Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   Госпожа вывертывалась и продолжала метаться, царапая щеки и явно ругаясь, но не на ашшари, а на каком-то другом языке, видимо, родном берберском.

   Абид показался как раз вовремя: завидев его, госпожа ахнула и закричала уже на ашшари, евнухи быстро, как птицу сетью, накрыли ее широченным шелковым отрезом и, пока госпожа махала руками и костерила Абида, быстро увязали вокруг нее хиджаб на все положенные тесемки.

   - Ну?! И где ты шлялся, о отродье гиены? - с неослабевающей яростью орала госпожа Нум.

   - Воистину Всевышний был милостив ко мне и я обладаю новостями из новостей для услады твоего слуха, о солнцеликая! - и Абид отвесил учтивейший из поклонов.

   Госпожа изволила всего лишь треснуть его по затылку костяшками пальцев - хвала Всевышнему, на пальцах у нее были кольца, а не перстни.

   - Ну?!

   Шаадийа, как самая умная, моментально скомандовала невольницам, те вдвинули под госпожу ковер, и Нум, обессиленная, плюхнулась на него со звоном ожерелий. В одну руку ей вложили синий стеклянный стаканчик, а в другую - огромный страусовый веер.

   - Я слушаю, слушаю тебя, о порождение гул и шакалов пустыни!

   Абид раскрыл было рот, но, видно, Всевышний судил госпоже в тот день совсем другое.

   С южной стороны лагеря раздались дикие вопли. Одно слово в них различалось очень и очень ясно:

   - Карма-аааааты! Карматы в лагере! Карматы! Спасайтесь кто может!..

   Лицо Нум окаменело, и она медленно поставила стаканчик на ковер. И так же медленно отложила веер.

   - Какая странная у меня судьба, - пробормотала она, словно не слыша, как ширилось вокруг нее озеро паники. - В ней каждое дело случается дважды.

   Абид сглотнул и припомнил, что случилось в лагере под Гадарой.

   И вздрогнул - на ковер рядом с Нум со звоном колец ссыпалась кольчуга.

   - Одевайся, сестра, - звякнул голос сумеречницы.

   Аураннка стояла полностью готовая для боя: в ихнем панцире из прямоугольных пластинок, в здоровенных наручах и со страшным копьем в руке.

   Медленно, словно еще не проснувшись, госпожа Нум потянулась тоненькими пальчиками к груде железных колец - и тут же встряхнулась, дернулась и завозилась с завязками хиджаба: не на него же кольчужную рубаху надевать, в самом-то деле.

   Сумеречница раздвинула бледные губы и показала зубы в улыбке. И тут же рявкнула на Абида:

   - К бою, говнюк! Где твое ор-ружие?!

   Сглотнув набежавшую слюну, юноша бросился за своим кожаным набрюшником - хвастаясь у костров, он гордо называл его "панцирем".

   Вопли становились все громче:

   - Всевы-ыыышний!.. Смилуйся-ааааа!

   Женский визг прорезал воздух и небо - и оборвался. Абид залепил ладонями уши и припустил быстрее.

   - ...Выпихивайте их! Выпихивайте их за частокол! - аураннская княгиня, ослепительная и издалека видная в своем фиолетовом шелке, размахивала копьем и горячила кобылку.

   - Берегись! В воротах!..

   Что в воротах, вылезло быстро - то ли крыса, то ли ящерица-дрянь щелкала зубищами и мотала серой голой башкой.

   - Умри, мразь! - заорали они на два голоса, и Абид, и госпожа.

   Свистя легкими - устали, устали, - все, кто с кольями, припустили к гадине. Гадина запятилась, ощерилась страшней прежнего и - рраз! быстро, точно как ящерица, побежала навстречу!

   - А бей ее бей! - азартно закричали они, тыча в гребенку зубищ кольями.

   Палка госпожи зашла зверюге аккурат в глотку и та захрюкотала от натуги, упячиваясь назад. Абид, уже не помня себя от злости и испуга, принялся молотить тварь по хребту - с замаха. По лицу текли то ли слезы, то ли пот, Абид выкрикивал имя Всевышнего, призывая Его на помощь, гадина изворачивалась и цапала когтями.

   - Н-на! - длинное лезвие сумеречного копья мелькнуло под носом, и гадина разом рухнула и обмякла - древко торчало у нее аккурат между лопаток.

   Оглянувшись, Абид увидел над звериной себя и госпожу - аураннка разворачивала конягу к частолоколу, там еще мутузились с криками и женским визгом. А с кольями чего-то никого и не было более, а почему?..

   И тут госпоже Нум, видно, все же поплохело: она разом осела и завытиралась рукавами, завсхлипывыла, подвывая:

   - Больно мне, больно!

   Потные кудряшки мотались, платок съезжал все дальше на затылок.

   - Бо-оооольно-ооо!..

   И лицо у нее стало такое бледное-бледное, даже под грязью было видно.

   А потом Абид понял, что мешается зрению. Вот эта тонкая палочка, что мотается из стороны в сторону вместе с причитаниями и всхлипами госпожи - это стрела. И торчит она у Нум прямо из кольчужного бока. А из-под древка прыскает струйками темная-темная кровь.

   - Ой... - растерянно пробормотал Абид, оглядываясь в поисках помощи.

   А они с Нум над гадиной стояли вдвоем - а вокруг все лежали, с такими же стрелами, торчащими из боков и груди. Или без стрел.

   Всхлипывая и плача от страха и отчаяния, Абид решился обломать древко - Нум заорала страшным, дурным голосом и сомлела. Все так же хлюпая носом и рыдая, юноша подхватил ее подмышки и поволок, по-дурацки пятясь задом. Тут же упал - оказалось, через тело женщины в черной, перемазанной глиной абайе. Посмотрев туда, где должна быть голова женщины, Абид взвыл и зарыдал сильнее. Поднялся, поволок Нум дальше.

   Когда он упал - назад плашмя в какой-то очередной раз - его вздернула на ноги белая рука в подвязанном шнурком рукаве. Храпели и топали кони, звенела сбруя. Над Нум опускалась на землю, раскидывая в стороны рукава, женщина в облаке черных длинных волос.

   - А он не сдрейфил!.. - звонко крикнули над Абидом.

   Хи-хи-хи, раскатились страшные холодные бубенцы сумеречного смеха.

   - Г-госпожа... - сумел Абид выдавить из себя, кивая на женщину с грязными мокрыми волосами.

   - Будет жить, - ответили ему сверху.

   Сидевшая над Нум аураннка раскинула руки и резко свела перед грудью ладони, наклоняясь над госпожой, накрывая ее шатром длинных блестящих волос. Белое, белое, странно белое платье на рыхлой земле...

   - Если нас всех не сожрет аждахак, - безжалостно закончила фразу та, что сидела на лошади.

   Абид испуганно вывернул голову, чтобы оглянуться на всадницу, - женщина в сером, перетянутом подмышками и у локтей белыми шнурами платье смотрела совершенно серьезно. Бледные губы на белом, белом лице пошевелились:

   - Его видели с вала. Он где-то рядом.

   - А... - глупо выдавил из себя Абид.

   - Иди с людьми к шатрам, - резко приказала аураннка. - Сиди там, никуда не ходи.

   Госпожу Нум, оказывается, уже подняли на ковер евнухи и понесли.