Анна Чарова - Волчонок на псарне (СИ)

Джерминаль стало неловко, и она ответила:

— Я из простых, ты ошиблась. И вещей у меня нет, как и родителей.

Было непривычно говорить "ты" графине, пусть и юной. Улия округлила глаза, свела брови у переносицы, помотала головой.

— Смеешься? У тебя ж платье…

— Ну и что.

— Хм… Ну хоть читать-то ты умеешь? — девушка швырнула книгу на кровать Джерминаль. — Читай. Няня все время читала мне вслух, когда я рисовала.

— Не умею, — солгала Джерминаль.

Правильнее было сказать "не хочу", но что-то было в Улии такое… чужое, страшное, что она не посмела.

— Ну и ладно. Эй, ты, Забаба! Сбегай, позови Мику, что-то долго ее нет.

Девочка пулей вылетела из комнаты, Джерминаль с радостью последовала бы за ней, но почему-то осталась наедине с неприятной графинькой, которая смотрела на нее, как на насекомое.

— Как тебя зовут? Помираль? Поминаль! А-хаха! Ну и назвали тебя.

Джерминаль покосилась на нее и подумала, что не зря она детей боялась больше взрослых. Надо бы ответить графиньке, обозвать ее как-нибудь обидно — дулькой или ульем с пчелами… А что если она ударит? Вон, какая высоченная! Джерминаль снова не посмела, просто отвернулась, раскрыла книгу и сделала вид, что читает. Авось надоест обзываться, и отстанет.

Скрипнула дверь, и вошла невысокая круглолицая девчонка в оранжевой шляпке, из-под которой выбивались смоляные кудряшки. Глаза у нее были черными, губы — алыми, будто нарисованными.

— Мика, познакомься, это наша новенькая, ее зовут Поминаль.

Мика остолбенела, уставилась на Джерминаль и спросила:

— Что, правда?

Улия расхохоталась, притопывая, сделала вид, что смахивает слезу. Джерминаль поднялась и спокойно представилась. Мика сказала, усаживаясь на свою кровать:

— Джерминаль-Поминаль.

Запрокинула голову и расхохоталась.

Задыхаясь от возмущения, Джерминаль выскочила в коридор, обхватила себя руками и потопала вперед, пока на добрела до лестницы вниз. Зачем ее бросил папка? Почему граф, который был так добр, отдал магам? Неужели теперь всю жизнь придется терпеть насмешки этой дылды? Она оперлась о перила и посмотрела вниз.

— Эй, ты чего это? — донесся сзади грубоватый голосок Забавы. — Отойди лучше. Не бери в голову, эти бэрры все такие.

— Не все, — Джерминаль повернулась.

Нескладная, страшненькая Забава стояла напротив и шумно скребла коротко стриженную голову. Если бы ей надеть шляпку, было бы ничего.

— Ты это, тоже воздух, как я? — затараторила Забава. — А что умеешь? Я это, летать умею. Полезла на дерево за медом, свалилась. Должна была насмерть помереть, но в воздухе зависла. Испугалась, ору. Мальчишки сбежались, смотрят… Потащили меня на костер, да знахарь наш отбил, магам отдал. Повезло! Отмыли, вошей вывели. Постригли, вот… Так чего ты умеешь?

— Играть, — оживилась Джерминаль и показала флейту. — Когда играю, люди меня слушаются.

Забава прищурилась, улыбнулась.

— Пусть они, — она кивнула в коридор. — Слушаются. Пусть подерутся, что ли.

Совсем не хотелось, чтоб кто-то дрался, и Джерминаль заговорила о другом:

— А что могут они? Улия и… эта, как ее?

— Мика? Она огонь, может проклясть, болезнь наслать. Улия — вода, она лечит. Как, я не видела, но этот, ну, магистр так говорил. Просил Мику не злить.

— Ясно, — вздохнула Джерминаль.

