Линн Абби - Взлет и Падение Короля-Дракона

Интересно, что подумал бы Павек, если бы сам смог войти в нижний мир и увидеть, как его копия несется через туман?

Но такая встреча был маловероятна. Маги и мыслеходцы всех мастей могли встречаться в Серости, делали это, но такие встречи крайне редко были случайностью. Сильное присутствие — типа такого, как Хаману сейчас, и не имело значение, насколько тщательно он замаскировался — могло привлечь к себе более маленькие присутствия: потерянные души, плохо закрепленные магические артефакты и новичков-друидов — а могло и отогнать их всех, и именно это было целью Короля-Льва, пока он путешествовал через эфир. Не полное отторжение, которое, само по себе, могло привлечь внимание других сильных присутствий, но мягкое, почти незаметное отталкивание, типа не-обращай-на-меня-внимания-кем-бы-ты-ни-был, которое даст ему возможность приблизиться к избранной им цели без того, чтобы кто-нибудь — особенно Раджаат — мог заметить его.

Если же Раджаат, к несчастью, почувствует, как сущность Павека проплывает недалеко — первый волшебник, возможно, попытается сделать что-нибудь неприятное, но безусловно не настолько неприятное, которое он, пылая жаждой мести, безусловно бы сделал, если бы понял, что один из его мятежных Доблестных Воинов находится неподалеко. А сущность, которая может оказаться Доблестным Воинов, будет иметь пару ударов сердца для побега.

Было два места, в которых Хаману собирался побывать, прежде чем заклинание невидимости утратит свою силу. И оба они были в высшей степени опасны для Доблестных Воинов. Оба они были, в известной степени, тюрьмами Раджаата.

Когда Доблестные Воины восстали тысячу лет назад, они сумели победить, отделив материальную субстанцию Раджаата от его жизненной сущности. Они заточили сущность Раджаата в Пустоте под Чернотой, пульсирующее сердце тьмы и тени в центре нижнего мира. А бессмертное тело Раджата они заключили в каменный кристалл, который Борс хранил в центре его круглого города, Ур Дракса. Почти тысячу лет — более точно, девять сотен лет, потому что Борс был безумен первые сто лет и построил Ур Дракс с усыпальницей только после того, как пришел в себя — Борс поддерживал заклинания, которые хранили сущность Раджаата в Пустоте и заодно удерживали Пустоту подальше от Ур Дракса.

Вся эта конструкция могла бы замечательно работать и после смерти Борса — по меньшей мере до тех пор, пока Доблестные Воины не обдумали дело — если бы не Черная Линза. Линза исчезла буквально через несколько месяцев после того, как Борс превратился в Дракона. То ли она была потеряна самим Борсом, то ли ее украли его враги-дварфы — Хаману слышал обе версии этой истории. Борс, однако, настаивал, что это не шибко какая проблема, пока Линза находится далеко от Ур Дракса.

А потом, в один проклятый день пять лет назад, Садира, Тихиан и остальные из банды самых обыкновенных воров и мятежников из Тира принесли Линзу в Ур Дракс. Четверо Доблестных Воинов погибли в тот день, включая самого Борса. Каменный кристалл был разрушен и Раджаат освободился.

Как называть то, что случилось дальше, вопрос вкуса. В Тире, например, считают что Садира и юный мул по имени Ркард спасли мир. В Урике, конечно, думают иначе.

Но это не так важно, главное, что Раджаат был остановлен. Его сущность опять была отделена от его тела. Хаману, Галлард и Иненек заточили сущность своего создателя в Пустоте под Чернотой. Волшебница, Садира, похоронила физическое тело Раджаата в лавовом озере. Оставалось только решить, что делать с Черной Линзой. В конце концов решили, что она должна остаться в лавовом озере, рядом с костями Раджаата. Сейчас, вспомнив то время, Хаману поразился тому, как все они, смертные и бессмертные, могли быть так глупы, чтобы оставить Линзу не где-нибудь, а рядом с костями Раджаата. Между Чернотой и Черной Линзой всегда была особая связь, резонанс, постольку Раджаат был хозяином их обоих и он один понимал их секреты. И, конечно, всегда был резонанс между сущностью первого волшебника и его телом. Пять лет — пять ненаблюдаемых, непрерываемых лет — Раджаат ислледовал эти резонансы.

Хаману должен найти то, что Принесший-Войну сделал за это время.

Первая часть плана Хаману была проста, по замыслу, хотя и не по исполнению: осторожное, окольными путями приближение к пульсирующей Черноте до тех пор, пока не удастся бросить взгляд на Пустоту, и, в то же мгновение, сбежать оттуда на полной скорости, чтобы избежать ее смертельного притяжения. Заклинание, которое он проглотил несколько минут назад в своем кабинете давало ему хорошие шансы на успех. Если он на самом деле стал Павеком, плотью и сознанием, он, в случае чего, может даже призвать мощь Короля-Льва. Но Хаману не верил, что его собственная сила сможет восторжествовать над судьбой и фортуной.

У Хаману появилась тень, в форме Павека, протянувшаяся через Серость к Черноте, где все тени рождаются или умирают. Блестяще белые пятнышки, пародоксальные и необъяснимые, появились в Черноте, двигаясь, по мере того, как тень Хаману удлинялась, к точке, где Серость и Чернота встречались. Хаману почувствовал опасность и стал бороться, чтобы не последовать за своей тенью.

Обычная тишина в Серости вдруг стала оглушающей. Без предупреждения появились пятнышки темного эфира и начали сжиматься вокруг уменьшившейся тени Хаману. Еще один удар сердца — так сознание Хаману измеряло время в нижнем мире — и он слишком сильно надавит на свое счастье. Необходимо бежать, немедленно, даже не бросив взгляд на Пустоту.

В Серости не было воздуха. Путешественник по нижнему миру не дышал, тем не менее Хаману затаил дыхание, и его тень еще больше уменьшилась. Он решил рискнуть, рискнуть всем, и приблизился еще немного, еще чуть-чуть ближе к границе, и получил то, что хотел: взгляд на Пустоту без субстанции или тени, без света и темноты. Пустота вообще была ничем, и там не было ничего — за исключением сущности Принесшего-Войну.

Поскольку сама Пустота тринадцать веков назад помогла выковать как собственную магию Хаману, так и его тело и сущность, он отлично знал, что она не пуста. Он убедился — с немалым ужасом — что она изрешечена щелями, через которые тень, а возможно и субстанция, может просочиться.

Не думая о последствиях, Хаману обругал собственное благодушие. Пять лет назад он поверил Садире, потому что так было удобнее, потому что они заключили союз на берегах лавового озера, потому что верил, что ее ненависть к нему самому и к другим Доблестным Воинам гарантирует ее бдительность.

Он был дураком тогда и вдвое большим дураком сейчас: бессмысленное ругательство нарушило его концентрацию. Его тень мгновенно увеличилась, коснулась как Черноты, так и темных спиралевидных огней. Руки и ноги вытянулись, стали похоже на спицы в колесе тележки, он стал резко крутиться, собирая тень с каждым оборотом. В панике он схватился за шкатулку, в которой лежали бусинки с заклинанием. Тень окутала его руку.