Марек Гот - Звезда дураков

- Почему?

- Откуда я знаю? Ренегатам всегда платят хорошо, а всякой швали у нас-то хватает. Может, и по каким-то идейным соображениям...

- Каким, к примеру?

- Понятия не имею, но, учитывая то, что известно о дроу, соображения там должны быть самые мрачные, подлые и злокозненные. Виктор, в любом городе существует несколько десятков церквей, орденов, сект и тайных обществ, которые как флагом машут своей ненавистью то ли к людям, то ли к каким-то особенным людям, то ли к другим расам. Не знаю, как там у эльфов и прочих дела обстоят, но для людей - ненависть и неприятие - мощный объединяющий фактор. Мы не можем просто дружить с кем-нибудь. Нам обязательно нужно дружить против кого-то. И даже в этом случае друзьями мы не становимся. Дайте лишь малейший повод, и вчерашний друг вцепится вам в горло.

Боль накатывала... не волнами, нет. Она просто накатывала, накатывала и накатывала. Я чувствовал, что лоб покрыт испариной. Альф и Ясмин глядели на меня с сочувствием. Это театральное представление надо было заканчивать. Не хотелось бы мне, чтоб они тут сидели, когда станет действительно плохо. Я сглотнул.

- Принесите воды и валите отсюда. Все. И быстро. Нет. Стоп. Еще. Бран говорил, что у дроу есть рабы. Не знаю. Если это и правда, то не думаю, что это люди. Когда на прогулку пойдет хоть какой-то слушок по этому поводу, то такое начнется, что не поздоровится никому. Все. Идите отсюда.

Они ушли и я, дождавшись, пока принесут воду, глубоко вздохнул и нырнул в свою боль.

***

Два дня растянулись на две вечности. Наверное, я все-таки спал временами, Или терял сознание. Во всяком случае, вода в кувшине присутствовала постоянно. Доливали или меняли, пока я метался в бреду. Приходя в себя, я всякий раз разглядывал свою рану. Не могу сказать, что ее внешний вид менялся к лучшему. Никак он не менялся, и настроения это мне не добавляло. Я сжимал зубы и готовился терпеть дальше. Когда-нибудь все проходит и изменяется. Правда, не обязательно в лучшую сторону... но эту мысль я старался не думать.

Наконец вечность закончилась. Я лежал, смотрел в темноту и хотел есть. Боль не прошла полностью, но стала терпимой. В комнате никого не было.

А жрать-то охота!

Если бы я был уверен, что смогу дойти до двери, то попробовал бы добраться. Но такой уверенности у меня не было. Скорее наоборот. Меча и арбалета поблизости тоже не наблюдалось. Ладно. Кое-как я сел в кровати, опершись о стену, напился, выплеснул остатки воды на пол и швырнул кувшин в дверь. Туда, где она по моим представлениям находилась.

Раздался грохот и сразу же вспыхнул свет.

- Вы что, сдурели вконец!?

Полностью одетый Карелла держал в одной руке масляную лампу, в другой - меч и щурился от света.

- На фига вы кувшин разбили?

- Позвать кого-нибудь хотел. До двери я навряд дойду, вас не видел, а есть охота.

- А что, просто позвать, крикнуть, там, ума не хватило?

Да. Как-то не хватило.

- Ну-у...

Открылась дверь, влетели Альф и Ясмин.

- Что тут у вас такое?

- Питер дебош устроил.

- Питер, вы в норме?

- Питер, ты пришел в себя?

- Я пришел в себя, я далеко не в норме и я хочу есть.

Мимо воли уголки губ поползли вверх. Не, я понимаю - ночь и все такое... Спят люди... Только вот Ясмин была замотана в простыню, которая не особо скрывала содержимое. А содержала простыня только девушку.

И ничего больше.

И все ее дары природы от посторонних глаз прикрывал исключительно джокер, вытатуированный на заднице.

Не особо многое он там, честно говоря, прикрывал. На бедрах Альфа была завязана какая-то тряпка. Полотенце, вроде.

- Вы, гляжу, в дикарей играли...

Если до этого и были какие-то сомнения, то после того, как Альф покрылся ярко-красными пятнами, сомнения пропали. Ясмин просто не поняла фразы... Да и не особо ее это беспокоило, кажется. А меня уже понесло:

- Воины племени не должны ходить без оружия. Времена нынче суровые. Ты где свое копье оставил, о, отважный?

- Питер, я...

До Ясмин что-то дошло, и она высокомерно заявила:

- Это не твое дело, Питер, в кого Альф свои копья кидает. Лежи и помалкивай. - Она фыркнула. - Бежала, главное, торопилась... Думала, случилось что-то, а он тут кувшины бьет... Пойду оденусь.

Она, запахнула простыню и величественным шагом удалилась из комнаты.

А я захохотал. При каждом приступе смеха мне будто раскаленный прут в бок втыкали, но остановиться не было никакой возможности. Альф окончательно смутился.

- Питер, я... мы...

- Ох, Альф... не могу просто... мне смеяться больно... блин!.. давно я так не веселился. Уйди! Скройся с глаз моих, пока меня не отпустит! Поесть чего-нибудь принеси... ох, не могу!.. Ты случайно планы ее похищения не разрабатываешь? Уйди... уйди... сгинь с глаз моих минут на пятнадцать.

- Ты не рассердился?

На меня накатил новый приступ хохота, но смеяться сил уже не было. В боку полыхал пожар. Сил хватило только на то, чтобы простонать:

- Уйди!

- Мне, правда, очень стыдно...

- Иди-иди. Смой с себя позор. А на обратном пути еды захвати.

Альф вышел, приступ смеха прошел, но хорошее настроение осталось, хотя бок и болел. Я весело посмотрел на Виктора, который с невозмутимым лицом уселся в кресло.

- И давно это у них?

- Да почти сразу, как только вы уехали. Но я узнал только когда от Эрлика вернулся.

- Глянь-ка! Никогда бы не подумал. Альф-то...

- Да это не Альф вовсе.

Я присвистнул.

- Бойкая девочка!

- Подметки на ходу режет.

- А с чего Альф-то решил, что я должен рассердиться? И у меня создалось впечатление, что они это скрывали... Может, показалось просто?

- Нет. Он считал, что между вами и Ясмин что-то есть.

- С чего бы?

- Не знаю. Сами спросите.

- А что там у Эрлика?

- Жив-здоров, разгребает дела своей семьи, но готов присоединиться. Там у него уже мало забот осталось.

Зашла Ясмин. Она успела одеться и позабыть на какой ноте завершилась прошлая встреча.

- Питер, ты выздоровел?

- Нет. Но если не помер, то пока поживу.

- Это хорошо.

- Да. В общем-то, неплохо. Я доволен, по крайней мере.

Появился и Альф. Молчаливый, сосредоточенный и с большим подносом в руках.

- О-о-о... Тащи сюда.

- Питер, вы бы полегче, а то...

- Помолчите, Виктор. Мне доводилось переносить и большие тяготы и лишения.

Я принялся закидывать в себя все, что попадало под руку. Ясмин посмотрела на меня, решительно взяла в одну руку нож, а в другую - вилку и принялась яростно терзать кусок мяса. Даже имея очень богатое воображение, назвать это хорошими манерами было нельзя. Само сочетание Ясмин, ножа, вилки и еды выглядело немыслимым.