Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — пфальцграф

— К Его Величеству прибыл гроссграф Армландии. Дела у него срочные и безотлагательные.

Я молчал, с высоты моего гроссграфства и этот придворный рыцарь, начальник внутренней стражи, не больше, чем бесщитовой рыцарь. А то и простолюдин, ха-ха. Но сам не мог отвести взгляда от этого начальника дворцовой стражи.

На загорелом лице воина неожиданно ярко сверкают очень светлые глаза, даже пробрала оторопь, впечатление такое, что под жарким солнцем на раскаленных камнях сверкают гранями глыбы льда и не тают. Лицо тоже вырублено из камня, черты крупные, Господь над ними не трудился, вытютюливая каждую черточку, но для мужчины вполне, вполне. Даже пара шрамов не портят.

Он смотрел прямо и без вызова, но в каждой черточке лица та решительность и отвага, с какой встречают любую опасность. К сожалению, такие вот остаются верны своему господину, даже когда видят, что тот превращается в отъявленную сволочь. Верность — хорошо, но когда она доминирует…

Он видел, что я рассматриваю его очень внимательно, так смотрят самцы перед началом схватки, сам смерил меня недружелюбным взором.

— Гроссграф? Мы не слышали, чтобы в Армландии был гроссграф.

Я снисходительно промолчал, не тот ранг, чтобы я пускался в объяснения, это будет похоже на оправдания, а тот, кто оправдывается, всегда выглядит проигрывающим.

Мюрэйт буркнул:

— Мы многое здесь не слышали.

— Но все же, — возразил Ортенберг, — есть установленные правила…

— В Армландии что-то изменилось, — сказал сэр Мюрэйт. — Его Величество должен об этом узнать как можно быстрее. Но я не буду с вами спорить, любезный сэр Ортенберг. Вам виднее. Я передал гроссграфа Армландии в ваше распоряжение, а дальше все остальное на вашей ответственности.

В глазах Ортенберга на долю мгновения промелькнул испуг, никто не жаждет взвалить на себя ответственность, если можно оставить на другом, он заговорил как можно тверже:

— Его Величество изволит принимать графа Корнуэлла и графа Форрестера с их материалами. Он очень занят…

Мюрэйт повторил с облегчением:

— Это ваше дело, допускать или не допускать. Я передаю его вам. Теперь отвечаете вы.

Он козырнул и поспешно попятился. Я сказал Ортенбергу:

— Значитца, не хотите меня допустить немедленно? Хорошо, последствия падут и даже рухнут на вас. Хорошо, если всего лишь разжалуют и сошлют… гм… далеко-далеко. А могут и обвинить в государственной измене, раз намеренно задержали такого важного випа… в смысле, важное должностное лицо соседней державы.

— Я не намеренно, — огрызнулся он.

— Намеренно, — возразил я с нажимом. — Я ведь сообщил, что по важному делу.

— Насколько по важному?

— А что, — поинтересовался я ядовито, — дела государственной важности государь доверяет лично вам? Он сказал все еще зло:

— У меня строгий приказ! Я надменно усмехнулся:

— Человек, который не умеет отличить, когда нужно нарушить приказ, данный даже лично Его Величеством… ибо Его Величество не мог предусмотреть неожиданное появление гроссграфа Армландии… этот человек не заслуживает столь высокого поста! Честь имею. Буду ехать мимо рудников, обязательно заеду посмотреть, как сидят на вас цепи.

Я нагло хохотнул и медленно повернулся, всем своим видом показывая, что пойду пить и тискать здешних девок.

Он заколебался точно так же, как и первый, все-таки одинаковая служба накладывает одинаковый отпечаток. Я чувствовал его взгляд на моей спине, наконец мои настороженные, как у коня, уши уловили догоняющий голос:

— А вы уверены, что ваше дело… достаточно важное, чтобы вторгаться к Его Величеству прямо сейчас?

Он торопливо шел рядом, весь бледный и покрытый испариной. Я нахмурился.

— Я — гроссграф всей Армландии, которая для Его Величества имеет немалое значение, не так ли?

— В Армландии нет гроссграфства, — взмолился он.

— Уже есть, — отрезал я. — Разве это не есть важно и даже неотложно? И если я мчался, загоняя коня… Ладно, увидимся. Можете не провожать, дорогу в таверну я найду сам.

Я повернулся, сделал пару шагов, за спиной раздалось тоскливое:

— Хорошо. Я проведу вас. Но оставьте меч. И кинжал. Извините, но с оружием к Его Величеству никто не входит. Вот, видите, мечи графов Корнуэлла и Форестера…

Я буркнул:

— Вообще-то я не подданный Его Величества. Но все верно, в чужой монастырь…

Передав меч и кинжал, я шагнул к парадной двери. По сигналу Ортенберга ее красиво и торжественно распахнули передо мной. Я выпрямился, король должен видеть именно гроссграфа, а не просителя аудиенции, но не успел сделать и шага, как раздался строгий и крайне возмущенный оклик:

— Стоять!… Кто смеет?

К нам спешил очень грузный человек с розовым лицом, щеки на плечах, восемь подбородков уступами на груди опускаются до живота, что начинается едва ли не из-под носа. Из-под роскошнейшей тоги выглядывают толстые, как у слона, ноги.

— Как вы смеете? — завопил он. — Никто не должен к Его Величеству без записи за два месяца…

— Кто это? — поинтересовался я у Ортенберга. Он тяжело вздохнул, лицо несчастное, ответил шепотом:

— Бальза, королевский управитель…

Бальза почти подбежал к нам, смерил меня таким ненавидящим взором, что мне показалось, будто уже встречались, и даже крепко встречались.

— Назад! — велел он визгливо. — Иначе вызываю стражу!

Ортенберг сказал несчастным голосом, но твердо:

— Это гроссграф Армландии. Я верю, что у него важное дело.

— Все челобитчики в очередь! — вскрикнул Бальза. Ортенберг снова взглянул на меня, я без всяких знаков принадлежности к высшей знати, на мне разве что доспехи Арианта, но надо быть знатоком, чтобы ощутить их достоинства, и все-таки ответил неожиданно твердо:

— Сэр гроссграф не проситель. Он по делу.

— Назад! — велел Бальза угрожающе. — Или зову стражу.

Ортенберг сказал, словно бросился в холодную воду:

— Вся стража подчинена мне. Я проведу гроссграфа под свою ответственность.

Он кивнул мне на распахнутые створки, я шагнул, Ортенберг пошел следом. За спиной слышались гневные выкрики, Ортенберг часто дышал, лицо бледное, глаза стали испуганные, как у кролика.

— Как ваше имя? — спросил я.

— Райдер де Ортенберг, сэр, — ответил он и добавил: — Похоже, я свалял самого большого в жизни дурака. Теперь я закончу жизнь в рудниках.

— Нет, сэр Райдер де Ортенберг, — ответил я. — Нет, это я вам обещаю.

ГЛАВА 7

Мы переступили порог, я вовремя задавил вздох восторга, не деревещина же, в самом деле. Зал огромен, но поразили не столько размеры, сколько сам стиль: богатый, почти вычурный, если сравнивать с увиденными ранее. Ощущение такое, что в королевствах Зорра, Кернеля, Алемандрии, Кельвинта да и в замке Ганслегеров только-только научились строить замки, в Каталауне и Вексене их уже умело совершенствуют, расстраивают и украшают, а здесь… здесь расцвет, здесь монументальность и в то же время легкость, умелый дизайн, рука гениального архитектора, умеющего видеть красоту камня и так органично вписавшего крепость в горы, что она выглядит их продолжением.