Дин Кунц - Вторжение

Даже готовая отдать за детей жизнь, Молли не считала, что заслуживает такого доверия. В этой всемирной катастрофе, когда целые армии уничтожались, прежде чем хоть один солдат успевал выстрелить, она особенно остро чувствовала, что они с Нейлом не в силах решить стоящую перед ними задачу.

Писательница-неудачница с пистолетом, священник-неудачник с помповым ружьем. В своей жизни они достигли успеха (достигли, тут двух мнений быть не могло) только в одном — в любви. В выдерживающей все испытания и только растущей любви друг к другу они находили спасение и умиротворение.

Их враг, однако, не знал силы любви. Судя по имеющимся в их распоряжении доказательствам этим пришельцам была неведома сама концепция любви.

Вергилий повернул за угол, на Прибрежную авеню, и, следуя за ним, Молли на мгновение подумала, что влажный воздух и этот особенный свет объединили усилия и создали некий эквивалент миража. Потому что на следующем перекрестке, западнее, в квартале от них, словно установили огромное зеркало, и в нем она увидела Вергилия и следующую за ним процессию.

Но тут же поняла, что другую процессию возглавлял не Вергилий, а ирландский сеттер. Две вооруженные женщины, не одна, шли в авангарде, и один вооруженный мужчина, ниже ростом и старше Нейла, замыкал колонну. А между взрослыми Молли увидела с десяток детей и полдюжины собак.

Эта группа направлялась на север по улице, параллельной Главной. Они остановились, глядя на Молли. При таком плохом освещении и с другого конца квартала лиц она, естественно, разглядеть не могла, но почувствовала их изумление.

Приветственно помахала им рукой, и они ответили тем же.

Собака, возглавлявшая колонну, ирландский сеттер, не сбавила шагу. И после короткого колебания женщины решили последовать за ней, а не поворачивать на Прибрежную авеню, чтобы подняться вверх по холму и утолить любопытство. Они еще не закончили свою работу.

А кроме того, они поняли, чем заняты Молли и Нейл, точно так же, как и она поняла, чем заняты они. Детей в Черном Озере было слишком много, чтобы их всех могла спасти одна команда. И если они увидели вторую команду, вполне возможно, что была и третья, а то и четвертая.

Мысль эта могла бы поднять настроение Молли, если бы она не думала, что они не спасатели, а жнецы.

Другая группа миновала перекресток и скрылась из виду.

Вергилий подвел Молли к большому викторианскому дому с его элегантным фронтоном, мансардными окнами, пряничными карнизами.

Она посмотрела на часы. Почти полдень. Десятъ часов прошло с той минуты, когда она впервые увидела светящийся дождь и койотов на крыльце. Молли чувствовала, что их время истекает и очень скоро в этой войне, какой бы она ни была, будет нанесен последний удар.

Часть 7

В моем начале мой конец.

Т.С. Элиот. Ист-Коукер

Глава 53

Мансардные окна с резными наличниками, еще более красивые деревянные наличники окон и дверей, кусты роз перед домом, отгороженные от тротуара кованым невысоким заборчиком, колонны крыльца с каннелюрами на стволе и итальянскими капителями, входная дверь, выложенная тщательно подобранными по цвету деревянными панелями, с окном из цветного стекла… Этот дом был олицетворением архитектурного порядка, свидетельством долгой борьбы человечества против хаоса и не менее долгого поиска смысла своего существования.

В период, пришедшийся на жизнь Молли, архитекторы предпочитали стерильность, то есть порядок, лишенный цели, и восхваляли мощь, то есть отсекали изящество. Отвергнув основы, на которых, собственно, и поднялась цивилизация, модернизм и его философские последователи предлагали мишурный блеск вместо истинной красоты, восприятие вместо надежды.

Всю свою жизнь Молли наблюдала, как цивилизация становится уродливее, посредственнее, и теперь, поднимаясь следом за Вергилием по ступеням крыльца, она ощутила острое чувство потери. Этот прекрасный дом, в проектирование и постройку которого вложили столько любви, был символом всего того, что уничтожили новая экология и жестокие новые владыки Земли. Столетие модернизма тоже причинило немалый вред, но тут за один день цивилизация понесла тысячекратные потери, да и творениям модернизма жить оставалось недолго. Их достижениям тоже предстояло отправиться на свалку. Об этом позаботились бы холоднокровные существа, которым предстояло определять то самое будущее, к которому стремились модернисты.

Все человеческие причуды, похоже, стоили поощрения, если именно такую цену приходилось платить за сохранение всего прекрасного в человеческой цивилизации. Хотя человеческое сердце эгоистично и самонадеянно, столь многие боролись со своей эгоистичностью и учились человечности, и благодаря им, пока оставалась жизнь, сохранялась надежда, что потерянная красота будет найдена вновь, что совершенный грех можно искупить.

Но все разнообразие человеческих жизней вскорости могло исчезнуть, полностью и окончательно, словно рода людского и не существовало.

Стоя у двери рядом с Вергилием, Молли оглянулась на Нейла, который остался на улице вместе с их шестью заложниками судьбы. Семь лет их совместной жизни пролетели, как один миг. Еще семидесяти им бы точно не хватило, чтобы полностью насладиться друг другом.

Дети выглядели такими уязвимыми. Зло, похоже, всегда притягивается к детям, особенно к детям. Тем, для кого зло — родная стихия, растление и уничтожение невинных — величайшая радость.

Вергилий зарычал.

Как было и в доме, где они нашли Джонни и Эбби, дверь открылась. То ли собака обладала сверхъестественными способностями, позволяющими ей открывать двери, то ли некая темная сила, затаившаяся в доме, хотела, чтобы Молли переступила порог, точно так же, как паук приглашает муху залететь в его паутину.

Поэтому, после того как собака вошла в дом, Молли замялась.

Если это были последние часы ее жизни, она хотела потратить их на служение детям, независимо от того, удастся ей в итоге их спасти или нет. Но она страшно устала, глаза горели от недостатка сна. А потому между намерением и действием лежала пропасть сомнений в себе.

Собраться с духом ей помогла строка Элиота: «Жизни ты можешь избежать, но смерти — нет».

Такие суровые истины возвращают человеку смелость.

Молли вошла в дом.

И хотя дверь никто не трогал, она закрылась за ней и Вергилием.

Как и в другом доме на другой улице, она услышала шебуршание в стенах: множество лапок скребло по ним изнутри, множество крылышек билось об них.