Ольга Ларионова - ДЕЛЛА-УЭЛЛА

– Сибилло о таком не слыхало…

– Не слыхало, не слыхало… Память у тебя отбило, трухлявый пень! рявкнул на него старый рыцарь. – И довольно об этом. Нечего путать дитя в наши заботы. Забудь обо всем, что слышала, светлячок.

– Я уже не дитя. Мне нужно знать, что нам угрожает.

– Нет, светлячок, – проговорил Рахихорд с отеческой нежностью. – Ты лучезарна и любима. Твое дело – светить нам, а не сражаться с духами зла…

Таира почувствовала, как натягивается кожа у нее на скулах.

– Рыцарь Рахихорд, – она выговаривала каждое слово медленно, почти по слогам, – я, властительница этой дороги, приказываю тебе говорить!

Она опустила руку за вырез платья и достала пригревшуюся там голубую звезду.

Девушка и глазом моргнуть не успела, как все трое уже были перед ней на коленях. Она, разумеется, ожидала какой-то реакции на свое сообщение, но чтобы так восторженно и так подобострастно… Ей стало не по себе. Она и всего-то хотела, чтобы к ней перестали относиться как к сопливой девчонке.

– Довольно, встаньте, – повелела она и разозлилась окончательно, поймав себя на онегинской цитате. – То есть сядьте где стоите. И теперь вы забудете о том, что я вам сказала. Воины этого корабля потеряли свою принцессу, своего командора… Не годится объявлять им сейчас о том, что я приобрела новый титул, столь высокий в вашей стране.

Оба рыцаря подняли на нее глаза с безмерным уважением. Ну хоть чего-то она добилась. Только сибилло ничегошеньки не понял и хлопал сивыми ресницами.

– А теперь расскажите мне о том, что произошло, только коротко. Там, она кивнула на пожарище, одновременно убирая под платье знак своей власти, делать больше нечего. Сейчас все начнут возвращаться.

– Слушаюсь, сиятельная властительница… – начал было Рахихорд.

– Я же просила – без церемоний!

– Я не могу сказать, как мы очутились во дворе Пятилучья. Тебе это ведомо лучше меня. Красоты великого города восхитили всех, так что и воины твои, и мой сын с сибиллой переходили из одной малой каморы в другую, обозревая дивный вид…

– Короче, – попросила Таира.

– Я на какое-то время остался тут один. И вдруг появился воин с закрытым лицом. Он сорвал с меня амулет, подаренный принцессой, шагнул прочь – и исчез. Я некоторое время размышлял, стоит ли сообщать кому-нибудь о приключившемся, но тут поднялась тревога. Я слышал топот, звон оружия, а потом все стихло – мы остались на корабле одни…

– А потом – запах дыма, – подсказал Лронг. Таира кивнула ему, и он продолжал:

– Я нашел одну дверь открытой и выбрался на широкий двор. Город уже занялся в нескольких местах, и стражники с факелами мчались; по галереям. Кое-где сновали феи, собирая людей и уводя их за собой. И вдруг что-то круглое упало сверху и покатилось по брусчатке двора. Это была голова. Без ушей и без носа. Я посмотрел наверх – в надлестничной лоджии кипела схватка, один здешний воин против десятка дворцовых стражников, и столько же было им уже повержено. Я схватил чей-то меч и бросился ему на помощь, но не пробежал и половины лестницы, как он оглянулся, увидел меня и исчез.

– Ну и что? – не поняла девушка.

– Когда я поднялся до лоджии, там уже никого не было в живых. И – клянусь утренним солнцем! – это не был бой. Это была зверская резня и такое издевательство над трупами, что потом никто не мог бы быть воскрешен анделисами… Ни один тихрианин не совершил бы подобного. Счастье того, кто не видел…

– Я видела, – упавшим голосом отозвалась Таира. – Я видела то же самое.

– Сейчас он вместе со всеми вернется сюда, – закончил за сына Рахихорд, неотличимый от остальных, неудержимо стремящийся к какой-то неведомой нам цели, и его не остановит ни честь, ни совесть, ни любимая женщина, ни лучший друг.

– Ну, с любимыми женщинами здесь не густо, а вот чтобы друг… – Она запнулась и похолодела. Лучший друг. Пылкий, безрассудный Флейж, самодовольный красавец с изумрудно-оранжевым обручем на лбу, – лучший друг ее Скюза, Если все это натворил Флейж, то Скюз первым станет на его пути.

– Молчите, – приказала она, – молчите, пока мы точно не удостоверимся и… Постойте-ка! Ты говорил, сибилло, что за свою долгую жизнь не раз встречал одержимых проклятием. Так неужели никто не попытался найти противоядия?

– Было, было… Но только ни разу сибилло не слышало, чтобы кто-то был спасен. В Солнечной Книге Заклятий сказано об этом так туманно…

– Ладно, ты говори, что там сказано, а мы уж сами разберемся в этом заклятошном тумане!

– Это было так давно, когда один из великих князей соблаговолил прочитать сибилле все заклинания. Сибилло уже не помнит и восьмой части…

– Ну хоть самое начало! – умоляла она.

Сибилло качался, сидя на пятках и выщипывая волоски из своей облезлой пелерины.

– А где книга-то? – встряхнул его Рахихорд.

– Где ж ей быть – в огне, вестимо… Нет, ни строчечки… Ни буковки…

Его узкие слезящиеся глазки глядели на девушку с таким раболепным страхом, что она не выдержала и отвернулась.

– Мы его найдем, – сказала она твердо. – Во-первых, у Него амулет. Во-вторых, можно на девяносто пять процентов предположить, чего он будет добиваться – власти. На корабле нет командора. Тот, кто захочет…

– Разве это власть… – задумчиво, как бы про себя проговорил Рахихорд.

– С малого начинают, – отпарировала Таира.

– Или он исчезнет в поисках равной себе, тянет ведь их, они нутром чуют! – Шаман обрадовался возможности хоть в чем-то проявить свою осведомленность и, стало быть, полезность.

Девушка вдруг замерла, вглядываясь в массивную стройность ступенчатой башни, расписанной красно-зелеными полудетскими картинками. Четко вырисовываясь на фоне горящего города, она возвышалась даже над клубами жирного, тяжелого дыма, как символ нерушимости и нетленности. И так же неискоренимо в ее памяти было каждое слово, произнесенное Оцмаром. «Зачем ты здесь, равная мне? – обратился он к моне Сэниа вместо приветствия, и голос его был страшен. – Чтобы напомнить мне, кто я?»

– Он признал ее равной себе с первого взгляда… – проговорила она очень тихо, как бы про себя, но все поняли, о ком речь. – Но почему он возненавидел ее? Почему он ее оскорблял, называя…

Но язык не повернулся повторить слова Полуденного Князя: «Злобная, похотливая ведьма! Ты ошиблась, когда твоя алчба повлекла тебя ко мне из твоего проклятого далека, хотя, может быть, мы и были предназначены друг для друга!..»

– И за это она убила его? – тихо, тоже как бы про себя спросил Лронг.

– Нет, – сказала она просто. – Его убила я.

Они отшатнулись от нее – все трое, ненавидевшие своего повелителя и, наверное, не раз желавшие его смерти. Но она не могла позволить, чтобы хотя бы легкая тень лжи легла на память Сэнни.