Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга II

– Оно постоянно меняет цвет и форму, – сказала несуществующая крошка номер три. – Это непостижимо.

"Непостижимо" было самым подходящим описанием существа, которое парило там снаружи в мёртвом мире Ралы. Создание постоянно меняло свой отвратительный внешний вид и цвет. При этом оно постоянно трещало, как будто каждый раз кто-то вправлял вывихнутую кость.

– Что это? – спросил Смайк ещё раз.

– Мы всё ещё ищем ответ на этот вопрос, - сказала несуществующая крошка номер один.

Чужеродный организм снова сменил цвет, треснул и выпустил облачко слизи.

– Этот звук мы уже давно услышали. Мы действительно не ошибаемся. В этом мёртвом мире всё ещё существует жизнь.

– Мы подозреваем, что это какая-то болезнь. Болезнь, ставшая причиной всего этого.

– Болезнь? – спросил Смайк. – Что забыла болезнь в мёртвом теле?

Сюрприз Цифоса

Наводящее ужас, парящее в свернувшейся крови, существо, которое Смайк увидел сквозь мембрану, было сюрпризом, изначально предназначенным для генерала Тиктака. Речь шла о той маленькой коварной особенности, которую Тихон Цифос добавил своему Подкожному эскадрону смерти: он добавил часового смерти.

Когда алхимик уже достаточно далеко продвинулся в своей работе по созданию эскадрона смерти, у него возникла креативная идея. "Если я уже создаю", – подумал Тихон, – "абсолютно опасную болезнь, то почему бы не наделить её всеми возможными подвохами".

В болезни было собрано достаточно коварства, чтобы называться самой ужасной болезнью: она была мучительной и смертельной, она передавалась необычным путём и была неизлечима. Но одной вещи она не могла, такой, на которую была неспособна ни одна болезнь: действовать дальше, после того, как вирус покинул тело.

Тихон, который уже давно воспринимал своё создание, как военный отряд, представил себе последнего часового, который будет оставлен в теле на случай попытки вернуть мёртвое тело к жизни. С подкожным эскадроном смерти он создал единственную болезнь, которая после проделанной работы могла охранять свой разрушительный труд.

– Смайк! – воскликнула несуществующая крошка номер один.

– Всё в порядке, Смайк? – спросила несуществующая крошка номер два.

Смайк наблюдал за чужеродным потрескивающим существом как за злобным духом. На что оно способно? Может ли оно на самом деле помешать операции? Смайк должен согласиться, что оно выглядело так, будто могло делать в этом микроскопическом мире абсолютно всё, будто они имело подходящий образ для любых потребностей. Оно выглядело непобедимым. Это был новый властелин тела Ралы.

– И что мы теперь будем делать? – спросил Смайк.

– Послушай-ка, Смайк! – сказала несуществующая крошка номер один. – Сейчас мы скажем тебе по-настоящему неприятную вещь.

– Что?

– Ты должен выйти из лодки и убить это существо.

– Что? Вы шутите?

– Нет, Смайк, мы не шутим. Ты же знаешь: юмор мы преодолели.

– Но я не могу.

– Помнишь о нашем договоре? – спросила несуществующая крошка номер два.

– Каком договоре?

– Уже забыл? – спросила несуществующая крошка номер три. – Что мы можем от тебя что-либо потребовать.

– Да, помню.

– И знаешь что, Смайк?

– Нет.

– Об этом одолжении мы даже не будем тебя просить.

– Нет?

– Нет. Это было бы лишним.

– Ты должен сделать это в любом случае.

– Ты должен высадиться и убить это существо. Это твоя единственная возможность выжить.

Камера пыток

Генерал Тиктак неуклюже подошёл к лестнице и положил своё оружие на нижнюю ступеньку. Медная дева. Там, наверху. С мёртвым телом Ралы внутри. Он поставил ногу на первую ступеньку. Дело всей его жизни. Его большая любовь. Да, он должен попрощаться.

Он шагнул на вторую ступеньку. Его крупнейший триумф и его единственная любовь – всё разрушено его собственными руками. Боль внутри него снова дала о себе знать.

Рала, Рала, Рала, стучало внутри.

Тиктак поднимался дальше. С каждой ступенькой боль росла, становилась невыносимее. Смерть, над которой он хотел одержать триумф вместе со своей медной девой, украла его победу и оказалась загадочнее и непредсказуемее, чем он думал. Это было его крупнейшим поражением.

Рала, Рала, Рала, стучало внутри него.

Вот он стоит перед камерой пыток, нужно лишь распахнуть дверь и тогда он её увидит. Неизвестно в каком состоянии, в беспощадных лапах болезни Тихона Цифоса. Тиктак вспомнил, как отвратительно выглядел алхимик, как быстро разлагалось его тело.

Он взялся за дверную ручку и потянул дверь. Нет, вида Ралы он не вынесет. Никогда. Он вернётся позже и сожжёт башню. А сейчас он должен убивать.

Генерал Тиктак повернулся и спустился вниз. Он поднял своё оружие и направился к секретному проходу, ведущему под землёй в Театр красивых смертей. Он хотел показать Фрифтару и его сумасшедшему королю, как выглядит настоящая битва. Или ещё лучше, он хотел им показать, как выглядит война.

Паук

– Ты это сделал? – спросил Румо Укобаха тихо, чтобы другие их не услышали. – Ты выпустил это чудовище?

– Нет, – шёпотом ответил Укобах. – Я выпустил три чудовища.

Паук всё ещё вертелся вокруг своей оси на тонких лапах и помахивал крыльями. Он не мог решиться, какому из всех этих лакомых кусочков он должен сначала уделить внимание. Все вольпертингеры стоящие вокруг паука направили на него свои оружия, но никто не решался напасть. Даже Олег, не спеша размахивающий пращёй, медлил.

Медные парни на своём балконе тоже ожидали – почему они должны стрелять, если это чудище, вероятно, выполнит их работу и сожрёт пару вольпертингеров? Сейчас паук стал главным героем Театра красивых смертей.

Неожиданно он замахал крыльями. Вокруг него поднялась пыль, раздался хруст и паук поднялся в воздух. Он полетел, подёргивая лапами, над ареной, над головами Румо, Укобаха и Ушана, подальше от Рольфа и его друзей в сторону рядов со зрителями. Он сделал ещё один круг и приземлился в небольшую группу гелцев, толкающихся у одного из выходов.

– Он, кажется, на нашей стороне, – сказал Укобах и закатил глаза. – По крайней мере, сейчас.

На арену вновь полетел град стрел, выпущенных из арбалетов медных парней, и вольпертингерам пришлось защищаться от них латами и щитами, которые они забрали у убитых. Солдаты Театра красивых смертей заблокировали выходы, но нападать пока не решались.