Наследники погибших династий - Зволинская Ирина
– Ясно, – кивнула. – Спасибо за информацию, – жестом подозвала Тео и, опираясь на верного друга, сошла с яхты по практически вертикальной приставной лестнице.
– Ваша Светлость, – Юлиан встретил меня у трапа. – Как долго вы планируете быть в Саомаре?
– Несколько недель, мсье Лерой, – удивилась вопросу, – почему вы спрашиваете? Вам надоело мое общество? – Оливье стоял рядом с мамой.
– Что вы, мадмуазель, – он снова поцеловал мою ладонь, – через месяц у меня именины, если вы найдете возможность присутствовать, я буду очень рад.
– Думаю, ради ваших именин мы можем отсрочить отъезд. – Агата внимательно смотрела на воду.
– Я пришлю вам приглашение, – Юлиан проводил меня до автомобиля.
Поклоны, вежливое расшаркивание, прощание.
Села в машину, с противоположной стороны открылась дверь.
– Я поеду с тобой, – безапелляционно заявил Оливье и устроился рядом.
– Хорошо, – равнодушно согласилась я.
– Я был не прав, Ника, – тяжело вздохнул Оливье. – Так долго готовился, ждал и поторопил события.
– Но ведь ты не просто ждал, Оливье, – посмотрела в серые глаза, – дорогие клубы, красивые женщины и… красивая жизнь. Это очень удобно, предупреждать очередную любовницу о якобы несчастной любви, не так ли?
– Пожалуй, будет глупо, если я начну отрицать очевидное, не так ли?
– Именно, – отвернулась к окну, – я больше не хочу лгать, в первую очередь самой себе.
– Я буду ждать, – тихо ответил мсье Мегре.
– Это твое решение. – Оливье попросил водителя остановиться.
– До встречи, – попрощался мужчина.
– Всего доброго, – прикрыла глаза.
Я не спала всю ночь. Сейчас, самое время.
Глава 10
Неправильно…
Неправильные мысли, неправильные чувства, неправильная жизнь…
Одиночество – удел сильных.
Только нужна ли такая сила?
– Мадмуазель, – Фредерик встретил меня у автомобиля, поклонился и подал руку, – как прошла прогулка?
– Более чем успешно, – широко улыбнулась, – я провела время… занимательно.
– Вот как?
Не успела ответить. Приехал второй автомобиль. Он открыл дверь и помог маме выйти.
– Благодарю. – Она аккуратно забрала руку.
Что происходит между ними?
Расстояние в двадцать пять лет, они давно чужие друг другу. Любовь не сделала их ближе…
Страсть, обида, гнев… вот и все. Выжженная пустыня.
С папой она была счастлива, сейчас же… нет.
– У тебя нет кольца.
– Нет, – согласилась я.
– Почему?
– Чувств у меня тоже нет, – улыбнулась Премьеру, – я буду у себя. До скорой встречи. – Он кивнул и взял маму под локоть.
Что я наделала?
Элиаса нет рядом. К лучшему? Злая усмешка.
К лучшему для кого?
Пустой вечер, пустая голова и пустая жизнь. Холодные простыни, одинокая постель.
Громко хлопнули ставни, и я проснулась. Ветер.
Еще один день. Или все тот же?
– Я бы хотела побывать в Антони, – сказала я в столовой Фредерику, – ваш сын говорил о какой-то таверне.
– Верно, – Премьер выдвинул мне стул, – хотите поехать немедленно?
– Да, – я пожала плечами, – до полуденного солнцепека.
Мама спустилась позднее. Мы же с мсье Белами завтракали в тишине. Он не сводил с меня глаз, мне же просто хотелось тишины.
– Как же вы красивы, мадмуазель, – тихо сказал Фредерик.
Отставила чашку.
– Говорят, нам кажутся красивыми те, в ком мы видим свои черты. – Прищурился. – Ничего удивительного, мы же с вами родственники, дядюшка. – Встала из-за стола. – Жду вас на улице.
Мама кивнула.
Эгоизм, даже эгоцентризм – вот что руководило всеми моими действиями.
И знание собственной неправоты еще больше усугубляло странное равнодушие. Вязкое, словно кисель.
Автомобили. Опять… черные глухие коробки, маленькие окна и рычащий мотор.
Фредерик запретил брать лошадей.
