Иар Эльтеррус - Бремя императора: Тропой мастеров

Войдя в отпертую генералом дверь, Энет понял, что был прав. Комната оказалась рассчитана как раз на четверых, тогда как рядовые стражники обычно жили по восьмеро. Холостые, конечно. Женатым предоставлялся блок из трех комнат и отдельной кухни в стоящих несколько в стороне домах для семейных. То же самое касалось и армии, только армейские казармы располагались вне городов, в специализированных военных поселениях. Император никогда не обижал служащих ему людей и заботился о них так, что это вызывало шок у правителей других стран. Никогда семья погибшего или искалеченного воина не оставалась без крова и куска хлеба. А воины отвечали его величеству преданностью и буквально боготворили. Так повелось еще со времен первого императора, легендарного Элиана Завоевателя.

– Вот здесь жить и будете, – проворчал генерал, от скуки временно исполняющий обязанности коменданта. – Глядите мне, чтоб чистоту блюли. У нас здесь слуг не водится, сами все, ручками. Когда очередь придет, будете коридоры мыть. После полуночи чтоб тихо было. Все ясно?

– Да, – ответил за всех Санти, – благодарим, господин комендант.

– А ты, рыжая морда, коли чего утворишь, – выкатил один глаз старый вояка, – то неделю на животе спать будешь. Смотри, у меня оно быстро!

– Не до веселья мне… – горько усмехнулся скоморох.

– А что так?

– Парнишка, которого позавчера хоронили, их наставником был, – ответил вместо рыжего начальник стражи.

– А-а-а… – понимающе протянул нахмурившийся генерал. – Найди паскуду, что это сделала, Ланиг. Найди.

– Найду, дружище, – заверил тот. – Обязательно найду.

– Коли помощь понадобится, зови.

– Да уж как-нибудь, – улыбнулся начальник стражи. – Ладно, забираю этих охламонов с собой, нас в конторе мэтр Эстеван дожидается.

– Словил кого-то, что ли? – прищурился генерал.

– Да так, гадину одну в рясе придавить надо. Хочу разговорить, знает немало. Похоже, один из тех, кто за смертью парнишки стоял.

– Надеюсь, мэтр постарается, – довольно гнусно ухмыльнулся старый вояка.

– Уж будь покоен! – оскалился Ланиг. – Ладно, пора.

Друзья коротко обнялись и распрощались. Энет ничего не слышал, у него в голове набатом бились слова: «Один из тех, кто за смертью парнишки стоял…» Так вот зачем старый мастер взял их с собой к палачу? Убийцу Лека молодой граф готов был пытать своими руками. Перед глазами стояла задорная улыбка горца, и очень хотелось плакать от понимания, что никогда больше этой улыбки не увидит. Энет сдерживался из последних сил, только кусал губы. Заметивший его состояние Ланиг ободряюще хлопнул юношу по плечу. Затем быстро вышел, ученики Лека ар Сантена последовали за ним.

Резиденция тайной стражи выглядела зловеще даже на расстоянии. Темное, высокое здание с узкими, стрельчатыми окнами и глубокими подвалами, попасть в которые не хотелось никому. Там царствовал мэтр Эстеван, худой, как скелет, полностью лысый старший палач императорской стражи Тарсидара. Его покрытое пятнами лицо напоминало череп, глаза походили на глаза снулой рыбы. Резким диссонансом смотрелись густые, кустистые брови. Мало кто не боялся мэтра, одним своим видом он внушал страх. В те редкие дни, когда палач выходил в город, люди шарахались от него к стенам, торговцы готовы были отдать товар бесплатно, лишь бы только ходячий ужас побыстрее исчез. Впрочем, такое случалось очень редко, мэтр предпочитал постоянно находиться на рабочем месте, там же и жил. Всем необходимым его обеспечивали стражники.

В хороших отношениях с ним были только Ланиг, Кертал и император. С последним палач не раз ругался по поводу разных медицинских трактатов, бывало спорщики на ходу начинали потрошить какой-нибудь труп, желая доказать оппоненту свою точку зрения. Ланиг во время таких споров предпочитал держаться подальше, поскольку разбирался в медицине примерно так же, как и в танцах. Иначе говоря, не лучше пьяного сапожника после кувшина хорошо настоявшейся браги. Он только удивлялся разносторонности интересов императора.

Видя, что юнцов сопровождает сам начальник, охранники пропустили их без лишних вопросов, но все равно проводили подозрительными взглядами. Своих людей Ланиг держал в строгости, его боялись, но и уважали. Без причины старый мастер никого не наказывал, но не дай Единый кому-нибудь из подчиненных вызвать его гнев… Наказания виновным Ланиг выдумывал необычные. Чаще всего, наказанного ждал позор, он вынужден был прилюдно покаяться, а затем довольно долго выполнял какую-нибудь неприятную работу – например, вычерпывал маленьким ведерком выгребную яму.

Горожане сходились на устраиваемые начальником стражи поучения нерадивых, как на выступления скоморохов, и хохотали не меньше, чем в балаганах, показывая на сконфуженного стражника пальцами. Испытанный стыд заставлял потом наказанных отдавать все силы, лишь бы только избежать лишнего внимания Ланига к своей персоне, лишь бы только не попасть ему на заметку снова. Одно только каралось смертью в тайной страже, без исключений каралось: продажность. Если кого-нибудь из сыскарей ловили на взятке, то умирал он долго и страшно. Игроков и кутил Ланиг в свою службу обычно не брал, но талантливым сыскарям мог простить многое. Лишь бы не зарывались.

Спускаясь по винтовой лестнице в места обитания мэтра Эстевана, Энет поежился. Все-таки палач пугал его, хоть и относился к ученикам горных мастеров явно доброжелательно. Граф вспомнил мертвого Лека, и его душу затопил ледяной гнев. Идти пришлось довольно долго, пыточные подвалы находились локтях в двухстах под поверхностью.

Войдя, Энет замер. Довольно большая комната была ярко освещена шарами закапсулированного света. У стены стояла дыба, немного дальше юноша увидел несколько незнакомых станков. На столах палач разложил инструменты, один вид которых вызывал дрожь. В жаровне разогревались несколько щипцов и штырей. На них с ужасом взирал прикованный к стене невысокий священник в разодранной коричневой рясе. Он дрожал крупной дрожью и выглядел выходцем с того света. Энет злорадно усмехнулся. Боишься, «святая» паскуда? Правильно, бойся. Ты все скажешь, все, что знаешь!

– Здравствуйте, мальчики, – добродушный голос палача заставил каждого из учеников вздрогнуть – прямо тебе любящий дядюшка, если не знать, кто этот дядюшка.

– Добрый день, мэтр Эстеван! – вразнобой ответили они.

Тинувиэль выглядел куда бледнее остальных, уши эльфа огорченно опустились, но в глазах горела угрюмая решимость. Палач явно заметил это, так как удивленно покосился на принца и задумчиво хмыкнул себе под нос. Санти брезгливо морщился, глядя на священника. Только Храт довольно ухмылялся, скаля клыки, ему очень нравилось видеть служителя ненавистного культа в таком положении. Особенно орку нравился ужас в глазах врага.