Ольга Григорьева - Найдена

Струна внутри зазвенела и оборвалась, оставив щемящую боль. «Прочь отсюда!» – приказала я себе и двинулась дальше. Дорога вывела к реке. Я свернула в поле и по рытвинам выбралась в перелесок. Кусты обступили меня со всех сторон. Пухлые почки округлились зелеными шариками и ждали теплых солнечных дней, где-то за кустами весело тренькала птица. Весна… Почему же на душе так погано?

Я раздвинула ветви и выбралась на небольшую, круглую поляну. Что-то в ней показалось знакомым. Через пару шагов под ногами возник небольшой каменный бруствер, а за ним – темная дыра. Так это ж Ведьмачья яма! Та, в которой я познакомилась с Дариной!

Я подобралась ближе к дыре и склонилась. В яме было тихо и темно.

– Эй, есть кто? – окликнула я.

– То… то… то… – отозвалось эхо.

Никого. Да и кому там быть? Не Дарине же… Она нынче мотается по городам-весям. Забыла про меня… А ведь клялась – «помогу, коли что». Хоть бы раз помогла.

– Найдена…

Меня отбросило от ямы. Из темной дыры звучал голос Дарины. Слабый-слабый…

Опустившись на четвереньки, я подползла к самому краю:

– Дарина?! Ты где?

– Де… де… де… Эхо. Померещилось.

Я поднялась, отряхнулась и шагнула на кочку. Ноги заскользили. Земля подо мной качнулась, куст вскинулся вверх, а небо полетело вниз и в сторону. Я ухватилась за ветку. Гибкая тростинка вырвалась и 'больно хлестнула по щеке. В глазах зарябило…

– Что же ты так неловко? – произнес укоризненный голос. – Вставай.

– Дарина? – Голова у меня гудела, в глазах мельтешили яркие точки, но я разглядела ведьму.

Она стояла на самом краю ямы. Темный просторный плащ укутывал ее с головы до пят. Широкий рукав обнажал тощую, иссохшую руку. В руке темнел суковатый посох.

– Чего дивишься? – спросила Дарина. – Ты позвала, и я пришла. Как обещала…

Нет. Этого не могло быть. Дарине неоткуда было взяться. Наваждение.

– Чур – Я поспешно перекрестилась.

– Сама звала, сама гонишь, – тая в воздухе, обиженно заявило видение. – О Боге вспомнила. А недавно ради собственной шкуры скольких отдала на заклание и не перекрестилась? Княжну предала… Бросила…

Она исчезла. Остались только суковатая палка и клочок тумана. Потом растаял и он.

С трудом перевернувшись на живот, я села и потерла затылок. Пальцы коснулись чего-то липкого, а голову прострелило болью. Что это? Я поднесла ладонь к глазам. Кровь… Откуда? Взгляд ощупал жухлую, смятую моим телом траву и наткнулся на выпирающий из земли продолговатый камень. На серой поверхности темнели пятна крови. Я оторвала от нижней рубахи кусок подола и принялась заматывать голову. Надо же было так упасть! И Дарина… Давно я о ней не вспоминала.. Что там она болтала? Мол, я поляков предала, княжну бросила… А ведь бросила. Побоялась за свою шкуру.

Вдруг вспомнились огромные, умоляющие глаза Предславы, то, как она плакала и цеплялась за мои плечи… Никто за меня так не цеплялся. Потому что никому была не нужна…

Я поглядела на небо. Оно уже потемнело, однако Вечерница еще не вышла. Еще есть время. Я вернусь и помогу Предславе. Нельзя предавать друзей. Тем более одиноких…

42

Все рушилось. Предслава не пришла и даже не прислала свою девку.

Анастас метался перед потайной дверью и тихонько стонал.

Что случилось? Предала? Все женщины – предательницы… Она все рассказала Болеславу…

Он прижал к боку увесистый ящик с монетами. Перед глазами встала страшная картина: воины Болеслава в его клети. Их мечи блестят, а глаза горят праведным гневом. Они шарят по углам, переворачивают столы и стулья… «Казна! Нет казны!» – кричит один…

Господи, Господи… Что же делать? Ждать больше нельзя. Деньги при нем, значит, он сумеет обойтись без княжны… Он выживет.

Анастас толкнул дверь и ступил в полутьму подземелья. Скользкие стены, казалось, дрожат под его ладонями. Блики огня от лучины заплясали на влажных выступах. Херсонесец укутал казну в старую рясу, прижал ее покрепче к груди и побежал. Поворот… Прямо… Еще раз направо. Вот большой треугольный выступ – путь в терем Окаянного.

– Прощай, братоубийца, – прошептал Анастас и побежал дальше.

Польская казна давила на ребра. Ничего… Он переживет. Он выберется и еще покажет… Всем покажет…

Теперь за тот выступ, слева. Перед Анастасом поднялся каменный завал. Лучина злорадно зашипела.

Назад… Есть еще один проход. Правда, очень старый. Древнее этого, забросанного камнями…

Стало сырее. Со стен на бегущего херсонесца потекла вода. Как давно он тут не был! Не приходилось спасаться из города этим путем. И не думал, что доведется…

Анастас нажал на выступающий из стены круглый камень. Впереди открылась брешь. Ноги по колено утопли в воде.

– Черт! – Анастас на миг замер и прислушался.

Что-то творится там, наверху? Игумену послышались звуки погони и топот ног над головой.

– Как барсук в норе… Барсук, – просипел он и тут же одернул себя: – Нет, я не барсук! Человек. Я человек, и я хитрее их всех…

Он уже не понимал, кого «их»… Грудь ныла, рука со шкатулкой затекла, а в сапогах чавкала вода. Но хуже всего был жуткий, пробирающий до костей страх. Он снова побежал.

Хлюп, хлюп, хлюп… Проклятое подземелье! Нужно снять сапоги.

Игумен наклонился. Казна качнулась и заскользила из его рук.

– Нет! – Он успел отбросить лучину и удержать драгоценную ношу. Слабый огонек жалобно блеснул и погас, едва коснувшись воды. Анастаса окутала темнота. «Продержусь, – подумал он, – осталось немного. Память выведет».

Поскуливая от нетерпения, херсонесец стянул мокрые сапоги. Теперь бежать станет легче…

Он повернул за угол и нащупал сбоку тяжелую кованую дверь. Надавил. Дверь засипела. Из-за нее потоком хлынула вода.

«Совсем затопило», – ныряя в темноту, успел подумать Анастас. Сзади что-то захлгюпало. Погоня? Херсонесец оглянулся. Темно.

Закрыть дверь! Скорее! Он ударил створу плечом.

Не закрывается… Еще раз…

За шиворот тонкой струйкой потекла влажная глина. Удар, еще удар… Хлюпанье приблизилось.

«Нашли!» – мелькнуло в голове херсонесца. Ужас придал силы. Не замечая боли, он ударился о дверь всем телом. Створа неохотно шевельнулась и стала закрываться. Щелк… Замок? Анастас не помнил, был ли в этой двери замок. А если и был, то ему это на руку. Теперь его точно не догонят.

Он засмеялся, стер со лба пот и воду и двинулся вперед. Ноги вдруг заскользили по неровной поверхности. Камень? Откуда тут камни? Херсонесец помнил, что раньше пол был гладким. Однако валунов под ногами становилось все больше. Скользкие и огромные, они поднимались выше и выше.