Он, безусловно, был прав, но мне так хотелось бешеной скачки. Чувствовать силу и скорость животного под собой. Стук копыт, свист в ушах и ветер.
Бьет по щекам, треплет волосы, заставляет смеяться… заставляет жить.
За окном мелькали пейзажи. Столица – центр союза. Золотистая пшеница, кукуруза, маленькие домики.
А на юге сейчас цветет лаванда. Поля в это время становятся ярко-сиреневыми, и в воздухе разлит одуряюще чувственный аромат лета.
На пасеке собирают цветочный мед, и мыловары варят знаменитое мыло.
Виноградники, оливковые рощи. Любимый, чудесный юг…
– В Антони есть блошиный рынок. Не желаете посмотреть? – Фредерик смотрел на меня через зеркало в салоне автомобиля. Он сам был за рулем. Рядом с ним Тео, я и мама сзади.
– С удовольствием, – согласилась я.
Блошиный рынок – это как дверь в прошлое. Даже торговцы словно пришли из другого времени.
Волшебный мир старых вещей.
Фарфоровая кукла: розовые щечки, отколота рука, платье давно выцвело – видимо, она стояла на солнце. Потянулась и поправила шляпку на рыжих кудряшках. Волосы… живые.
Странное ощущение.
Маленькое белое детское пианино. Треснула краска, но оно по-прежнему поет. Коллекция жестяных паровозов. Чьи ручки держали эти игрушки? Были ли эти фигурки предметом спора в огромной семье или маленький принц равнодушно ставил очередной подарок за стеклянную дверцу?
Дети… сын…
Несбыточные мечты…
Забавно было ходить между торговыми рядами в сопровождении вооруженной охраны. Но таковым было условие мсье Премьера, а потом я так увлеклась процессом, что не замечала конвоя.
– Тебе ничего не понравилось? – ласково спросила мама.
– Все и ничего, – ответила я, и взгляд зацепился за зеленое стекло.
Протянула руку и извлекла из плетеной коробочки маленькие песочные часы.
Время…
Ускользающий сквозь пальцы песок.
Сколько нам отмерено судьбой?
Стоит ли тратить его на сомнения?
Условности, никому не нужные преграды…
– Полфранка! – обрадовался торговец.
Тео молча протянул деньги. Сжала стекло в руке.
– Часы? – улыбнулся Фредерик.
– Часы, – раскрыла ладонь.
– Что-то еще? – погладил пузатую колбу.
– Нет, – убрала хронометр в карман длинной юбки.
– Тогда в таверну?
– Пожалуй, – мама согласно кивнула.
И снова железный короб автомобиля для расстояния в четыре сотни шагов…
Антони – маленький, ничем не примечательный городок, совсем рядом с промышленной столицей. Почти как Лосс, только севернее, только солнце здесь белее, небо ниже, и даже в полдень можно показаться на улице, не опасаясь потерять сознание.
В середине лета бывают дожди, и ветер приносит прохладу. Разноцветные домики и выложенные темным камнем мостовые.
А на юге жара…
Под ногами белый известняк, им же отделаны здания. Красные черепичные крыши, на которых красуются кованые флюгеры. И прекрасный светлый храм в центре на площади. Я мечтала, чтобы под его сводами Грегори назвал меня женой.
Если бы…
Если бы не Аннель, если бы Софи осталась жива…
Была бы я счастлива?
И нужен ли теперь ответ?
«У дядюшки Жозе», – прочитала я вывеску.
– Здесь прекрасная кухня, – мсье Премьер открыл передо мной дверь.
Немного темный зал, большие квадратные деревянные столы и узкие лавки по бокам. Под потолком были развешаны пучки трав и длинные связки чеснока и лука.
Лето. Детство. Юг. Сид-Адер. Грегори и Софи. Втроем идем к заведению родителей подруги и хохочем.
«Мелисент, ты опять не слышишь меня?» – спрашивает Грэг.
«А? Что?» – прячу тетрадь с формулами в холщовую сумку.
«Софи, она опять читает на ходу!»
«Ботаник», – выносит вердикт подруга.
Поправляю очки:
«Я будущий фармацевт! – подымаю наверх указательный палец. – Ты ведь хочешь, чтобы твоя подруга изобрела какое-нибудь очень нужное лекарство?»
