Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)

Джабба хотел что-то сказать, но поверхность Посредника закрылась сеткой лиловых разрядов, скрывших лицо гвардейца. Некоторое время ещё можно было различить удаляющийся голос Джинсерхуа, однако потом глухой вой скрыл неразличимую речь, а сфера налилась изумрудным сиянием и затряслась мелкой дрожью. Выплюнув глухое проклятие, чародей ткнул в шар перстнем и яркий свет тотчас погас.

Теперь Посредник лежал абсолютно спокойно и медленно переваривал остатки зелёного тумана, клубящиеся в его чреве. Поднявшись, Магистр положил руку на шар и задумчиво побарабанил пальцами по гладкой поверхности.

Видимо приняв решение, чародей подошёл к своим магическим зеркалам. По дороге он достал из круглой шкатулки небольшую связку крохотных жёлтых шариков, напоминающих ожерелье. После некоторого раздумья, волшебник остановил свой выбор на треугольном зеркале, отражающем все предметы перевёрнутыми.

Магистр, который по ту сторону висел вниз головой, коснулся своего отражения пальцами, установив в нужное положение. Всё пришло в норму, но ненадолго. Не успел волшебник опустить руку, как отражение исчезло вовсе, а в глубинах зеркала появилась картинка бескрайнего пространства сине-зелёного океана.

— Ну и где же? — спросил чародей, напряжённо вглядываясь в мелкую рябь далёких волн, — Должен быть где-то здесь…

Точно отвечая на его вопрос, треугольная рамка показала маленький кораблик под распущенными парусами, скользящий вперёд. Убедившись в том, что перед ним действительно «Морской Чёрт», Магистр начал вращать на пальце связку жёлтых шариков, пока они не слились в одно сияющее кольцо. После этого волшебник медленно опустил руку, но светящийся круг продолжил висеть в воздухе, издавая тихое шипение.

Тогда чародей легко дунул и обод погрузился в треугольное окно, повисшее над океаном. Что-то зазвенело и круг стремительно уменьшился, исчезая из вида.

Склонившись к самому зеркалу, Магистр принялся следить за развитием событий.

Шхуну сильно тряхнуло и повело в сторону, направляя нос между валами волн. Матросы навалились на штурвал, возвращая корабль на прежний курс. Ветер вёл себя странно, набрасывая на Чёрта словно оголодавший волкодав на копчёный окорок. Временами его порывы оказывались настолько сильными, что боцман, с тревогой, осматривал такелаж, уделяя особое внимание сохранности парусов. Оснастка угрожающе поскрипывала, как бы пытаясь напомнить про солидный возраст, но ветру было плевать и он продолжал свои безумные шалости. Казалось такие шквальные порывы должны предварять ураган, но горизонт казался чистым, как душа монаха.

Джонрако достал зрительную трубку и начал внимательно изучать океан. Его физиономия, ещё сохранявшая бледность, после ночного кошмара, казалась угрюмой, как никогда. С самого утра Собболи оставался непривычно молчалив. Поднявшись на палубу, он ограничился кратким приветствием, после чего застыл, словно памятник всем меланхоличным капитанам. Далин практически в одиночку руководил командой, с тревогой посматривая на капитана.

Джонрако опустил трубку и потёр висок пальцем, словно это могло отогнать застывшую внутри черепа режущую боль, напоминающую огромную иглу, которыми сшивают паруса. Потом мореход тяжело вздохнул и поманил к себе боцмана. Далин поправил косички тщательно уложенной бороды и торопливо взбежал по трапу, пыхтя и отдуваясь.

Поднявшись, помощник ещё раз оправил предмет своей гордости и только после этого вопросительно взглянул на капитана. Тот, продолжая сохранять молчание, протянул ему трубку и указал пальцем на горизонт, где появилась едва заметная чёрная точка. Далин бросил беглый взгляд в окуляр, потом присвистнув, вгляделся внимательнее и громко выругался.

Эти действия никак нельзя было игнорировать и пассажиры, стоящие рядом, обратили на них внимание. Хастол поправил полу плаща, терзаемого хищным ветром и подошёл к Джонрако. Шания предпочла остаться на месте, но было очевидно, что девушка не намерена упускать ни слова из грядущего разговора. Причина, по которой девушка не составила компанию Черстоли была следующая: когда утром она подошла к Собболи, намереваясь отблагодарить морехода, тот слушал её невнимательно, часто зевал и вообще, вёл себя так, словно слова Шании для него ничего не значили. Надувшись от обиды, Волли весь завтрак молчала, а после вела беседу исключительно с Хастолом, причём делала это всегда перед капитаном. Равнодушие капитана ко всем её мелким уловкам, окончательно расстроило девушку и она принялась угрюмо наблюдать за волнами бегущими вдаль.

— Мне кажется или у нас появились какие-то проблемы, капитан? — вежливо поинтересовался Черстоли, — Не могу ли узнать, в чём они заключаются?

— Да какая, к дьяволу, разница, — начал Далин, раздражённо дёргая себя за косички, но Джонрако жестом остановил его и повернулся к юноше.

Выглядел капитан неважно: загорелое лицо утратило свой бронзовый отлив, сменившийся серым цветом, а вокруг ввалившихся глаз появились чёрные круги. Около плотно сжатых губ пролегли глубокие складки, состарившие морехода на добрый десяток лет.

— Проблемы? — сиплым голосом переспросил Джонрако, продолжая размышлять над какими-то своими мыслями, — Можно сказать и так. Прямо по курсу у нас лежит огрызок земли, известный под названием Чёртова Скала. О чём-то говорит?

— Я слышал, насколько все моряки — суеверные личности, — пожал плечами парень, — Возможно, у вас есть поверье, что на острове живут существа, напоминающие чертей.

Далин хрюкнул, переполняемый угрюмым весельем и даже Собболи позволил себе лёгкую усмешку.

— Чёртова скала называется так, потому что на ней живут черти, — уточнил Джонрако, — Твари, вполовину меньше меня ростом, с рожками на голове и длинным хвостом, напоминающим крысиный. Когда человек сходит на их чёртову Чёртову скалу, он обязательно дерут с него дань: копошатся в башке и забирают воспоминание. Причём, сам понимаешь, берут не худшее.

— Мерзкое ощущение! — боцмана передёрнуло, при воспоминании о неприятной процедуре, — Эти уроды смотрят на тебя и в башке словно когти скребут. Твою же мать! А потом, бац — и чего-то не хватает, как отрезало. Чтобы я сдох! Прихожу я, значит, в порт, встречаю видную такую деваху, а она мне, повторим? А я её и первый раз то вижу! Ну, я…

— Ладно, — махнул рукой Джонрако, — Сто раз уже слышал этот трёп.

Хастол непонимающе взглянул на моряков.

— Я, видимо, чего-то не понимаю, — сказал он, наконец, — Если высадка на остров связана с такими потерями, зачем вообще приставать к берегу? Обойдём стороной и дело с концом.