Под "крылом" Феникса - Дмитрий Дмитриев
Освободившаяся от пут Тармулан, изогнулась вперёд, и неуловимым змеиным движением резко крутанула всем телом, держа в руке лезвие серпа. Несостоявшийся насильник покатился по земляному полу, оглашая сарай диким криком и зажимая страшную рану в паху. Кусок плоти, составлявший его гордость самца, отлетел в другую сторону сырым ошмётком. Второй ченжер никак не успел среагировать на её движение – стремительное лезвие серпа со свистом разорвало его горло. Выплеснув тугую струю алой крови, он запрокинулся навзничь.
Несколько мгновений Тармулан неподвижно стояла, успокаивая дыхание. Она схватила пояс ченжера и вытащила из ножен чимкан. Её глаза заметили чью-то движущуюся тень, падавшую снаружи на дощатую стену сарая. Она приникла к щели. От лошадей к входу в сарай бежал ченжер. Он услыхал крик одного из своих товарищей и теперь спешил разузнать, что случилось. Подбежав, он остановился на пороге.
– Брат Гао? Лишунь? – позвал ченжер, прислушиваясь к доносившимся до него стонам. Ответом стало острие меча, неожиданно вынырнувшее откуда-то сбоку и вонзившееся ему прямо в живот. Он закричал тонким пронзительным визгом и, согнувшись пополам, упал на землю.
Выскочившая из сарая Тармулан перепрыгнула через труп. Она была готова умереть в бою, но не даться живой в руки ченжеров. Тайгетка ожидала встретить спешащих со всех сторон врагов, однако на дворе был всего-навсего один ченжер. Тармулан узнала в нём того самого жреца, что допрашивал её вчерашним вечером.
Брат Мозерс вместе с оставшимся послушником навьючивал лошадей, когда они услыхали дикий крик и вой, раздавшийся из сарая. Голос кричавшего человека явно не принадлежал пленной тайгетке и сильно смахивал на голос Гао.
Встревоженный послушник отправился узнать, в чём там дело, а Мозерс, поглядывая на сарай, продолжил своё занятие. Каково же было его изумление, когда он увидел, как послушник рухнул убитый на пороге, а из сарая выскочила вчерашняя пленница, размахивающая мечом.
При её виде, у преподобного брата от растерянности и изумления невольно отвисла челюсть. Он замер на месте, ничего не понимая. Только когда он встретился взглядом с неистово полыхавшими холодным пламенем глазами тайгетки, Мозерс вышел из ступора. Пресвятые бесы! Она убила Гао и обоих послушников! От охватившего его страха он совсем перестал соображать. Вместо того чтобы схватится за оружие или вскочить на лошадь, жрец бросился бежать прочь.
В свою очередь, Тармулан заметив, что её мучитель убегает, бросилась следом за ним. Отчаянная решимость быстро сменилась жаждой крови. Она настигла ченжера уже за оградой и рубанула его мечом, целя в затылок, но промахнулась. Острие клинка только вспороло одежду на спине жреца, оставив обильно кровоточащую царапину. Ченжер как-то странно пискнул и припустил ещё быстрее.
Тармулан уже начала задыхаться от бега. И тогда она остановилась и тщательно прицелившись, метнула меч. Он угодил Мозерсу между лопаток, но острие вошло не глубоко и чимкан выпал из раны. Жрец упал, но тут же приподнялся и пополз дальше на карачках, подвывая от страха. Тармулан догнала его в несколько прыжков. Подхватив валявшийся на земле меч, она вспрыгнула на спину преподобного брата, и, ухватив его левой рукой за голову, задрала её вверх и перерезала ему глотку. Как барану.
Тармулан, тяжко дыша, обессилено сидела рядом с трупом преподобного брата Мозерса. Возле головы убитого натекла большая лужа тёмной крови. Несколько мух уже роились над ним. Она сорвала с пояса ченжера фляжку и принялась пить, жадно глотая воду. Напившись, она утёрла губы, посидела ещё немного, а затем принялась обыскивать убитого.
Прежде всего, Тармулан забрала бывшую у него подорожную тамгу. За пазухой на груди жреца обнаружилась какая-то странная медная пластина. Она повертела её, рассматривая выбитые на ней руниры. Видимо это было что-то важное, раз он хранил её у самого сердца. Она замотала пластину в оторванный от рубашки рукав и засунула её себе за пояс. Ещё она забрала у него увесистый кошель, набитый золотом. Деньги могли пригодиться.
Закончив обирать труп, Тармулан на прощанье плюнула на него, и устало зашагала обратно в сторону фанзы. Сейчас ей больше всего хотелось поесть, выспаться и отдохнуть, но она понимала, что надо как можно быстрее убираться отсюда.
[1]Око Мизирта – так тайгеты и другие верующие в этого бога назвали солнце.
Глава 21
После трёхдневных праздников, последовавших за восшествием И-Лунга на престол Ченжера, на улицах Дациня появились многочисленные глашатаи. Они оглашали указ нового государя о дополнительном наборе среди столичных жителей в имперское войско.
Прежде всего, в армию забрали почти всех вооружённых слуг у столичных вельмож и чиновников, оставив им лишь по одному личному телохранителю и небольшое количество надсмотрщиков за рабами.
Для тех чьи господа бежали вслед за поднявшими мятеж юнгархом Учжуном и Динху, бросив своих домочадцев на произвол судьбы, это был единственный выход спастись от неминуемой плахи. Им предоставлялась возможность искупить свою вину перед нефритовым престолом службой в армии своего нового повелителя. Всех их отправили во временные лагеря, расположенные за городскими стенами.
Таким образом, столичное чиновничество и высшая знать Империи Феникса разом лишились возможности не только устроить мятеж, но даже защищаться. Отныне единственной вооружённой силой в Дацине и его окрестностях оставались Железные Ястребы и преданные И-Лунгу части полевых войск.
Обезоружив знать, Чже Шен решил взяться за простонародье. Столичные жители, уже давно позабывшие о том, что такое войсковой набор и призыв, не торопились являться в габарии и записываться на службу. Тогда следом за глашатаями по кварталам столицы пошли сотники и ментархи из имперской пехоты. Их сопровождали приставы Тайной Стражи со списками в
