Карина Демина - Черный Янгар

Верно. И горько от того.

— Но почему? — Вилхо откинулся на подушки и сам потянулся за вином. Пересохло вдруг в горле. — Я был добр к нему…

Вздохнула Пиркко и шепотом сказала:

— Змей он… мой отец… он очень волнуется за тебя. И потому подкупил одного раба, который служит в доме Янгара… а тот раб…

Ее голос звучал тише и тише, и Вилхо приходилось наклоняться, чтобы расслышать слова.

— Мстит Янгар, что волей кёнига вырезан был тринадцатый род, — завершила Пиркко свой рассказ. — Мне не веришь — отца моего спроси… он помнит, как это было.

И не просто помнит. Ерхо Ину верно служил отцу Вилхо.

Оттого и вознесся род высоко, поднялся над другими… и немало земель, Полозам принадлежащих, к Ину отошло. И немало золота осело в их сундуках… а теперь вот.

— Это ведь отец, а не мы, — пробормотал Вилхо. И гневом полыхнули глаза жены.

— Думаешь, ему есть дело? Он мести желает. Змею ты пригрел на груди своей, муж мой.

И ледяные ладони Пиркко сдавили виски.

— Не отступится от мести Янгар. А ты… вспомни, из-за чего началась та война… отец сказал, что Печать так и не нашли…

Хотел отвести Вилхо взгляд, но не смог.

— Янгар знает, где она…

…верно. Знает.

Не может не знать.

Но молчит.

Прячет от своего кёнига… змея, как есть.

— …он не скажет, — шепот Пиркко доносился издалека. — Имея возможность исцелить тебя, он будет смотреть, как ты умираешь, муж мой… смотреть и радоваться… твоим мучениям радоваться…

Не бывать такому.

Глава 32. Ловушка

Эхо шагов растаяло, не добравшись до колоннады.

Солнце, пробиваясь в затянутые морозной росписью окна, путалось в пыльной паутине капителей. И бледной тенью скользило по-над гладким полом шелковая шаль Пиркко.

Алая.

Ткань была яркой, словно пламя.

И пламя же в каминах приседало, словно кланялось кейне.

Дрожала струна далекого голоса, который старательно выводил полузабытые слова древней песни. И Янгхаар Каапо пытался отрешиться от недоброго предчувствия.

В этой части дворца ему редко доводилось бывать.

И ныне она была пуста. Безлюдна.

И эта тишина настораживала.

— Ты мне не веришь, — Пиркко оборачивается. Лицо ее покрыто толстым слоем серебряной краски. Губы белы. В черных волосах сияют алмазы.

Чудо как хороша кейне Пиркко.

— Я тебе не верю, — соглашается Янгхаар, добавляя. — Я никому не верю, благая кейне.

— Зря, — она позволяет подойти близко и касается разрисованной серебром ладонью его лица. — Сегодня я помогу тебе. А завтра…

В синих глазах клубится туман.

И розовый язычок касается верхней губы, оставляя на белой краске проталину. И это крохотное пятнышко не портит совершенства облика кейне.

— Или не завтра? Я ведь помогаю. Разве не так? — она убирает руку.

Так.

Наверное.

Записка была краткой.

Кёниг Вилхо желает видеть Янгара.

И отблагодарить за долгую службу.

Он готов исполнить любую просьбу… Янгар ведь знает, о чем просить?

— Не верь ей, — Кейсо прочел записку дважды. Он тер бумагу, точно желая раздавить такие аккуратные буквы. Почерк Пиркко был идеален, как и она сама. — Эта тварь тебя погубит.

— Не идти?

— Иди, — отложив письмо, каам подпер кулаками подбородки, намотал на палец бороду. — Иди непременно, отказ оскорбит кёнига. Но… будь осторожен. И думай, о чем просишь.

Он отвернулся и, сгорбившись, сказал очень тихо.

— И о том, что делаешь.

Отступить?

Простить?

Вернуться в Белую башню, которую его маленькая жена звала Горелой?

И заглянув в глаза Великому Полозу, признать, что Янгхаар Каапо все-таки отказался от памяти и мести.

— Ты забавный, — Пиркко подняла руку, позволяя алому рукаву соскользнуть с запястья. Ткань опускалась медленно, обнажая белую, расписанную серебром, словно морозом, кожу. И едва слышно позвякивали колокольчики на ножных браслетах. — Выглядишь свирепым, но… только выглядишь. Поспеши, Янгар. Мой муж не любит ждать.

И вряд ли он знает, кто ведет Янгара тайными дворцовыми тропами.

А узнав, не обрадуется. Но не прячется Пиркко-птичка, в чьих нежных руках собраны нити многих жизней. Уже не гостья — хозяйка она во дворце.

И не посмеют слуги говорить то, что не желает она слушать.

Еще шаг.

И сомкнутые створки ворот, за которыми знакомая пустота тронного зала.

— Погоди, — Янгар попытался схватить кейне за рукав, но шелк выскользнул из пальцев. — Постой. А если я не сделаю того, чего ты желаешь?

— Тогда…

…серебряная маска лица неподвижна.

— …тогда я очень в тебе разочаруюсь… — она поворачивается на носочках, и шелка рассыпаются, на долю мгновенья обнажая белую щиколотку с золотой полосой браслета. — У тебя ведь есть причины для мести, правнук Великого Полоза?

В синих глазах — насмешка.

— Откуда…

— Ты неосторожен, Янгар, — упрекает кейне, вновь ускользая из его пальцев. — А люди твои ненадежны. Да и сам ты привел моего человека к разоренному гнезду… почти привел. Не так сложно было узнать, чей дом стоял на Кершиной гряде.

Тишина.

И солнце прячется за тучу, не желая быть свидетелем чужой беседы.

— Мой отец помнит те времена… далекие… и знаешь, он удивился, как сам не понял. Это ведь просто было: лишь у детей Полоза черные глаза. Как земля… сама земля…

Она смеется, запрокинув голову, и краска на шее растягивается, идет мелкими трещинами.

— Он сказал, что ты совсем не похож на своего отца…

— А еще что?

Гнев сложно посадить на цепь. Но у Янгара выходит сдержать вспышку. И ладонь кейне, которая легла на золотой рукав его халата, он не стряхивает. Пиркко, прижав палец к губам, тянет за собой, не к дверям в тронный зал, но в тень колонны.

— Тише, — встав на цыпочки, шепчет кейне. И губы почти касаются щеки Янгара. От Пиркко пахнет розовым маслом и лавандой, серебряная ее щека тепла. — Не надо спрашивать о прошлом, Янгар…

…имя Ерхо Ину было названо Янгару первым.

— Он тебя ненавидит.

— А ты?

— А я думаю, что ты стал бы лучшим мужем, чем… мой отец привык получать то, что желает. Но однажды ему отказали, — ее дыхание ласкало щеку Янгара. — Уми из рода Ёро предпочла другого мужа. Отцу пришлось взять ее сестру. Знаешь, маму это всегда обижало…

Пиркко отстранилась, но на одежде остался ее запах, тяжелый, пряничный.

— Потом были спорные земли… и золотая жила, которая оставила земли Ину. Отец верил, что ее увела сила Полоза… и многое, думаю, было…

Холодно внутри.