зеркал, обрывки тканей, Руала, Ларта с его клинком… Осыпались крутые, пеплом покрытые склоны, Марран бился, как муравей в песчаной ямке, когда воронка вдруг задергалась и вывернулась наизнанку, став горой, конусом, и Легиар отрубил своим уже меркнущим клинком черную присоску на его вершине…

Последним, что увидел Ильмарранен, был Дарт с темным лезвием в руке, до плеч облитый черной, густой, мускулистой массой. Масса сжималась кольцами, как бесформенный удав, масса давила, пригибала к земле, и потемневший клинок со звоном выпал из слабеющей руки… Тут Руал Ильмарранен потерял сознание.

Пол в большом зале был покрыт сложным рисунком, центром которого был круг из горящих свечей. В этом огненном кольце навзничь лежал человек. Над ним стояла женщина в серебристой мантии и монотонно читала бесконечное заклинание. Меловые линии на полу вспыхивали и гасли.

Я не находил себе места – то стоял у дверей зала, не решаясь войти, то поднимался к Ларту – но дверь кабинета была заперта, и внутри стояла мертвая тишина. На ступенях лестницы, на полу под дверью темнели пятна крови, и кровь высыхала на дверной ручке. Дом тихо постанывал от ужаса.

Женщина, наконец, закончила свое заклинание и теперь стояла безмолвно и неподвижно. Я решился ее позвать:

– Госпожа!

Она медленно обернулась.

– Мой господин ранен, – сказал я, чуть не плача. – Помогите ему!

– Как же я могу? – тихо ответила она. – Если я двинусь с места, Ильмарранен умрет!

– А если вы не поможете, умрет Ларт, – выговорил я шепотом.

Она печально покачала головой:

– Легиар – великий маг… Если он сам себе не поможет, любая помощь будет бессильна…

Я оставил ее и бросился в библиотеку.

Тускло поблескивали золотые корешки. Я схватил самую большую книгу из стоящих внизу, стремянка возмущенно зашипела – я отшвырнул ее ногой и развернул черный с позолотой переплет. В глазах у меня зарябило – я, оказывается, умел читать заклинания только крупными печатными буквами, и книга была мне так же полезна, как кроту подзорная труба.