Забава добрая, с ней вполне можно подружиться. Если их будет двое, Улия отстанет. Девочка словно прочитала ее мысли и сказала:

— Магистр еще говорил, что нас отсюда переведут, и будут комнаты на двух-трех. Давай вместе попросимся? С ними не хочется.

— Конечно! — обрадовалась Джерминаль.

Жизнь третий раз за день поменяла окрас и снова стала радостной. Никто ее не казнит как ведьму, у нее появится своя комната и надежда. Она сможет повзрослеть, влюбиться и выйти замуж! Все как мечталось! Вредная Улия одна, потом появятся еще девчонки, с которыми можно будет подружиться.

Глава 17. Дарий. Жизнь за жизнь

В себя Дарий пришел в карете. Сначала проснулась вина, заскребла коготками, затем окуклилась, и родилось отчаянье, захлестнуло душу едкой кислотой, выжгло все живое, перед глазами возникло бледное лицо Лидии, черные волосы, свешивающиеся до пола, янтарный браслет на тонком запястье. Не хватало силы воли, чтобы распахнуть глаза и посмотреть на нее, лежащую в ногах, и Дарий некоторое время делал вид, что спит.

Переговаривались Йергос и Бажен, цокали копыта лошадей по брусчатке. Посетила малодушная мысль, что правильнее ему умереть, но Дарий прогнал ее и заставил себя разлепить веки. Только сейчас он вспомнил про отважную девочку Талишу. Она и Лидия лежали рядом, как две спящие сестры, повернув головы друг к дружке и упершись лбами. Казалось, достаточно потеребить их, и они проснутся, но нет, одна мертва, во второй жизнь едва теплится, еще немного, и этот трепещущий огонек угаснет. Все что Дарий мог — протянуть руки и ладонями закрыть его от ветра.

Эта девочка должна жить, чтобы в ней жила память о Лидии. Он пожертвует частью себя, заплатит любую цену, лишь бы она жила. Одна жизнь против трех смертей, случившихся по его вине — достаточно ли этого, чтобы насытить совесть?

— Ее душа вот-вот отправится в вечный Путь, — прошептал Бажен, Дарий повернулся и увидел капли пота на его бледном лбу. — Но я держу ее. Надо провести ритуал как можно быстрее, но мы все потеряли слишком много сил.

Дарий перевел взгляд на Йергоса, по обыкновению беззаботного, тот пожал плечами:

— Я тоже на исходе, надо продержаться до замка…

— Едем ко мне, — распорядился Дарий. — У меня есть несколько заряженных кристаллов, этого должно хватить.

Йергос покосился на Талишу, покачал головой и цокнул языком.

— Хорошо. Если все получится, даже не пытайся уговорить Раяна оставить ее здесь. Как только восстановится, отправится восвояси со ссыльными.

Дарий помассировал висок и подумал, что шансов мало, но попробовать стоит — получилось же у Раяна продавить свою задумку в Совете Тринадцати и обустроить школу для девочек-магов. Но все это — позже, сейчас надо сохранить ей жизнь.

— Ты ж понимаешь, что тебе будут передаваться ее чувства, да? — продолжал Йергос. — Если она умрет, будет очень больно.

— Не больнее, чем сейчас, — вздохнул Дарий и едва сдержался, чтобы не погладить Лидию по щеке. — И не чувства, а их отголоски.

Когда карета остановилась возле дома, Дарий подождал, пока выйдут Йергос и Бажен, взял на руки Талишу и удивился, что весит она прилично, хотя выглядит худенькой.

Йергос уже распахнул дверь и придержал ее, пропуская Дария. Далеко уходить не стали, положили девочку на дощатый пол прихожей, и Дарий метнулся в спальню, где хранились кристаллы, распахнул шкаф: на полках царил привычный беспорядок — на пол посыпались коробки, свертки, шкатулочки. Где же кристаллы? Еще нужен уголь и мел, ага, вот они.