Эрик Эддисон - Змей Уроборос

До вечера просидели они на зачарованном берегу озера, почти не разговаривая между собой. Потом встали и подошли вместе с ней к павильону, устроенному в роще цветущих деревьев. И не успели Демоны вздохнуть, как вынесла она им яйцо гиппогрифа, размером с человеческое тело, но легкое, шероховатое и пестро раскрашенное. И она спросила: — Кто из вас, милорды?

— Он, — ответил Джусс, — если надо мужественное сердце. Но все-таки я, поскольку моего брата надо освободить из того ужасного места.

И отдала Королева яйцо Лорду Джуссу, и он, взяв его руки, пожелал ей спокойной ночи и сказал: — Мне не понадобится лауданум[7], чтобы заснуть этой ночью.

Пришла божественная ночь, и сладкий сон, более сладкий, чем любой земной сон, смежил их глаза в павильоне радом с зачарованным озером.

Но не спал Миварш. Мало радости доставило ему Озеро Равари, ибо не замечал он его многочисленных красот, зато заметил огромных тварей, гревшихся на его берегах в золотой полдень. Он даже спросил о них одну из маленьких ласточек Королевы, но та только посмеялась над ним и объяснила, что это прирученные крокодилы, хранители озера, ласковые и нежные с героями, которые захотят искупаться и отдохнуть в его хрустальных водах. — Но такого как ты, случайного искателя приключений, — сказала она, — они раздерут на куски. — И это опечалило Миварша. Ведь тяжело у него было на сердце с того времени, как они покинули Чертландию, и страстно желал он вернуться домой, хотя знал, что дом его разграблен и сожжен людьми его крови, которых ныне должен он считать своими врагами. И подумал он, что если Джусс вместе в Брандох Даха улетит на гиппогрифе на верхушку холодной горы, где в медной крепости томятся души великих героев, то никогда он не вернется в мир людей, ибо невозможно в одиночку пройти через замерзшие горы, мимо мантикор и крокодилов, которые живут за Бхавинаном.

Так он пролежал без сна час или два, тихо плача, пока из гигантского сердца ночи с жестокой ясностью не выплыли слова Королевы, сказавшей, что тепло великого желания в сердце того, кто охватит яйцо руками, заставит гиппогрифа вылупиться из яйца, и этот человек сможет вскочить на крылатого коня и со скоростью ветра умчаться туда, куда пожелает его сердце. И сел Миварш, и были его руки холодны и влажны, от страха и великого желания. И сказал он сам себе: "Сейчас я встану, возьму яйцо из рук заморского дьявола и сам обниму его. Ведь я не сделаю этому дьяволу ничего плохого, только хорошее, ибо разве не сказала она, что яйцо опасно? А каждый человек сгребает угли к своему костру".

Он встал и тихонько подошел к Джуссу, который лежал на спине, сильными руками охватив яйцо. В это мгновение луч лунного света скользнул в окно, осветив лицо Джусса, и было оно, как лицо Бога. Наклонился над ним Миварш и, горячо помолившись, осторожно вынул яйцо из его рук, не разбудив Демона. Ибо глубоко спал Лорд Джусс, и бродил его дух высоко над землей, далеко от божественного берега, в том страшном одиноком месте, где Голдри с мрачным терпением глядел на высоты Зоры. Перенес Миварш яйцо в свою кровать, лег и положил его себе на грудь. Горячим было оно и слегка потрескивало, когда он обнял его, как будто какая-то сила выбиралась из него наружу.

Так и заснул Миварш, обняв яйцо, как юноша обнимает свою возлюбленную. И незадолго до рассвета треснуло оно в него в руках и разбилось, и проснулся Миварш и обнаружил, что обнимает за шею странного жеребца. В павильон уже пробивался бледный предрассветный свет, и Миварш покрепче вцепился в гиппогрифа. Грива жеребца сияла как шея павлина, глаза походили на огненные звезды, мерцающие в ветреной ночи. С приближением рассвета его ноздри расширились. Он развернул затвердевшие крылья, перья которых походили на хвостовые перья фазана: белые, с фиолетовым глазом посреди, но на ощупь твердые, как железные ножи. Миварш сел ему на спину и дрожащими руками ухватился за сияющую гриву. Сейчас он бы с радостью спустился, но гиппогриф заржал и встал на дыбы, и Миварш, боясь упасть, вцепился в него изо всех сил. Жеребец ударил серебряными копытами, взмахнул крылами, и присел, как львица, раздирая траву своими когтями. Миварш закричал, раздираемый страхом и надеждой. В это мгновение жеребец прыгнул в воздух и полетел.

Демоны, разбуженные шумом крыльев, выбежали из павильона, и увидели чудесный полет на фоне еще темного запада. Странно летел гиппогриф, как бекас, то резко падая вниз, то поднимаясь вверх. И пока они смотрели, Миварш слетел со своего места и спустя несколько мгновений раздался громкий плеск, ибо упало в озеро тело незадачливого седока.

Дикий жеребец исчез, поднявшись высоко в небо. От места падения побежали кольца, потревожив спокойную поверхность озера и исказив мрачное отражение Зора Рах в спящей воде.

— Бедолага Миварш! — крикнул Лорд Брандох Даха. — После все этих тяжелых лиг хотел уйти один, без меня. — Он сбросил плащ, взял кинжал в зубы и большими гребками поплыл к тому месту, куда упал Миварш. Но ничего не нашел. Только увидел недалеко от себя, на берегу маленького острова, крокодила, большого и раздувшегося, который виновато поглядел на него, сполз в воду, нырнул и исчез. Ни с чем возвратился Брандох Даха и опять выплыл на берег.

Лорд Джусс стоял так, как будто его ударили камнем. Подошла к ним Королева, завернутая в мантию на лебяжьем пуху, повернулся он к ней, и с отчаянием на лице, но высоко держа голову, сказал: — О Королева Софонисба, тайная тьма или конец наших дней приходят именно тогда, когда вдыхаем мы сладостный воздух утра.

— Милорд, — ответила она, — летучие химеры рождаются с солнцем и умирают с росой. Но, если ты действительно велик духом, то не сложишь руки в отчаянии. Пускай печальный конец твоего слуги будет памятником подобной глупости. Одна буря не уничтожит землю. Вернемся со мной в Коштра Белорн.

Он посмотрел на высокую Зору, темневшую на фоне пробуждающегося востока. — Мадам, — сказал он, — хотя тебе наполовину меньше лет, чем мне, но, если считать по другому, ты в семь раз старше меня. Мою волю не так-то легко сломить, и я далеко не мой дурак-слуга. Давайте вернемся в Коштра Белорн.

Он молча съели завтрак и вернулись тем же путем, которым пришли. И сказала Королева: милорды Джусс и Брандох Даха, ваша сила и добродетели делает вас подобным полубогам. Знайте, что есть еще несколько таких же жеребцов, которые могли бы отнести вас к Зора Рах нам Псарион, но нет никакой возможности оседлать их, если только не вырастите вы их из яйца. Ибо слишком высоко они летают и слишком робки душой, и не поймаете вы их, если не подождете десять жизней человеческих. Но я пошлю своих маленьких ласточек и они обыщут весь мир. Быть может есть где-то еще одно такое же яйцо.