Варвара Шихарева - Леовичка

От горьких мыслей я смогла оторваться лишь тогда, когда солнечные лучи, пробивающиеся сквозь всё ещё густые древесные кроны, стали более косыми. Я провела у могилы Ирко несколько часов — самое время взять себя наконец в руки!.. От мужа мне осталась Мали, и ради неё я не должна унывать и давать волю горькой тоске…

— Я словно почувствовал, что найду тебя здесь! — Вздрогнув всем телом от неожиданности, я обернулась и увидела стоящего в тени деревьев Ставгара.

— Неужели даже здесь покоя не дашь? — Я нахмурилась, примечая и его охотничью куртку, и прицепленный к поясу рог… Неужто Бжестрову приелось охотиться на косуль и кабанов и он, увидев знакомые места, решил поискать иную добычу?

— Не дам. — Ставгар шагнул из тени вперёд. — Ты ведь здесь уже несколько часов просидела и наверняка замёрзла.

— Откуда знаешь? — В сердце всколыхнулось нехорошее подозрение. Неужто возле сруба караулил, а потом по следам шёл?.. Бжестров не замедлил подтвердить мои подозрения.

— Знаю. Я тебя у дома ждал, а потом подумал, что ты могилу мужа пошла навестить. Вижу, что угадал… — Приблизившись вплотную, Ставгар присел передо мною на корточки и добавил: — Хватит тебе здесь сидеть — сама ведь бледнее полотна, а под глазами — тени… Нельзя так!..

Не желая продолжать разговор, я опустила глаза, но Бжестров положил свою ладонь на мою и произнёс:

— Можешь считать меня кем угодно, Эрка, но если ты сейчас же с коряги не встанешь, я тебя до дома на руках донесу!..

— Что?? — отдёрнув руку, я едва не задохнулась от такого заявления… Здесь, на этом месте — у могилы Ирко!.. Да как он, пусть и трижды Высокий, смеет?!!

— А меня покатаешь? — неожиданно подала голос Мали, уже сделавшая из этого разговора свои, детские выводы, и Бжестров тут же перенёс своё внимание на неё:

— Конечно покатаю!.. Иди сюда, малышка!..

Я даже шикнуть на дочку не успела, как та уже протянула ручонки к Бжестрову, а он поднялся, усадил Мали к себе на плечи… Предки свидетели, я никогда не наказывала дочку, но сегодня сделаю ей примерное внушение — нечего так вести себя с незнакомцами… Хотя до этого Мали к чужим особо и не тянулась — признавала нянчившуюся с ней Кветку да семьи Роско и Марека, где играла с другими детьми, но на остальных смотрела настороженно. А тут — вот так, сразу…

— Мам! — Я взглянула на довольно улыбающуюся Мали и встала с коряги…

Бжестров шёл впереди — одной рукой придерживал устроившуюся у него на плечах Мали, другой то и дело осторожно отодвигал нависающие над тропою ветви, оберегая мою дочку от их хлёсткого прикосновения. Я шла позади них: немного приотстав, собирала приглянувшиеся листья и плела из них венок — этой бездумной работой я пыталась успокоить понёсшиеся галопом мысли и предположения.

После нашего последнего разговора я не думала, что Бжестров вновь захочет свидеться со мной, — я ясно дала понять, что не стану ему принадлежать, да и сам Ставгар увидел разделяющую нас стену. Так почему же он явился теперь, спустя полгода? Оказавшись на ловах, решил снова меня проведать?.. Возомнил, что время всё сотрёт и изменит, а я, истосковавшись по мужской ласке, окажусь теперь более покорной?..

Как бы то ни было, неожиданный союз с Мали Ставгару не поможет!.. Я, в отличие от дочери, уже давно выбралась из младенчества, и улыбкой меня не купишь…

Я доплела венок, как раз когда мы подошли к дому. Ставгар ссадил с плеч Мали и подошёл к своему привязанному у крыльца коню, а я, взяв дочку за руку, вошла в дом. Едва успела поставить на огонь воду и переплести дочери растрепавшуюся косичку, как Ставгар вошёл в комнату и, присевши на лавку, заметил:

— Полянцы тебя по-прежнему не любят, но опасаются — говорят, ты лешака прикормила и он теперь твой дом сторожит…

— И что с того? — Я холодно взглянула на Ставгара. — Собака лает — ветер носит. Мне до сплетен дела нет, а со временем сельчане успокоятся…

Ставгар вздохнул.

— Может, и так, но сколько времени на это уйдёт?.. Тревожно мне за тебя.

На это заявление я только хмыкнула и отвернулась к печи, делая вид, что занята кухонными хлопотами, но Бжестров поднялся с лавки и, подошедши к печке, встал с противоположной стороны, посмотрел мне в глаза.

— Послушай меня, Эрка!.. Хотя бы раз!.. Я не упырь и не насильник — никогда ни одну девушку не брал без её согласия. И к тебе не прикоснусь — Предки в том порука… Но об одном прошу: позволь хоть иногда навещать тебя, разговаривать с тобой… Это ведь совсем немного!

Я, не зная, что и ответить, отвела глаза. Просил Ставгар действительно о малом, вот только обернуться это могло совсем не тем, что оговаривалось изначально… Отказать?.. Вряд ли моё «нет» отвадит его навсегда… А разрешить означает хождение по тонкому льду — не угадаешь, на каком шаге под твоею ногой зазмеится трещина…

Ставгар же, похоже, принял моё затянувшееся молчание за согласие: он вздохнул и отстегнул от пояса кошель.

— Время к холодам идёт, так что возьми: здесь мелкое серебро — лишнее внимание не привлечёт, но перезимовать поможет.

Но я на эту щедрость лишь отрицательно качнула головой:

— Не стоит. Запасов у меня достаточно…

Ставгар не стал настаивать — убрал кошель и, отошедши от меня, занялся вознёю с Мали, а когда за окном начали сгущаться сумерки — уехал, даже не заикнувшись о том, чтобы остаться…

С этого времени Бжесгров взял за правило появляться у меня три, а то и четыре раза в год. Я не знала, как он объяснял эти поездки своей семье или Владетелю. Не знала, как Бжестров умудрялся пробираться через лесные дебри даже тогда, когда снежные замёты были по грудь рослому коню…

Но он, зачастую подгадывая своё появление под какой-нибудь праздник, приезжал с завидным постоянством: денег больше не предлагал, но привозил Мали забавные игрушки и сладости, играл с нею и попутно рассказывал мне о своей семье, о столичных ярмарках и храмах, о родовом имении неподалёку от Райгро и о других делах, происходящих как в Крейге, так и за его пределами…

Я не показывала ни своего интереса, ни осведомлённости об Ильйо, но тем не менее внимательно слушала бесконечные истории Бжестрова. Именно благодаря им я узнала, что Амэн вроде бы ненадолго притих, что на западе всё большую силу набирает Ленд, что Ильйо разросся и похорошел…

Но особенно цепляли меня рассказы о почти уже позабытом Райгро… Родина моего отца и прабабки — мои корни… Благодаря речам Ставгара дымка, подёрнувшая мои детские воспоминания, рассеивалась, и я вновь, точно наяву, видела узкие полосы пшеницы, извилистые дороги, тёмные липовые рощи и глубокие овраги со змеящимися по дну ручейками…