Галина Гончарова - Домашняя работа.

Разговор умело вел шевалье Авельс. Лонс талантливо рассказывал про кучу хозяйственных дел, ненавязчиво напирая на то, что господин граф на поместье забил гвоздь. Большой. Пятисотку. А бедная госпожа графиня, вся в трудах, аки пчела…

Ганц внимательно слушал, Али громко восхищался, Мария Рейхарт аккуратно клевала кусочки мяса и шепотом воспитывала Миранду, пастер поддакивал через каждое слово и тоже пел графине хвалу — мол, церковь восстанавливает, деньги дает… Омар восхищенно смотрел… короче, все были при деле.

Проблемы начались с утра. Когда Лиля проводила ханганов — и смогла уделить внимание королевскому представителю.

Лэйр Ганц прошел в кабинет, уселся за стол — и преобразился. Исчез добренький дядюшка. Перед Лилей сидел как бы не лично великий инквизитор.

— Госпожа графиня, что вы можете мне рассказать?

— По поводу? — Лиля и не подумала смущаться. — Уточните что вы имеете в виду, лэйр Ганц. А то здесь много всего произошло.

— Начнем с той жалобы, которую вы подали.

— Про покушение на меня?

— Хотя бы.

Лиля пожала плечами. Достала из стола протокол допроса и протянула товарищу.

— Мне скрывать нечего. Читайте.

Ганц поднял брови. Видимо, она должна была реагировать как‑то иначе. Но — чего нет, того нет. Может, на местных женщин Ганц и производил впечатление, но Лиля, точнее Аля, видела и не такое. Да и детективчики почитывала. И про 'злого следователя' знала.

Видя, что дальше графиня продолжать не намерена, Ганц углубился в чтение. Брови его поползли вверх. Лиля наблюдала, меланхолично гадая, сколько складок получится на лбу. Три? Четыре?

— Ваше сиятельство, как же вам удалось…

— Чудом, — честно призналась Лиля. — Охрана вовремя вмешалась.

Это было не совсем так, но не рассказывать же правду?

— И этот негодяй утверждает…

— Что его нанял любовник любовницы моего супруга. Впрочем, он жив, подробнее вы можете узнать у него самого, что и как.

— Я заберу негодяя с собой…

— Сделайте милость. И так зимой голодно будет, еще и этого кормить…

— Голодно? Но ведь…

— Лэйр Ганц, вы хоть себе представляете в каком состоянии поместье? Вы видите, как все работают?

— Вижу, но…

Монолог Лили можно было положить на музыку и спеть. Как греческую трагедию. Из него следовало, что до рождения ребенка она вообще все помнит весьма смутно. Может быть ее даже чем‑то опоили? Она не берется утверждать, но она — молодая, здоровая женщина — и вдруг падает с лестницы и страдает необъяснимыми расстройствами памяти? Странно как‑то…

Лэйр Ганц выразил сомнение, но споить с графиней в открытую не стал.

Лиля пожаловалась на вора — управляющего и выложила на стол все найденные книги. Сообщила про роспуск дружины, про то, что тут еще и людьми торгуют…

Предложила опросить слуг, крестьян, да кого угодно! Хоть весь Иртон — мое содействие гарантировано. Дам охрану — и вперед!

Видя, что графиня не врет и даже не сильно смущается, представитель загрустил. Что греха таить — ему все это задание представлялось легким и приятным. Ну, не особо приятным, но проехаться, побеседовать с истеричной дамочкой — и салют. Обратно в столицу. А оказалось…

Дамочка была вовсе не истеричной.

Ситуация более чем серьезной.

А компания, собирающаяся в Иртоне…

— А зачем вам вирмане, ваше сиятельство?

— А если работорговцы опять нагрянут? Супругу все равно, как я тут охраняюсь, вот приходится самой думать. И о его дочери — тоже.

— Но я вижу у вас тут и его солдат…

— Всего пятнадцать человек? Ну — ну…

— Такое ощущение, что вы тут оборону держать собрались.

— Лучше быть предусмотрительной, а не мертвой, — парировала Лиля. — Хотя мне это дорого обходится.

— Но доходы…

— Какие доходы? Управляющий воровал все, что гвоздями не приколочено! И у него определенно были сообщники. Один из них, кстати, тоже в подземелье. А еще там сидят четверо работорговцев. И у меня тут куча народу, который злобные вирмане спасли от продажи в рабство! Побеседуйте с ними! Думаете, здесь тихо и безопасно?! Отнюдь! Я искренне беспокоюсь и за себя, и за Миранду!

— Осторожнее со словами, ваше сиятельство!

Лиля горько рассмеялась.

— Осторожнее? Лэйр Ганц, я не стану вас ни в чем убеждать. Вы просто пройдитесь по Иртону, поговорите с людьми, допросите узников…

А потом решите сами, что тут происходит.

— А эввиры?

— а где мне было брать деньги?

— А ханганы?

— Мы с вирманами спасли их главного — Али от бешеного быка. Он мне благодарен за свою жизнь.

Лиля отбивалась, как могла. Она не собиралась ничего отрицать. Но валила все на супруга. Если бы не он — разве мне такое бы в голову пришло?

Да ни в жизнь! А так… я женщина слабая, хрупкая, брошенная на произвол судьбы…

Так что после получасовой беседы Ганц отправился в подземелье, а Лиля затейливо выругалась (оглядываясь через каждое слово) и отправилась проведать аварца.

Красавец конь…

Интересно, а не захочет ли супруг и его прибрать к рукам? Лиля вообще читала про совместно нажитое имущество. А здесь как?

Алекс воплощал в жизнь план своей любимой Адели. Он уже подкупил одного солдата из отряда, который должен был ехать с юной графиней. Но сильно на него не надеялся. Чего уж там… просто воспользовался случаем. Адель — умница и информацию из графа она вытащила. а сборы юной Миранды Кэтрин (тоже не самое необходимое существо) заняли почти пять дней. Хватило найти подходящего клиента. Но этого явно было мало. Поэтому сейчас, продав дорогую рубиновую брошь и такие же серьги с кольцом (благодарность вынести графу Иртон), Алекс торговался с наемниками. Точнее с их командиром.

— Сто монет.

— Пятьсот.

— Сто пятьдесят.

— Вот еще… за такое и шестисот мало.

— Больше двухсот не дам. Или других найду. Всего‑то дел, проехаться, прирезать пару человек, изобразив налет пиратов или разбойников — и уехать. Охраны там почти нет, да если и есть — вас почти пятьдесят человек в отряде. Вряд ли там больше!

— Да если узнают — нас травить будут, как диких зверей!

— а вы не попадайтесь. Кто там узнает — глухомань!

— За графиню нас колесуют. в лучшем случае. Четыреста монет.

— Двести. И это последняя цена.

— Плюс еще имитация налета… дешево покупаешь…

— Да вы за полгода столько не заработаете.

Это была чистая правда. Но… Наемник сделал последнюю попытку.

— Двести пятьдесят.

— Двести. И лично тебе еще десятку по итогам акции.

— деньги вперед.