Элизабет Хэйдон - Элегия погибшей звезды

— Конечно, — неуверенно ответила Рапсодия.

— Ну а на случай, если ты все еще считаешь это ненужным, скажу: пока я помогал доставать твою очаровательную задницу из морской пещеры, в мое королевство проникла глава гильдии убийц Ярима, тех самых людей, ради которых ты уговорила меня использовать болгов в восстановлении источника пресной воды — Энтаденина, кстати, за ту работу с нами так до сих пор полностью не расплатились. В результате глава гильдии не только взорвала пик Гургуса, но и многих моих подданных отравила пикриновой кислотой.

— О боги! — в ужасе воскликнула Рапсодия.

Акмед немного подумал.

— Нет, жертв немного, но лишь благодаря случайному стечению обстоятельств. Правда, уже потом около тысячи болгов умерли или заболели очень тяжелой болезнью, похожей на дизентерию… кровотечение из глаз, внутренние кровотечения…

— Ладно, достаточно, — перебила его Рапсодия, пытаясь справиться с тошнотой. Затем она бросилась к ближайшему горшку с цветами, и ее вырвало.

Акмед с самодовольным видом ждал, когда она вернется.

— Полагаю, я могу рассчитывать на твою помощь?

Рапсодия вздохнула, ее лицо оставалось бледным, и ей никак не удавалось преодолеть слабость.

— Я сделаю все, что в моих силах, Акмед. Хотя и не могу обещать, что ты получишь необходимые тебе сведения, — сказала она, прислоняясь к стенке. — Но если тебя это утешит, знай, что я начну работу над переводом в самое ближайшее время.

— В самом деле?

— Да. Мне нужно посоветоваться с Эши, и если он согласится, я вскоре отправлюсь к Элинсинос.

Глаза Акмед а широко раскрылись.

— Ты собираешься путешествовать до логова дракона в таком состоянии?

— Да, именно. Только Элинсинос знает, как выносить дитя с кровью дракона и человека. Поэтому вот что я тебе предлагаю: если Эши согласится, я возьму манускрипт с собой, чтобы работать, когда меня не будет мучить тошнота. Я сделаю все, что в моих силах, но никаких гарантий дать не могу. А ты в свою очередь пришлешь ко мне Кринсель, чтобы она оставалась со мной до рождения ребенка.

Она не сомневалась, что ее друг улыбается под вуалью.

— Значит, ты доверяешь повивальной бабке болгов больше, чем целителям Роланда?

— Безусловно. Так мы договорились?

— Да, — кивнул Акмед. — Ты должна выполнить свою часть нашего договора.

Фарон молча смотрел на веселящихся внизу людей.

Он не понимал, что такое праздник, поскольку большую часть своей жизни провел в темном подвале здания суда в Арготе, и теперь его очень смутил и встревожил шум карнавала у подножия холма, на вершине которого он стоял.

23

Мыс Джевелд, к югу от пристани Джереми, Авондерр

—  Удачного тебе праздника солнцестояния, Брукинс.

Дюжий рыбак улыбнулся, и стало видно, что у него не хватает несколько зубов. Он продолжал возиться с сетями.

— Рад, что тебе стало лучше, Куэйл, — ответил Брукинс, наблюдая за ветром, гнавшим на берег волны и пушистые хлопья снега, которые тут же таяли, как только опускались на прибрежный песок. Он завязал последний узел и надвинул шляпу на покрасневшие от ветра уши. — Ты поможешь мне и Старку вытащить ловушки?

Куэйл вытер грязным рукавом каплю с кончика посиневшего носа, а потом тем же способом прочистил слезящиеся глаза.

— Пусть омары подождут еще денек, — сварливо пробормотал он, когда к ним подошел Старк, волоча за собой корзину для улова. — Надвигается шторм, вы посмотрите на небо — ничего хорошего нас не ждет.

Старк сплюнул в океан и покачал головой.

