Елена Гриб - Игра в чужую жизнь
Нельзя сказать, что люди не пытались преодолеть заслон, поставленный неизвестно кем. Когда даже Радис не смог (или не захотел?) отворить вход в Пещеру Плодородия, в дело пошли иные способы. Дверь долбили кирками специально приглашенные гномы — на ней прекрасно сохранились царапины, на создание которых ушло лет сто непрерывной работы. Позже пробовали сделать пролом немного в стороне, но бросили эту затею после того, как пробили ход к руслу Светлы и река затопила храм. Некие умники хотели добраться в Пещеру сверху, однако не смогли обнаружить в раскопе ничего, кроме грунта. Ну и, естественно, не обошлось без ритуальных песнопений и жертвоприношений для Ганы, дабы она смилостивилась и отворила дверь «с той стороны». Результат был никакой, поэтому мнения разделились.
Многие (большинство, между прочим) считали, что богиня обиделась на людей и не желает их видеть, а потому следует продолжать ее умасливать разными способами — дверка и откроется. Другие (в основном скептики и закоренелые реалисты) полагали, будто вход запечатал некто гораздо могущественней Ганы с целью не допустить ее появления в Главном мире. Почему — кто знает, однако Лин про себя решила, что вторая версия более вероятна.
Всю ночь над святилищем висело облако, время от времени из него сыпал дождь, столь редкий в пустынных землях. Прекращался он быстро, словно кто-то прикручивал вентиль. Растения жадно ловили капли прямо на лету, впитывая их листьями — за многие годы успели приспособиться. Как только начало светать, туча рассеялась, и когда на горизонте показался краешек огненного диска, над храмом плавали лишь клочья тумана.
Лин потерла красноватые от недосыпа глаза (а как уснешь при таком-то раскладе?), облачилась в единственную относительно нормальную одежу (все ту же, уже воспринимаемую при дворе как униформа принцессы) и вышла наружу, не желая слушать под окном вопли какого-то местного дурачка, посланного ее разбудить. Поежилась — несмотря на субтропические широты, утро выдалось прохладным. Поморщилась — исполнительный придурок и не собирался умолкать, выводя заунывное «Принцесса Маралинахья, вас зовут!» с особым упоением и старательностью. Наткнулась взглядом на метаморфа, выглядевшего так, будто он провел под дождем не одну ночь, а, по меньшей мере, неделю, и почувствовала быстро нарастающее раздражение.
Казалось, девушку нервирует все: и хранитель, обожающий самоедство (если ты не-людь , то веди себя соответственно всегда, а не моментами!), и Марк, излучающий недовольство, сравнимое с ее собственным (сам виноват, не стоило заигрывать с огнем, вернее, с Зелиной), и дурацкий ритуал, в котором предстоит участвовать. А еще Лин донимало ощущение опасности, ни на миг не покидавшее ее с момента приезда сюда. Ей казалось, что она вот-вот переступит некую незримую грань, станет причиной невиданной катастрофы… Или упустит шанс предотвратить беду.
У искусно украшенного входа в Храм Земли переминались с ноги на ногу двое гартонских вояк (судя по мундирам — никак не ниже генеральских чинов) и Крезин, старательно пытавшийся разлепить опухшие веки — похоже, и у него ночка выдалась не слишком спокойная. Больше желающих понаблюдать за процессом не нашлось. Оно и понятно — одна принцесса у закрытой Пещеры Плодородия вряд ли сумеет отчебучить нечто такое, о чем можно будет рассказывать даже внукам.
— Это все? — поинтересовалась Лин у советника, старательно убрав из голоса недовольные нотки.
Крезин как-то виновато взглянул на нее, опустил глаза, открыл рот для явно наперед заготовленной фразы, но заметил нечто за ее плечом и, едва не поперхнувшись, скороговоркой протараторил:
— Жрецы уже там, приносят подношения. Прошу вас, Ваше Высочество, спускайтесь. О, подождите, Его Величество должен идти первым.
— Он что, тоже замуж собрался? — пробормотала девушка, стараясь не выходить за рамки приличий.
Похоже, не достаточно тихо, поскольку сзади раздались басовитые смешки генералов, чье настроение резко взлетело вверх. Видимо, они получили задание лично от принца и сочли слова «принцессы» ценным материалом для доклада.
