Татьяна Устименко - Принц для Сумасшедшей принцессы

Но я твердо уверена в одном: оплошности являются таким же необходимым элементом нашего существования, как пища, вода и воздух. Мудрость приобретается нелегкой ценой, и цена эта измеряется личными ошибками, порой фатальными. Каждая возникшая перед нами проблема таит в себе бесценный дар, способствующий нашему осознанию самого себя. Мы учимся правильно применять свои способности, оцениваем возможности, узнаем сильные и слабые стороны своей личности, постигаем свою душу. А поэтому мы зачастую сознательно создаем себе проблемы: ведь эти дары бытия учат нас главному – жить.

– Ох, внучка, внучка, ну и страшную же беду сотворила ты на этот раз! – Ворчащий старческий голосок холодным ручейком вливался в мое блуждающее во тьме сознание, возвращая его к свету и неся с собой пробуждающие покалывания, жестоко терзающие мое изломанное болью тело. – Это надо же до такого додуматься да подобное над собой сотворить… – Незримая наставница, не прекращая сурового поучения, потихоньку оглаживала мои руки, перебирая переломанные косточки и складывая их в единое целое. – Здесь ингвы[53] пройти не смогли, Ринецея не сумела, принцу Астору вся его магия не помогла, а она – глянь-ка чего наделала… – Нежные прикосновения невесомо скользнули по моим коленям, сращивая разбитые суставы и возобновляя ток крови в венах. – Э-хе-хе, – то ли восхищенно, то ли осуждающе продолжала сетовать Смерть, методично переходя от позвонка к позвонку, от ребра к ребру, – вот сумасшедшая-то и в самом деле! Вроде взрослая женщина уже, а до сих пор в голове ветер гуляет…

«Ну и что, пусть гуляет, – хотелось проказливо хихикнуть мне, но оказалось – хихикать мне нечем. – Зато от него так красиво развеваются локоны!»

– Даже ребятенка своего невинного не пожалела, – брюзжала бабушка, выправляя мои перемолотые в мелкое крошево челюсти и восстанавливая выбитые зубы. При этих ее словах в моем размозженном сердце ворохнулся приступ панического страха, но я тут же успокоилась, потому что бабушка любовно огладила мой живот: – Да нет, жив наш бесценный малыш, ничего с ним не случилось. Ох и крепкий же парень вырастет… – ласково ворковала Смерть, перебирая мои залитые кровью волосы, заботливо вычищая из них кусочки мозга и восстанавливая раздробленную черепную коробку, – будущий повелитель…

Внезапно я поняла, что вполне способна видеть правым глазом, а чуть позже – и левым. Затем в мои уши ворвался разрозненный набор противоречивых звуков, постепенно сложившийся в мелодичное птичье пение. А потом в легкие неожиданно влился целый водопад свежего, упоительно сладкого воздуха, я вздохнула, закашлялась и… рывком приподнялась на локтях, удивленно осматривая этот новый мир, в который я вторглась без приглашения, да еще и столь дерзким образом…

Мы сидели на краю бездонного обрыва, бестрепетно болтая опущенными вниз ногами, смеясь и ничего не боясь. А чего, спрашивается, должны бояться люди, только что пережившие возрождение из мертвых? В нескольких шагах за нашими спинами валялась безобразно сплющенная рудничная клеть, еще хранившая на своих прутьях капли запекшейся крови да несколько лоскутков черной и белой кожи. Мы перешагнули через страх и боль, прошли сквозь смерть, а сейчас – легкомысленно предавались самым обыденным жизненным удовольствиям, почему-то сразу ставшим необычайно приятными и притягательными. Вот ведь как случается: потеряв все, начинаешь ценить малое…

Молоко в кувшине оказалось изумительно холодным, а булочки, лежащие в сплетенной из соломки корзиночке, – обжигающе горячими. Шумно прихлебывая из запотевших глиняных кружек и громко чавкая, мы с упоением воздали должное потрясающей стряпне моей бабушки Смерти. Кса-Бун, будто маленький, до ушей перемазался в сахарной пудре, чуть ли не целиком заглатывая обсыпанную маком и марципанами выпечку да на все лады, пафосно расхваливая мастерство божественной кухарки. Наконец корзинка с угощением опустела. Я собрала крошки и высыпала их перед спустившейся с дерева малиновкой, честно заслужившей свою часть трапезы. Наверно, раскидистая, перекошенная от старости ива, росшая на краю обрыва, служила ей постоянным домом, потому что среди листьев я заметила маленькое гнездышко, а в нем – три пестрых яйца размером не больше ногтя. Под нашими ногами клубился молочно-белый туман, причудливыми завитками выплывая из темного провала под скалой и неся с собой пряный запах мокрой травы. Чуть рассеянный, отливающий опалом свет струился меж низко нависших облаков, придавая окружающему нас ландшафту налет некоей сонной, мистической нереальности. И мне вдруг стало так хорошо, что хотелось остаться здесь навечно, ничего не делая, а бесконечно предаваясь ленивым мечтаниям и убаюкивающей полудреме.

– Что это за чудное место? – спросил Кса-Бун, старательно облизывая липкие от сахара пальцы и улыбаясь во весь рот. – Если это Обитель затерянных душ, то посмертное существование является гоблински приятной штукой. Кормят тут на убой, а одевают, – он бережно погладил свои щегольские штаны, – по-королевски!

Я тоже обзавелась новым походным костюмом: от прежней одежды у меня осталась только кольчуга из драконьей чешуи, как и наше оружие, без видимого ущерба перенесшая страшное падение в шахту.

– Эк ты широко замахнулся, дружище, – весело рассмеялась я. – Думаю, это точно не Обитель, и до нее нам еще очень далеко. Наверно, попасть на Радужный уровень не так-то просто…

– После того как хозяйка нас угробила, а потом госпожа Смерть милостиво вернула нам жизни – я уже готов поверить во что угодно! – торжественно отчеканил Кса-Бун, прижимая к груди растопыренную ладонь и церемонно кланяясь. – Чести пройти Порталом смерти и вернуться обратно на землю удостаиваются немногие шаманы из нашего племени!

– И все же я не верю, что достичь обиталища богов так просто… – задумчиво произнесла я.

– Намного сложнее, чем тебе кажется, дитя мое! – вдруг поддержал меня незнакомый, но очень красивый голос. – Радужная обитель принимает лишь тех, у кого чиста совесть и светлы помыслы. А вот нераскаявшихся отступников и злодеев – наказывает по-справедливости…

– Пресветлые боги! – ошеломленно выдохнул канагериец, хватаясь за топор. – Это еще кто? Госпожа, прикажете его убить?

Я безудержно расхохоталась, по достоинству оценив как нелепую реакцию своего отважного телохранителя, так и общий комизм ситуации. Убить это существо?!

Над пропастью свободно парил пожилой величавый мужчина, осененный внушительным размахом огромных серебристых крыльев. Четыре овальных полупрозрачных сегмента отливали всеми цветами радуги и сильно напоминали слюдянистые крылышки стрекозы. В фиалковых глазах незнакомца светился незаурядный ум, сдобренный солидной порцией лукавства. Его седые волосы и морщины странно контрастировали как со свежими, полными губами, так и с вызывающей порывистостью движений, свойственной, скорее, горячему юноше, чем уставшему от жизни старику. Более противоречивого человека я ранее не встречала.