Тимур Рымжанов - Пророчество льда

Во мне родился страх. Неестественный, дикий, животный страх. Я сжал свободную руку в кулак, да так крепко, что хрустнули суставы и мышцы заболели от напряжения, крепкие ногти впились в ладонь.

– Почему ты решила, что я умер?

– Ты же разговариваешь со мной. Значит ты такой же, как я. А я умерла, очень давно, вот столько. – Лена выставила передо мной три маленьких пальчика.

– Стой, подожди, ты хочешь сказать, что ты умерла три дня назад?

– Нет, когда спрашивают сколько тебе лет, столько годов.

– Три года назад!

– Да.

– И теперь ты вроде как призрак, что ли?

– Как и ты.

– Нет, нет, меня в призраки не записывай, я живой и здоровый и в этом более чем уверен.

– Тогда почему ты меня видишь?

– Вижу и все тут, даже потрогать могу. – В доказательство я ткнул ее пальцем в плечо. – Ну, что теперь скажешь?

Вопрос она восприняла слишком серьезно и даже отвела взгляд от бутылок с водой.

– Я же говорю, что ты еще слишком сильный и умер совсем недавно. Вот и думаешь, что жив до сих пор.

– Так не бывает. Честно говоря, я думал об этом. И вчера для этого были все основания, но теперь я точно знаю, что жив.

– Не может быть. Так не бывает.

– Бывает! – настаивал я, сам не веря в то, что говорю. – Ты воду пить будешь?

– Спрячь вот эту красную за дверью, я потом попью.

– Возьми себе, не надо ни от кого прятать.

– Если не спрятать, ее унесут! А такой бутылки мне на целый месяц хватит.

У меня в голове ведьмы справляли шабаш. Сердце билось в груди как тамтамы дикарей, и весь этот сумбур никак не хотел прийти хоть в какой-нибудь порядок.

Я сижу на платформе станции метро и разговариваю с ребенком, который умер три года назад. Мало того, я единственный, кто ее видит, а значит, я умер тоже, потому что меня вчера ударила молния! Бред! Я не могу быть призраком, ведь люди видят меня и спокойно разговаривают, меня обслуживают в магазине. Значит, я видим и осязаем. А следовательно, живой.

– Ты не живой, но еще и не мертвый. Может, ты просто стихийный дух?!

– Ты что, подслушиваешь мои мысли?

– Ты громко думаешь…

– Кто такие стихийные духи?

– Нет, ты на них не похож, ты слишком человечный. Деда мне про всех рассказывал, но я запоминала плохо. У тебя тоже должно быть какое-то название.

– А человек не подходит?

– Ты не человек, точно, я здесь столько человеков видела, ты не один из них.

– Не знаю, радоваться мне или огорчаться. У меня вся жизнь под откос валится.

– Человек тем и отличается, что способен сам выбирать себе путь.

Лена сидела, вытаращив глаза, глядя куда-то мимо меня, а я не решался повернуть голову и увидеть того, кто ответил на мой вопрос. Но это придется сделать. Это было трудным решением. Лена спрыгнула с ящика и шмыгнула за дверь, причем пройдя сквозь нее словно никакой железной створки там и не было.

Тот, кто стоял у меня за спиной, был похож на человека. Высокого, много выше меня, роста, пожилой, в строгом, очень ухоженном сером костюме-тройке. Его длинные и довольно густые волосы были зачесаны назад и лежали ровными седыми прядями, словно мокрые. Морщинистое лицо, загорелое до черноты, улыбка сдержанная, но искренняя. В руках у незнакомца изящная трость – похоже, металлическая.

Он стоял прямо, словно бывший военный вспомнил строевую подготовку, но в то же время чувствовалось, что это не военная выправка, это особая стать. Несмотря на почтительный возраст, а выглядел старик лет на восемьдесят, он создавал впечатление человека не слабого.

– А вы-то кто?

– Мое имя Сильвестр. Сразу скажу, здесь я не случайно, мне было известно об этой вашей встрече.

– Но, простите, откуда, если даже я не знал о ней.

– И я тоже не знала! – высунулась из-за двери любопытная Ленкина мордашка. – Я вообще вас обоих первый раз вижу.

– Думаю, что не имеет значения источник моей осведомленности, скажу только, что знал об этом я еще до вашего рождения, уважаемый Николай Олегович.

– А раньше сказать не могли?

– Тогда все стало бы непредсказуемым. Да и вряд ли бы вы мне поверили.

– Кто вы? Человек?

– О! Да! Разумеется, – вздохнул старик, – из плоти и крови, с радикулитом и камнями в почках. Не сомневайтесь. Вы, наверное, себе придумали уже бог знает что, в связи с этим, думаю, мои разъяснения будут очень кстати. Не так ли?

– Если день начинается подобным образом, каким же будет его конец?

– Этого не знаю даже я, – улыбнулся старик, переминаясь с ноги на ногу.

– Хорошо. Что вы предлагаете?

– Выйти на улицу, здесь шумно и толпы свидетелей. Не хочется шокировать публику нашими маленькими тайнами. Как вам такое предложение?

– А можно, я с вами пойду? – пропищала Леночка из-за двери.

– Это просто необходимо, – сказал Сильвестр. – Я приглашаю вас обоих.

Лена выбежала сквозь закрытую дверь, постояла, как бы в замешательстве, а потом уверенно взялась за мою руку. Ее ладошка оказалась теплой и немного влажной, как у настоящего ребенка. Глаза испуганно смотрели то на меня, то на Сильвестра.

– Мне страшно, – сказала она и еще крепче сжала руку.

– Не бойся, скоро мы во всем разберемся.

– Как хочется в это верить. – Старик был само спокойствие. Обронив эту фразу, он плавно развернулся, и словно не замечая никого, пошел к эскалатору.

Дождь кончился. На мокром асфальте стали появляться сухие пятна, а сквозь жиденькие тучи пробивались жаркие солнечные лучи. Погода налаживалась. Можно было оставаться на улице, не опасаясь попасть под дождь.

– Предлагаю продолжить беседу на нейтральной территории, – сказал старик, даже не оборачиваясь. – Что скажете?

– Что вы имеете в виду под словом «нейтральная»?

– Скамейку в парке, кафе, ресторан, – пояснил старик. – Я сегодня не завтракал, а в моем возрасте это не останется без последствий. Язва, знаете ли.

– Дальше по улице есть неплохое кафе, – предложил я. – Ресторан – это слишком.

– Согласен.

Сильвестр достал из кармана увесистую, темного дерева трубку и стал приминать пальцем душистый табак. Раскурил быстро и очень сноровисто. Выпустил небольшое облачко дыма и, переложив трость в правую руку, пошел вперед, немного прихрамывая. Его серый костюм поблескивал на солнце, как матовая сталь, это гармонировало с его седой головой и металлической тростью. Не слабым надо быть человеком, чтобы привыкнуть к подобному костылю. В нем весу не меньше полутора килограммов, а старик так ловко управляется с ней, словно она бамбуковая.

Весь путь шли молча. Я накапливал вопросы, старик думал о чем-то своем, а Леночка просто осматривалась по сторонам, удивленная всем, что ее окружает.

– Скажите, Сильвестр, – обратился я к старику, нарушив неловкое молчание, – вы действительно понимаете, что со мной происходит?