По обе стороны лестницы нещадно чадили факелы, не только не разгоняя темноту, но и усугубляя ее дымом, который, вопреки законам физики, не поднимался вверх, а струился под ногами, скрывая ступеньки. Император степенно шагал вперед, гордо подняв голову и вцепившись обеими руками в перила — не напрасно, между прочим, дважды он едва не сверзился вниз. Лин напряженно смотрела под ноги (помогало это мало) и передвигалась со скоростью хромой черепахи. Привычные к разным передрягам гартонцы матерились позади в четверть голоса, причем Малдрабу ничего не было слышно, а Крезин сопел все громче и громче, не имея полномочий затыкать рты столь важным персонам.
Наконец ступени закончились. Вперед вел темный коридор, упиравшийся в уставленное свечами помещение. Оттуда раздавались стоны различной тональности, и в какой-то миг девушка решила, что Его Величество все-таки пересчитал спиной с десяток ступенек. Однако по мере приближения странные звуки все больше начали напоминать пение. Из храма доносились сплошь жалостливые охи да ахи, навевавшие мысль о плакальщиках на погосте. И лишь один голос выделялся совсем иными интонациями…
— Зелина, может, не надо?.. Может, хватит? — несмело пытался прервать это безобразие ломающийся голосок Вима.
— Только в честь принцессы, — изволила ответить та, прервав смущавшие жрецов страстные завывания. — Она даже не представляет, что я ей сейчас расскажу! У меня возникло потрясающее желание, рьяска. Ты будешь очень довольна, а я — тем более! Полагаю, я заслужила такую награду за время, проведенное с тобой! И не просто так проведенное!
— Зелина, ты же обещала, — надрывался парнишка, — ты говорила…
Лин ничего не сказала, да и не требовалось слов… Она слишком обрадовалась, увидев паренька живым и здоровым, к тому же пререкания с богиней не имели смысла. Цена жизни никогда не бывает слишком высокой.
Внимание девушки привлекла каменная дверь, по обе стороны которой горели небольшие костры, освещавшие шероховатую поцарапанную поверхность. За ней, где-то там, в глубине, металась боль. Лин словно воочию видела черный вихрь, бьющийся о преграду, не позволяющую вырваться из места заточения. «Помоги… помоги…» — зашелестело в ее ушах. Она оглянулась, но вряд ли кто из спутников слышал то же самое, лишь Зелина улыбалась гораздо менее самоуверенно, будто пряча за кривой усмешкой совсем иные чувства. «Умоляю…» — в доносящемся шепоте было столько неприкрытой муки, что девушку пробрал озноб. Она провела ладонью по поверхности камня, ощущая тепло, исходящее от него, и… появилась совсем иная дверь.
Все вокруг заколыхалось в седой дымке, как за стеклом с грязными разводами, и только прямоугольная плита из желтого камня, испускающая довольно-таки заметное сияние, оставалась реальной. «Выпусти меня! Ты можешь…» — голос звучал так близко, словно не существовало никакой преграды.
Прямо перед собой Лин увидела два маленьких отверстия, вероятно, служившие замочными скважинами. Они имели странные очертания… Кажется, ключ должен был иметь форму цветка или листика. Озарение пришло внезапно. Ланикана! Девушка потянула из-под ворота шелковую нить, где висели ее сережки. Мелкие листочки идеально совпадали с отверстиями в двери. «Спаси меня… не тяни, зла слишком много…» — торопила ее Гана, однако Лин почему-то не спешила. Гнетущее чувство надвигающейся беды набатным звоном стучало в голове. Что это — предостережение или приказ торопиться? Она осторожно приладила на место один «золотой ключик», попробовала повернуть. Ничего не вышло. «Вместе… всегда вместе… только вместе…» — подсказала пленница, и девушка поднесла вторую сережку к замочной скважине.
— Не делай этого!!! — громко, очень громко для возможностей человеческого голоса закричала Зелина.
Лин резко обернулась. Богиня стояла почти рядом, ее искаженная дымкой фигура металась за невидимой чертой, не в силах преодолеть препятствие.
— Почему? — кровь шумела в висках, мешая сосредоточиться.
Рыжая сделала очередную попытку пробиться к двери, но та вновь не увенчалась успехом.
— Ты выпустишь монстра!!!
«Спаси меня…» — продолжала молить Гана.
— Богиню. Такую же, как ты, — с каждым мигом сопротивляться желанию повернуть ключи становилось труднее.
— Сумасшедшую, желающую уничтожить мир!!!
— Несчастную женщину, обреченную на одиночество, — возразила Лин и с удивлением заметила, что повторяет слова, нашептанные богиней Земли.
— Рьяска, она истребит всех живых существ без исключения!!!
— У нее будет слишком мало времени, — гораздо менее уверенно произнесла девушка, отмахнувшись от «Только в Пройясе!», подсказанного из-за двери.