— Прошло уже два дня, — хрипло отозвался он. Старк крайне редко открывал рот, и когда они выходили в море с ним и Куэйлом, Брукинс часто забывал, что Старк находится в лодке. — И вся деревня рассчитывает на наш улов.

— Он прав, — повернулся Брукинс к Куэйлу. — Отправляйся домой и выпей горячего грогу, мы сами вытащим сети.

— Ты рехнулся, если собираешься выходить в море, до заката времени уже совсем не осталось. — Куэйл спрятал руки в рукава, словно они были женской муфтой. — Не хочу все праздники утешать твою вдову.

Старк нахмурился и забрался в лодку.

— Иди спать, — буркнул он. — Давай, Брукинс. Меня ждет ужин.

Брукинс перевел взгляд со Старка на Куэйла и обратно.

— Он прав, — наконец сказал Брукинс. — Отдохни немного. Мы разделим с тобой улов, ведь ловушки ставил ты. А праздник устроим завтра, тогда на следующий день у нас будет новый улов. По дороге домой я заброшу тебе несколько омаров на ужин.

Куэйл угрюмо кивнул.

Брукинс зажег масляный фонарь, осветивший нос лодки, и вместе со Старком столкнул утлое суденышко в воду.

Куэйл долго стоял, глядя на пляшущий на волнах огонек, пока его друзья вытаскивали ловушки и высыпали добычу в корзину. Крепчающий ветер швырял в лицо соленые брызги и мокрый песок. Но потом лодка отплыла так далеко, что огонь фонаря скрылся из глаз, и он повернулся в сторону деревни, там уже мерцали свечи в окнах домов Джереми и горели костры на площади — жители готовились к празднику зимнего солнцестояния.

Порывы ледяного ветра доносили до него обрывки веселой музыки. Горькие мысли Куэйла о потерянной выгоде улетели вместе с ветром, и настроение у него заметно улучшилось от предвкушения праздника. Он еще не ощущал запахов, которые поднимались над котелками, но знал, что если поторопится, то успеет попробовать похлебку у каждого из соревнующихся. И, как и положено в ночь зимнего солнцестояния, будет хлеб, эль, и пение, и другие радости плоти в теплых борделях или в продуваемых всеми ветрами конюшнях. Повеселевший Куэйл зажег свой фонарь, повернулся спиной к причалу и зашагал прочь от залива, темного, как смола в зимней ночи.

«Дюны сегодня кажутся более высокими», — подумал он. Крошечные мерцающие огоньки свечей исчезли, когда он спустился в болотистую низину. Куэйл пониже надвинул шляпу, защищая глаза от ветра, и ладонью прикрыл фонарь, чтобы особенно сильным порывом не задуло огонь.

Темная, промерзшая земля вдруг заколебалась, а потом вздыбилась перед ним, закрывая небо.

Изумленный Куэйл замер. В легких возникло отвратительное ощущение, словно вернулась простуда, которую он подхватил два дня назад. Дрожащей рукой он поднял фонарь повыше.

Дюны перед ним вновь переместились, словно их всколыхнуло землетрясением. В тусклом свете фонаря прямо перед ним выросла гигантская статуя, в полтора раза выше Куэйла, — грубо вылепленный мужчина в доспехах, с которого волнами сыпался песок. Слепые глаза уставились на рыбака.

— Боже милосердный, — прошептал Куэйл. — Что это?

Статуя не шевелилась.

Куэйл с трудом сглотнул, в горле у него пересохло. Он попытался понять, как статуя могла оказаться на берегу и почему это произошло совершенно беззвучно, но разум, затуманенный испугом, болезнью и предвкушением веселья, перестал ему подчиняться. Пристань Джереми была небольшой рыбацкой деревушкой, где люди жили из поколения в поколение, продавая свой улов в ближайших городках и завися друг от друга. Всякое событие, даже самое незначительное, тут же передавалось от одной семьи к другой. Как он мог пропустить такую новость? Куэйл покачал головой и сделал шаг, чтобы обойти статую.