Кристи Голден - Артас: Возвышение Короля-Лича

Ей все еще было сложно поверить в происходящее. Она любила его, так сильно… она любила его до сих пор. Она постоянно молилась, тихо и незаметно ото всех, чтобы он был под каким-то контролем, которому он не мог сопротивляться. Ибо если он сделал все это по собственной воле...

– Пророк говорил и со мной, но я высокомерно решил, что знаю больше всех. И вот, моя дорогая, мы пришли к тому, что сейчас имеем. Все мы живем – и умираем – по нашему выбору. – Антонидас печально улыбнулся. Ее глаза покраснели, она заморгала, не желая пролить ни слезинки.

– Я останусь. Я могу...

– Ты должна беречь тех, о ком обещала заботиться, Джайна Праудмур, – строго сказал Антонидас, его лицо стало суровее. – Будет ли тут одним магом больше или меньше… это ничего не изменит. Сейчас тебя ждут другие.

– Антонидас … – ее голос оборвался на полуслове. Она бросилась к нему и крепко обняла. Она так прежде никогда не делала; она боялась сделать это. Но теперь он казался… старым. Старым, слабым и, что хуже всего, смирившимся. – Я останусь. Я могу...

– Дитя, – нежно сказал он, гладя по ее спине, затем фыркнул от смеха. – Нет, ты уже не дитя. Ты – женщина и настоящий лидер. И все же… тебе лучше идти.

Снаружи прозвучал голос, сильный, звонкий и знакомый. В Джайну словно ударила молния. У нее замерло дыхание, она отпустила своего наставника и отошла назад.

– Волшебники Кирин Тора! Я – Артас, первый из рыцарей смерти великого Короля-лича! Я приказываю вам открыть ворота и склониться перед силой Плети!

Рыцарь смерти? Потрясенная Джайна вопросительно уставилась на Антонидаса, который грустно ей улыбнулся.

– Я решил уберечь тебя от этого… по крайне мере до этого момента.

Все вокруг нее закружилось. Артас… здесь…

Архимаг подошел к балкону. Небольшой взмах скрюченных годами рук, и его голос стал столь же громок, как и у Артаса.

– Приветствую тебя, принц Артас, – сказал Антонидас. – Как поживает твой благородный отец?

– Антонидас, – ответил Артас. Где он был? Снаружи? Увидела бы она его, если бы подошла к Антонидасу на балконе? – Не нужно лицемерия.

Джайна посмотрела в другую сторону и вытерла слезы на глазах. Она изо всех сил пыталась что-то сказать, но слова словно застревали в горле.

– Мы ждали твоего визита, Артас, – спокойно продолжил Антонидас. – Волшебники создали ауру, которая уничтожит твоих мертвецов, если они попытаются подойти к городу.

– Твои фокусы не остановят меня, Антонидас. Вероятно, ты уже слышал, что произошло в Кель’Таласе? Они тоже думали, что неуязвимы.

Кель’Талас.

Джайне стало нехорошо. Она была в Даларане, когда от горстки выживших, которым удалось сбежать, пришла весть о том, что произошло в Кель’Таласе. Здесь же находился тогда и принц кель’дораев. Она никогда не видела Кель’таса таким… таким сердитым, таким расстроенным, таким грубым. Она подошла к нему, желая выразить сочувствие и оказать поддержку, но он взвинтился и посмотрел на нее с такой яростью, что она отскочила от него.

– Не говори ничего, – прорычал Кель. Его руки были сжаты в кулаки; к своему ужасу она поняла, что он едва сдерживает себя, что не ударить ее. – Глупая девчонка. И это чудовище ты затащила к себе в постель?

Джайна моргнула, ошеломленная грубостью слов обычно очень культурного эльфа.

– Я...

Но ему ее слова были не интересны.

– Артас – убийца! Он погубил тысячи невинных жизней! На его руках столько крови, что целого океана не хватит, чтобы смыть ее. И ты любила его? Предпочла его мне?

Его голос, обычно такиой сладкий и сдержанный, сломался на последнем слове. Джайна чувствовала, как слезы текут по ее лицу – внезапно она все поняла. Он набросился на нее, потому что не мог напасть на своего настоящего врага. Он чувствовал себя беспомощным, бессильным и бил в ближайшую цель – в нее, в Джайну Праудмур, любви которой он так желал и не смог добиться.

– О… Кель’тас, – сказала она тихо, – он свершил… ужасное, – начала она. – То, что пострадал твой народ...

– Да ты ничего не знаешь о страдании! – закричал он. – Ты – всего лишь ребенок, с детскими мозгами и детским сердцем. Сердцем, которое ты отдала этому... этому... он убил их, Джайна. А затем он поднял из мертвых их трупы!

Джайна безмолвно уставился на него, его слова совсем не жалили ее теперь, когда она узнала причину их жестокости.

– Он убил моего отца, Джайна, как он убил своего. Я... я должен был быть там.

– Чтобы умереть рядом с ним? С остатками твоего народа? Что хорошего в том, чтобы бросаться своей жизнью ради...

Едва слова слетели с ее губ, как она поняла, что совершила ошибку, сказав это. Кель’тас напрягся и резко перебил ее.

– Я мог бы остановить его. Я должен был, – он выпрямился, и его неприветливость внезапно испарилась, холод сменился огнем. Он поклонился ей, слишком низко. – Я ухожу из Даларана как можно скорее. Здесь меня больше ничто не держит, – Джайна вздрогнула от его пустого, отреченного голоса. – Я был величайшим глупцом, полагая, что кто-то из вас, людей, может помочь мне. Я оставляю это место дрожащим дряхлым магам и честолюбивым юнцам. Никто из вас не может помочь нам. Мои эльфы нуждаются во мне, чтобы я повел их теперь, когда мой отец...

Он затих и с трудом сглотнул.

– Я должен идти к ним. К тем немногим, кто выжил. К тем, кто пережил и переродился в крови тех, кто ныне служит твоему возлюбленному.

Он ушел прочь, пылая яростью каждой частицей своего высокого изящного тела, и в своем сердце Джайна чувствовала его боль.

И теперь он был здесь; Артас был здесь, во главе армии нежити, будучи рыцарем самой смерти. Голос Антонидаса вырвал ее из царства грез, и она заморгала, пытаясь вернуться к реальности.

– Отведи свои войска, или мы будем вынуждены применить против тебя свою силу! Делай свой выбор, рыцарь смерти, – Антонидас отошел от балкона и повернулся к Джайне. – Джайна, – сказал он обычным голосом, – сейчас мы установим блокирацию телепортации. Тебе нужно идти, пока ты не оказалась здесь в ловушке.

– Возможно, я смогу достучаться до него… возможно, я смогу… – она затихла, услышав в ее же словах несбыточные мечты. Она не смогла даже помешать ему убить невинных в Стратхольме, или остановить поход в Нордскол, хотя она была уверена, что это ловушка. Он не послушал ее тогда. Если Артас действительно был под темным контролем, как она могла отговорить его теперь?

Она глубоко вздохнула и отошла, Антонидас слегка кивнул ей. Было так много, о чем она хотела сказать этому человеку, своему наставнику, своему примеру для подражания. Но все, что она могла сделать – лишь изобразить неуклюжую улыбку. Он шел на битву, и они оба знали, что это будет его последнее сражение. Она не могла найти слов даже для прощания.