Елена Павлова - Золотой Лис

— Нда… — Квали задумчиво почавкал таким же мокрым сапогом. Вот запасной обуви он не захватил. А зря. Братцу с Громом хорошо, они сапоги сразу скинули. Дэрри высосал полбутылки и аккуратно завинтил крышку, Гром отдал свою пустую Лисе, и они ушли за кусты добывать дрова. Квали въелся в бутерброд с ветчиной, хлюпая мокрым сапогом в такт челюстям. Рогана это наконец достало. И так всё скверно, никаких упоминаний о каком-нибудь другом способе воздействия на поднятую тварь, кроме уничтожения, найти не удаётся, а тут ещё это хлюпанье! Убил бы!

— Подите сюда, — хмуро буркнул он. Лиса и Квали подошли и встали. — Да сапоги-то снимите, — досадливо поморщился маг. Всё им объяснять надо! Сапоги были поспешно сдёрнуты. Роган сделал движение рукой, будто разделяя что-то с чем-то. Вода послушно выступила на поверхность кожи и стекла на землю. Маг сразу отвернулся и опять уткнулся в тетрадь, взмахнув рукой — «свободны».

— Во, круто! — обрадовался Квали, схватив сухую обувь — Спасибо!

— Ага, спасибо, — тихо сказала Лиса, задумчиво смерив глазами спину Рогана. Коньяка в бутылке уже меньше половины, и без закуски, ну-ну… И что-то радости в голосе не чувствуется у мага нашего… — Роган, может, бутербродик?

— Потом, — буркнул маг и опять хлебнул коньяку — будто воду пил. Кажется, всё очень плохо, или Лиса уж совсем ничего не понимает. А спрашивать… Он, вроде, пришел в себя, но Лисе не скоро удастся забыть, если удастся вообще, инфернальный ужас, продравший её ознобом во время заклинания. Не будет она его спрашивать. Тем более — задавать вопрос, который так и лезет в голову: «Роган, а ты — всё ещё ты?» Хотя очень хочется…

— Я, наверно, всё-таки не прав, — Квали с удовольствием влез в сухой сапог и притопнул. — Надо мне будет хоть человеческой магии поучиться. Вот же: мелочь, а приятно!

— Ну, меня-то вылечил, — отвлеклась от невесёлых мыслей Лиса. — Даже седину согнать удалось.

— Так это ж не магия! Мне Роган объяснил — это наше свойство, врождённое. А вот так, — покрутил он ногой, — я не умею. То, что на реке было — это любой эльф и без обучения может, мне ведь даже петь не пришлось. Вот заклинания эльфийские — это караул, это не для меня. У меня слуха нет, — объяснил он в ответ на недоуменный взгляд Лисы. — Эльфийского, в смысле. Музыкального. Нет, с твоей точки зрения — есть, и даже хороший, а с точки зрения нормального эльфа — я фальшивлю совершенно безобразно, мама расстраивалась всегда. Слушай, а попить чего-нибудь есть? Не выпить, а попить?

— А эльфийские обязательно петь надо? — Лиса достала бутылку с компотом и кружку.

— Ага. А я фальшивлю. И получается совсем не так хорошо, как могло бы быть. Нет, можно, конечно, и просто проорать — но получится совсем не то, полной гармонии не будет.

— Но лучше-то станет? — заинтересовалась Лиса.

— Ну-у… Смотря что считать лучшим. На эльфийский взгляд, если гармония не достигнута — и пытаться не стоило, зря силы тратил, природу беспокоил. А на человеческий… Не знаю. Но по-другому станет. Наверно.

— Ты что, ни разу не пробовал? — удивилась Лиса.

— Ну-у, один раз… А потом нет. Слишком, как тебе сказать, не то получилось, — вздохнул Квали. — Да и на фига?

— Так интересно же! — возмутилась Лиса. — Неужели не интересно хотя бы узнать, что ты можешь? И Птичка, между прочим, ничего не пела и даже не орала, в смысле — у нас в саду. Так, бормотала себе под нос тихонько — и всё у неё получалось. И не по-эльфийски, заметь! А Тихий, пока ехали, обозвал вас всех и тебя в частности «Властителями растений» Здорово? Ну-ка, давай, изобрази! Всё равно делать нечего. И нет тут никого, не опозоришься! Давай-давай!

— Бульк! — подавился Квали компотом. — Давай, не надо? Властитель растений — ха! Это знаешь, как голосом владеть надо? А мне и напевать-то никогда не давали. Всех бесило.

— Ну во-от, когда тебе ещё такой удобный случай представится? Все свои, всем на твои таланты глубоко пофиг. Растений целый лес, тренируйся, сколько хочешь!

— Да? — Квали обвёл взглядом поляну. Гром и Дэрри на середине поляны срезали дёрн под костёр, Роган, отвернувшись от всех, шелестел записями. — А что, а давай! Счаз мы тут всё переделаем! — загорелся эльф, вскочил и прислушался. — Сейчас, только тон нащупаю, тут довольно высоко получается… Ай… Ай… — попробовал он в разных тонах. Дэрри обеспокоенно обернулся, и даже привстал, и даже попытался что-то крикнуть — но Квали уже запел, хлопая в такт и притопывая ногой:

Ай, йай, ай йа хэйла, ай йа хэйла, ай-йай-йай!

Лиса захихикала. Она никогда не думала, что Большой может так верещать каким-то невообразимым фальцетом:

Ой, йой, ой йо вэйло, ой йо вэйло, ой-йой-йой!

Бесшабашные «Ай-я-яй» и «Ой-ё-ёй» летели вглубь леса, рикошетили от стволов и скакали по веткам. Квали, самозабвенно прикрыв глаза, орал во весь голос, передёргивал плечами и сиял улыбкой. Лукавые, ликующие, радостно-бесстыжие звуки вдруг заставили Лису покраснеть. Она не понимала слов, так же, как до этого — заклинания Рогана, но что-то отзывалось на них, глубинное и первобытное. Животное. Даже Роган оставил тетрадь и обернулся. А лес… Мрачный и сыроватый смешанный лес, с покрытой слежавшейся прошлогодней листвой почвой, стремительно преображался. С деревьев опадали сухие ветки, ещё на лету превращались в облачка мелкой трухи и оседали на траву. Полусгнивший валежник рассыпался и исчезал, истаивал. Тонкие, чахлые деревца подроста делались ниже, но при этом крепче. По земле выстлалась тонкая тёмно-зелёная лесная трава, из которой били фонтаны папоротника, и проглядывали мелкие белые и синие цветы на хрупких ножках. В других местах, где тени было ещё больше, и для травы солнца не хватало совсем, раскинулись роскошные ковры многоцветного мха. Берег ручья превратился в сад. Куда-то делись жесткая осока и уныло шелестевший тростник, вместо них высоко и пышно поднялись влаголюбивые цветы. Таволга поднялась выше человеческого роста, жёлтый ирис, калужница и масса других, более ранних и более поздних — всё зацвело одновременно и яростно, словно боялось не успеть показать себя — здесь и сейчас. Воды за ними видно уже не было, вдоль берега шла сплошная стена цветов, запахи кружили голову. Зато слышно было, как изменился сам ручей. Может, поменялось положение камней, может — вода приобрела сознание, но журчание струй теперь явственно складывалось в мелодию — неуловимую, радостную и прекрасную. Лиса и Роган, как загипнотизированные, встали рядом с Квали. Оба молчали, затаив дыхание, и смотрели, смотрели… У Лисы слёзы навернулись на глаза. Роган глубоко, освобождённо вздохнул. Казалось, он стал выше ростом и даже помолодел.