Татьяна Любушкина - Абуджайская шаль

Увидал тогда отец Никон гармонь, да и потерял всякий покой. Пристал к гармонисту: продай, да продай! Ну, парень не больно и противился, как отказать слуге божьему? Скоро сговорились, и драгоценная вещица перешла в руки отца Никона.

Однако при первых же попытках извлечь из гармоники звуки, стало очевидно, что злополучный священник не обладает ни слухом, ни голосом. Это заметили все без исключения, но только упрямый отец Никон отказывался признавать очевидное!

Обладая от природы громким, пронзительным голосом (что немаловажно для служителя церкви) отец Никон свято верил, что этого достаточно для исполнения песен, а всякий извлекаемый из бедной гармоники звук почитал равным божественной мелодии, издаваемой ангелами в раю, нимало не заботясь такими мелочами, как мотив или нотная грамота.

Нетрудно догадаться, что при таком понимании музыки его исполнение сопровождалось дикой какофонией звуков, выдержать которую удавалось не всякому. Потому заслышав пронзительное пение и стенания несчастной гармоники, вся округа в ужасе разбегалась, затыкая руками уши. Сам же отец Никон мог часами, закатив самозабвенно глаза, наслаждаться собственным исполнением.

Не выдержав долго этакой пытки, матушка Евдокия поставила супругу условие, заниматься музыцированием только в саду, поодаль от дома, да и то тогда, когда поблизости никого не имелось, а то де от его музыки у коров молоко киснет.

Отец Никон разобиделся и стал уходить в сад, но как всякому настоящему артисту, ему требовалась публика, и временами он изматывал домочадцев просьбой прослушать его очередное исполнение.

Вот почему услышав издалека начатую речь про чуткость и понимание, матушка Евдокия сурово сдвинула свои неженские брови. Вид её стал так неприступен и строг, что несчастный отец Никон заёрзал на лавке под её тяжёлым взглядом.

— Ну, чего уж ты, Евдокиюшка, право… ну не хочется тебе музыки послушать, так не ходи… Что же насильно искусству не обучишь, коли душа к высокому не лежит!

Но матушка Евдокия неожиданно смягчилась, глядя на поникшего супруга и усмехаясь, тяжело поднялась с лавки.

— Ну, так пойдём уж, коли так… послушаем музыку-то твою! Можно и послушать…

Обрадованный отец Никон суетливо вскочил с лавки и бросился открывать тяжёлую кованую крышку сундука, доставая своё сокровище.

Но не успел он и шагу ступить, как в открытое окно заглянула взлохмаченная чумазая мордочка маленького мальчика.

— Тятенька, гляньте-ка на двор! Там Костюшка с Полинкой коней барских привели! На них утром барин с управляющим в лес заехали в сторону Красных Горок, а теперича кони вернулись, а седоков-то и нет!

Взволнованный отец Никон бросился во двор. Там нетерпеливо переступая копытами, стояла барская кобылка Звёздочка и жеребец Зазнай, повзрослевший Звёздочкин сынок.

— Батюшки-святы! — всплеснула тучными руками за спиной отца Никона матушка Евдокия, — а где же вы милые мои, седоков-то своих растеряли?! Ох, отец Никон, неспроста кони-то одни вернулись, видно новая беда случилась в Полянке!

Дрожащими руками отец Никон принял поводья из рук своих детей.

— Ну-ка, ну-ка, цыц! Цыц, сказано! Раскудахталась! Мало ли чего произошло, а ты уж сразу и бога поминать! Нечего каркать раньше времени! Сиди вон, да за детьми приглядывай, а я пойду, коней отведу в усадьбу, да заодно и узнаю, что к чему…

Путаясь в полах длинной, чёрной рясы, отец Никон удерживая в руках поводья, едва поспевал за барскими лошадками, горделивой рысцой спешащих домой.

Возле самой усадьбы ему повстречался Николенька, задумчиво бредущий со стороны мельницы.

— Барин, Николай Дмитриевич! — окликнул его отец Никон, — не видали вы батюшку своего? Вернулся ли он?

— Право не знаю, — удивлённо вскинул брови Николенька, — я домой заходил лишь утром, а сейчас время к вечеру… уж не случилось ли чего? — встревожено добавил он, вглядываясь в расстроенное лицо отца Никона.

Но тот лишь отчаянно махнул рукой и крикнул подошедшему Сеньке:

— На-ка, лошадей прими! Да скажи, дома ли барин?

— Не возвращались, — солидно отвечал Сенька, беря в руки поводья, — как с утра с господином Мюллером уехать изволили, так по сию пору нет ни того, ни другого!

Волнение охватило Николеньку.

— А не на этих ли лошадях папенька с господином Мюллером на хутор отправились?

Сенька озадаченно оглядел лошадей.

— Эти и есть… сам лично запрягал Звёздочку для барина, а Ёра Семёнович, стало быть, Зазная…

Из окна высунулась Дарья Платоновна.

— Николя! А где же Дмитрий Степанович?

Николенька беспомощно пожал плечами и вместе с отцом Никоном поспешил в дом.

Через несколько минут всполошилась вся усадьба. Дарья Платоновна охала и хваталась за сердце, Николенька мерил стремительными шагами свободное пространство библиотеки, мучительно пытаясь сообразить, что же возможно предпринять в такой ситуации.

Отец Никон суетливо метался по комнатам, беспрестанно поглаживая по голове Настеньку и Володеньку, называя их бедными сиротками, чем запугал всех окончательно.

Вскоре прибежала встревоженная Анна, и волнение с новой силой охватило усадьбу.

Наконец Николенька решительно попросил тишины и объявил о своём намерении немедленно отправиться на поиски отца. Дарья Платоновна тотчас возразила ему, что в лес надобно отправить местных крестьян, лучше знающих окрестности, а самим дождаться, как разыщут они Дмитрия Степановича. На что Николенька резонно возразил, что местные жители ни за что не пойдут по своей воле к Стражам и потому на их помощь рассчитывать не приходится. Тогда Дарья Платоновна вызвалась идти самолично, отчаянно боясь отпускать на поиски младшего сына, но тут же была ехидно высмеяна отцом Никоном.

— Куда это вы, матушка, собрались? С вашими, позвольте сказать, телесами, в наших чащобах не пройти! Беспременно застрянете!

— Вот как? — холодно обронила Дарья Платоновна, — ну тогда вам, батюшка, прямая дорога в пещеры идти! Уж вам-то с вашей прыткостью да проворством, никакие дебри лесные не страшны!

Отец Никон понял, что сморозил страшную глупость, но отказаться было невозможно, ввиду отчаянного положения, и вопрос о том, кому идти на розыски пропавших, в одночасье был решён, хоть отец Никон в душе и ругал себя за несдержанность.

Вызвался, было, участвовать в поисках и Виктор, но на него так строго прицыкнул разом повзрослевший Николенька, что тот надулся и уж более своих услуг не предлагал.

Наскоро запрягли тарантас, усадили Сеньку за кучера и отправились на дальний хутор, прямиком к Красным горам.