Эрик Ластбадер - Дай-сан

Может быть, поговорим лучше так? — раздался ее голос у него в сознании.

По-моему, луна зашла. Это напоминает мне…

Он не закончил мысль, и она его не торопила. Или, может быть, просто она уловила тень картины, мысленный образ, который поняла лучше, чем он смел надеяться.

Она прошла через комнату, почти машинально развязала пояс своего халата, заляпанного спекшейся кровью. Она наблюдала за тем, как свет лампы дрожит на его странном лице с резкими чертами.

Она налила воды в миску, сложила чашечкой ладони.

— Знаешь, сейчас ты мне кажешься не таким чужим…

Он закрыл ставни и повернулся к ней.

Брызги воды блестели на ее длинных гибких ногах, на узкой талии, на широких бедрах, на упругих грудях..

— Я думала, что любила мужа… — Ее темные волосы с капельками влаги рассыпались по плечам. — Какое-то время я боролась со своими чувствами. Я не могла, не хотела любить Ронина. Ведь он не был буджуном, хотя и дрался, как буджун.

Она взяла с кушетки большой кусок ткани и вытерлась насухо.

— Но потом я нашла тебя.

Таким. Ее голос как ласка у него в сознании.

Она шагнула к нему. Волосы темной волной упали ей на лицо. Она подняла руку, чтобы убрать их.

Он смотрел ей в глаза, потом отвел взгляд.

— Что с Туолином?

Уронив ткань, она предстала перед ним полностью обнаженной. Потом набросила на себя чистый халат и завязала пояс.

— Я скажу Кири…

— Пусть кто-нибудь из солдат…

— Нет.

— Охрана…

— Надежная. Я хочу…

— Шип прошел мимо.

Он словно только теперь начал что-то понимать.

— Да, но сюрикен, ранивший его, был тоже отравлен. Левая рука у него уже парализована.

— Нет ничего…

— Я приведу ее.

Она прильнула губами к его губам.

Кири вздрогнула и на мгновение прекратила набивать длинную, тонкую трубку. Как наяву ей послышался крик Мацу. Она тряхнула головой. Она хорошо знала действие опия — она поэтому и курила. Мацу тоже когда-то курила, но сейчас ощущение было совсем другим. Она лихорадочно думала, продолжая машинально набивать трубку. Но что, если Мацу жива? Нет. Невозможно! Она вновь и вновь терзала себя страшными видениями: прекрасное белое тело, плавающее в дымящейся крови; голова, которая держится лишь на тонкой полоске влажной кожи; когти Маккона, раздирающие горло и вонзающиеся в мозг.

Она сглотнула комок, подступивший к горлу при воспоминании о холодной хватке смерти. Стоит лишь раз отойти… Она снова нащупала рукоятку прямого ножа в парадных ножнах, удобно упиравшихся в живот. Это холодное светлое лезвие терпеливо дожидалось того, кто возьмет его и пронзит ей внутренности.

Кири прикрыла веки, чтобы удержать слезы, и подумала, в который уже раз: «Без нее я умираю».

— Кири.

Она открыла глаза. Рядом с ней присела на корточки Моэру.

— Кири, послушай. Сколько ты выкурила?

Кири безмолвно покачала головой. Ей почудилось, что в глазах Моэру промелькнуло что-то страшное, темное.

— В Камадо проник джиндо. Его послали убить меня. Туолин сразился с ним и был ранен.

— Опасно?

— Думаю, тебе надо с ним повидаться.

Она ощутила щекой холод камня. Она закрыла глаза.

— Хорошо, — сказал он. — Я себя чувствую хорошо.

Лоб у него был сухим и горячим.

Она чувствовала, как он нежно гладит ее по лицу. Так мягко. Что-то странное было в его глазах.

— Я люблю тебя, — произнес он очень тихо.

И она не смогла больше сдерживаться. Что-то надломилось в ее душе, и по щекам покатились слезы — все муки, вся боль выходили сейчас из нее вместе с рыданиями, а Туолин обнимал ее, укачивал, поглаживал волосы. Она прижалась к нему, словно испуганный ребенок, но теперь уже не одинокий.

— Долгая была ночь, — сказал он.

— Эффект внезапности, — проговорил Ду-Синь. — Надо застать их врасплох.

— Да, — откликнулся Азуки-иро. — Все правильно. Если мы выставим сразу ударные силы, Макконам придется возглавить контратаку.

— Главное — продумать диспозицию, — заметил риккагин Эрант.

— Да. И выбрать ее самим, — согласился Лу-Ву. — Может быть, нам уже стоило бы организовать переправу и форсировать реку вот здесь… — Он ткнул пальцем в карту. — Когда они будут контратаковать, здесь им легче всего переправиться.

— Это вряд ли имеет смысл, — сказал Азуки-иро. — Мы, буджуны, будучи островным народом, имеем большой опыт сражений у воды, так что могу вам сказать, что, если мы растянем наши боевые порядки, а они навалятся на нас всем скопом, нас просто зажмут в тиски и, как следствие, будет сумятица и полный разгром.

— И что вы предлагаете? — спросил риккагин Эрант.

— Изобразить ложную переправу и дать им знать об этом, — спокойно проговорил куншин. — Они выступят, чтобы отрезать нас, а как только они дойдут до воды, мы атакуем. Пусть пехота прикроет лучников, а потом, когда противник завязнет в грязи, лучники выйдут вперед.

— Неплохой план, — заметил риккагин Эрант.

— Нам придется здорово исхитриться, — Подал голос Боннедюк Последний.

— У них превосходство в силах, — подтвердил Эрант.

— А что, если в битву вступит сам Дольмен? — спросил один из риккагинов постарше. — Есть ли у нас тогда хоть какие-то шансы?

— Дольмена предоставьте мне, — сказал Воин Заката. — В предстоящем сражении каждый должен занять свое место, иначе мы проиграем.

— Мне было бы намного спокойнее, — снова заговорил Эрант, — если бы я имел более четкое представление об их диспозиции. Сейчас ночь, а под покровом темноты многое может измениться. Но мы не можем себе позволить и дальше терять людей. Те, кто вчера ночью ушел на разведку, так и не вернулись.

После небольшой паузы Воин Заката сказал:

— Это я тоже беру на себя.

— Что ты делаешь? — воскликнула она.

— Я не закончил одно дело.

— Но тебе нельзя, ты ранен!

— Это его выбор, Кири.

Она опустилась на колени перед полулежащим Туолином.

— Что ты делаешь?

— Я солдат, — просто ответил он.

— Разве ты должен выполнять все до единого приказы?

— Никто мне не приказывал. Я сам так хочу… я должен.

Она подняла голову, сверкнув глазами.

— Что ты ему сказал?

Воин Заката бесстрастно взглянул на нее. У него за спиной стояла Моэру, прислонившись к двери, выходившей в узкий коридор казармы.

— Я сказал только, что мне нужна его помощь…

— Его помощь? — В ее голосе звучало презрение. — Как ты не понимаешь, что это убьет его?!

— Туолин сделает так, как считает нужным.

Она повернулась к Моэру:

— Моэру, прошу тебя, поговори с ними.