Книга 4. Жрица. Мир-Загадка. - Коварный Светляк
Не тронул. Кажется, стал спокойнее?
Икара робко коснулась мужской груди руками, подняла взгляд с чужого подбородка к глазам. Символ Жрицы разгорался огнем в тонких пальцах.
Это будет больно.
Крейга выдохнул. Недавнее раздражение медленно отступало. Чужая рука на тонком запястье надавила сильнее, Икара с трудом успела среагировать, чтобы не спалить мужчине кожу.
Дыхание изменилось.
Неужели он ловил ее за этим?..
Рта Икара не открывала. Сидела на чужом торсе на кровати и прикасалась раскаленными руками к груди мужчины. Судя по закатившимся глазам и учащенному дыханию: Крейга получал именно то удовольствие, которое хотел.
Икара устало выдохнула. Осталось как-то привыкнуть к тому, что Жрец любит боль. И готов терпеть любые ее проявления, получая своеобразное удовольствие.
-Извращенец, - пробормотала Икара в тишине.
Вопреки всему, Крейга скривился в усмешке. Оскалил белоснежные зубы.
-Ты мне должна, - заметил Крейга сквозь оскал, - Всю ночь.
-Попросил бы своих друзей, - буркнула Икара.
Ей не прельщала мысль причинять боль мужчине на протяжении стольких часов! Да тут умом тронуться можно! О чем Икара предупредила Жреца, когда тот перевернулся на живот.
-Я скучал по тебе и времени вместе, - прозвучала усмешка в подушку, - Сделай мне больно, ушастая. Тронешь зад и уши оторву.
Последняя угроза остановила Икару от непоправимого. Хотелось дать этому извращенцу по заднице чем-то болезненным. Но Крейга вовремя остановил. Словно прочитал ход чужих мыслей.
-Тебе же все равно, какая боль, - заметила Икара.
-Все равно, - согласились с ней, - Но это другое. Расслабься, я выносливый.
Этот ненормальный понял, что Икаре не по себе причинять боль кому-то! Что не говори, а у Жреца явно не все дома. Но те, что еще могут соображать, неплохо справляются.
-А как понял, - негромко произнесла Икара, не сильно надеясь услышать вразумительный ответ, - Что это я?
-Просто понял, - не открывая глаз отозвался Крейга.
Как и ожидала Икара: понятнее не стало. Может, почувствовал Жрицу? Или как-то воспринимает после совместной жизни в мертвом мире? Ведь ему нравится любая боль, но от ее рук получает больше удовольствия.
Странный Жрец.
-Насиловать не будешь? - еще тише спросила Икара.
До сих пор не знает, что у Жреца на уме. Отдаст Изуну? Сам лишит сил Жрицы? Какие планы на ту, что по стечению обстоятельств является возможной убийцей Главы его Дома?
И насколько это важно Крейге?
-Закроешь двадцатый Разлом, - еле разобрала Икара тихое бормотание в подушку, - Обещаю подумать.
C одним вопросом определились. В качестве Жрицы Икара его не интересует. Совсем.
Из чувства благодарности Икара пытала мужчину чуть меньше часа, прежде чем тот отключился от боли. Сомнительная благодарность, о чем думала Икара. Дрожащими руками включала воду в душевой, надеясь согреться под горячими струями.
Причинять боль не просто. Особенно, если не испытываешь к объекту ненависти или злости. Мысль о том, что Жрецу нравится боль, так же не помогала справиться с эмоциями.
-Сумасшедший извращенец, - тихо пробормотала Икара себе под нос.
Долго стояла под льющейся с потолка водой, едва ощущая тепло. И только когда нервы успокоились, чувства стали возвращаться к телу. Горячая вода согрела.
Пока мужчина лежал без сознания, Икара осмотрела его сбитые в кровь руки. Перебинтовала найденными в комнатах лоскутами ткани. Лекарств и бинтов нет, обойдется такой помощью.
-Оставь, - прозвучало равнодушное в воздухе, - Иди сюда.
Когда только очнулся?! Икара испугаться не успела, как ее ловко взяли за запястье и потянули на себя. По инерции уперлась руками в грудь севшего мужчины. В лицо старалась не смотреть, что позабавило Жреца.
-Сколько эмоций, - оскалился Крейга в опасной близости, - Ну? Сказал же про всю ночь.
Руки чешутся врезать ему! Больно будет, но не так, как тому надо. И именно это «надо» Икара не понимала. Мог ведь ломать себе руки или пойти подраться с демонам на худой конец. Но нет, боль от рук маленького сулха тому нравится в разы сильнее.
-Я низшее существо, если ты забыл, - пробормотала Икара недовольно, - Найди себе демона. Их за дверью десяток.
Адекватной реакции не последовало. Крейга наклонился к чужому ушку, отчего Икара ощутила дыхание на коже. Да так, что мурашки побежали по всему телу.
-Да хоть монстр Разлома, - проговорил тихо Крейга, - Ты сделаешь мне больно. Или я сделаю больно тебе. Выбирай.
И это называется выбором? Икара еще помнила, как мужчина пинал ее в коридоре. Чего-чего, а жалости и сострадания в том нет.
-Не боишься, что убью? - спросила она.
Первый раз за все время Икара взглянула в раскосые глаза, что отливали темным оловом. У самой Икары глаза тоже серые, но светлее.
-К несчастью для тебя, - Крейга двумя пальцами взял чужое ухо в плен и сильно сдавил, оттягивая в сторону.
Икара зажмурилась от боли.
-Я спас тебе жизнь, - продолжил Крейга, которого явно не трогали чужие страдания, - И теперь убить меня ты не способна.
-Пусти! - тихо пискнула Икара.
Еще немного и он оторвет ей ухо! Больно же!
-Эта глупость рано или поздно будет стоить тебе жизни, - заметил Крейга.
Получив свободу, Икара спрятала горящее ухо в ладонях. Потерла, жмурясь от боли: силы мужчина не пожалел.
Неужели об этом говорил Алхимик? Когда учил одного сулха плохому? Вернее: именно поэтому и учил? Чтобы не сдохла где-нибудь по собственной глупости?
Возможно.
Оставшуюся часть ночи Икара делала то, чего хотел Жрец: причиняла боль. Вздремнуть удалось ближе к утру, да и то просыпалась от любого шороха. И тишины. Незнакомая и чужая комната давила на нервы. Не будь рядом Крейги, не смогла бы уснуть вовсе.
Форму курьера Икара натянула на себя пока Жрец был в душевой. Вероятно, ночи тому хватило, чтобы унять желание в ощущении боли. Икара была уверена, что столько часов терпеть пытки от ее рук, слишком даже для сумасшедшего извращенца. Но даже если это так, Крейга не сказал ни слова.
Икара сидела у стены в спальне и наблюдала за тем, как Крейга приводит себя в порядок. Если это возможно при его внешнем виде. Впрочем, несмотря на худобу и некую угловатость, выглядел Крейга неплохо. Высокий, подтянутый, даже седина в штормовых волосах не оттеняет привлекательности. Возможно, дело в чертах лица и раскосых глазах, что блестят на
