Терри Гудкайнд - Машина Пророчеств

— Как мог я пренебречь приглашением самой красивой королевы в Народном Дворце?

Ее сдержанная улыбка сбросила с нее обычно окружающий ее ореол властности. Это было неприкрытой лестью, и она это прекрасно знала, и тем не менее, не могла не оценить ее.

Она повернулась к нему спиной и двинулась в свои роскошные апартаменты, оглядываясь через плечо, дабы удостовериться, что он последовал за ней. Диваны, обитые серебристым материалом, были завалены яркими подушками. Низкие столики и письменный стол в небольшой гостиной были облицованы очень уместной здесь древесиной грецкого ореха. Двойные двери в дальнем конце комнаты вели на террасу, с которой открывался вид на дальний край плато и темные сейчас Равнины Азрита, простирающиеся дальше.

Покои, объятые мягким светом свечей, вполне годились для королевы, но, как бы роскошны они не были, они уступали его апартаментам.Он тактично промолчал.

— Прошу вас, садитесь, аббат — проговорила королева, скользя по пространству, богато украшенному коврами, по пути к одной из кушеток.

— Пожалуйста, зовите меня Людвиг.

Она опять обернулась через плечо, снова даря ему сдержанную улыбку.

— Пусть будет Людвиг.

Ее каштановые волосы были собраны на макушке и заколоты украшенным драгоценными камнями гребнем. Серьги висели в мочках ушей. Это оставляло ее безупречно гладкую, изящную шею обнаженной.

Она села на край подушек. Передний край ее длинного платья поднимался достаточно для того, чтобы он мог видеть ее обнаженные колени, сжатые вместе, пока она наклонялась вперед, чтобы достать графин с вином.

— Зачем вы хотели меня видеть, королева Орнета?

Она похлопала по дивану рядом с собой, приглашая его сесть.

— Если я должна звать вас Людвигом, то вы должны звать меня Орнеттой.

Он сел, проследив за тем, чтобы между ними оставалось почтительное расстояние.

— Как пожелаете, Орнета.

Она наполнила два бокала красным вином и вручила один из них своему гостю.

— Королева, разливающая вино?

Она вернула ему улыбку.

— Слуги были распущены и отосланы на ночь домой. Боюсь, мы здесь совсем одни. Она легонько стукнула своим бокалом о его. — За будущее и наше знание о нем, — сказала она.

Он пригубил вино. Настоятель ценил качественные вина, и в этот раз совершенно не был разочарован.

— Интересный выбор для тоста, должен сказать.

— Вы спросили, отчего я желала видеть вас. Тост и есть причина. Я желала видеть вас из-за пророчества.

Людвиг глотнул еще вина.

— А что с ним?, — спросил он наконец, пытаясь заставить голос звучать озадаченно.

Она махнула рукой.

— Я думаю, что пророчество важно.

Он наклонил голову.

— Я отметил вас за завтраком несколько дней назад, когда Мать-Исповедница угрожала обезглавить нас за желание знать об этом побольше. Вы выглядели весьма впечатляюще, встав на ее пути. Вас никоим нельзя обвинить в том, что вы уступили перед лицом угрозы смерти.

Она улыбнулась, но в этот раз это выглядело менее скромно и чуть-чуть более лукаво.

— Хитрость, я полагаю.

— В самом деле? — Людвиг склонился к ней, — Вы думаете, это был спектакль?

Орнета пожала плечами.

— Ну, тогда я определенно так не думала. Наверное, я была захвачена врасплох, эмоциями, и все остальное вместе с этим...

— Это был жуткий момент, в этом нет никаких сомнений, — он сделал еще глоток. — Однако теперь вы считаете иначе?

Королева ответила не сразу.

— Я долго знала Мать-Исповедницу. Не столько лично, понимаете, однако все же я родом из Срединных Земель. Еще до войны, до создания Д'Харианской Империи, Срединные Земли управлялись Советом, а Советом управляла Мать-Исповедница, так что мне приходилось иметь с ней дело. И я никогда бы не сказала, что она вспыльчива или жестока. Непроста в общении - безусловно, мстительна - ни в коем случае.

— То есть вы уверены, что это совершенно не в ее духе?

— Не совсем. Мы долгое время вместе сражались в войне. Мне известно, что она была абсолютно безжалостной к врагу. Каждую ночь, она посылала начальника особых отрядов, капитана Циммера, с заданием во вражеский стан - перерезать глотки спавшим врагам. Наутро она всегда просила представить ей связки отрезанных ушей.

Людвиг поднял брови, пытаясь выглядеть по крайней мере шокированным, пока она продолжала.

— Однако я никогда не знала за ней жестокости к своему собственному народу, к невинным людям, хорошим людям. Я видела, как она рисковала своей жизнью ради ребенка, которого она даже не знала. Я думаю, что отрубание голов всем находящимся в комнате тогда было лишь очень жестким способом преподать урок людям, которыми она правит. Такая вещь просто не в ее духе, если только у нее не было очень уважительной причины.

Людвиг протяжно вздохнул.

— Вы знаете ее лучше, чем я. Я полагаюсь на ваши слова.

— Что бы я хотела знать, так это то, зачем она пошла на такие крайности.

— Что вы имеете в виду?

Это было крайне жестокое представление, и весьма убедительное, по крайней мере, я так думала. Я думаю, она устроила все это потому, что она и Лорд Рал скрывают что-то от нас.

Людвиг нахмурился.

— Скрывают что-то? Что же?

— Пророчество.

Вместо ответа он решил выпить еще вина, позволяя ей продолжать делиться с ним своими суждениями.

— Я желала видеть вас, потому что слышала, что у вас есть какая-то заинтересованность в пророчестве.

Он улыбнулся.

— Да, я думаю, можно и так сказать.

— Стало быть, в вашей стране к пророчествам относятся уважительно?

— Провинция Фэджин. Оттуда я родом. Епископ...

— Епископ?

— Ханнис Арк. Епископ Ханнис Арк правит провинцией Фэджин.

— И он полагает, что пророчества важны?

Людвиг придвинулся на дюйм ближе на кушетке, и склонился к ней, понижая голос.

— Безусловно. Мы все так полагаем. Я собираю для него пророчества, что могло бы помочь ему в управлении нашей страной.

— Что следовало бы делать и Лорду Ралу с Матерью-Исповедницей.

Он пожал плечом.

— Это то, во что верю я.

Она налила ему еще вина.

— Как и я.

— Вы мудрый правитель, Орнета.

В этот раз вздохнула она.

— Достаточно мудрый, чтобы знать, что пророчества важны. — Она положила свою руку ему на его предплечье. — Вести людей - великая ответственность. И иногда пророчество может быть единственной верой.

— Мне жаль слышать это - быть одинокой в вашей вере в пророчества, конечно. Получается, у вас нет короля?

Она покачала головой.

— Не то. Моим супругом, как только я взошла на трон почти в тридцать после долгих лет подготовки к нему, был исключительно долг. Это было тяжело, ну, тяжело найти даже немного времени для себя, для близости с тем, кто бы разделил мои убеждения со мной.