Свет vs Тьма. Избранная - Ольга Владимировна Иванова
— Дойдете до моего кабинета сами? — спросил он, все еще придерживая меня за плечи.
Я просто кивнула, и Светлый наконец выпустил меня из своих объятий.
— Успокоились? — уже в кабинете снова спросил он, усадив меня в кресло.
— Да, — тихо ответила я, хотя внутренне все еще колотилась от страха за Никиту.
— Держите, — Власов подал мне стакан воды.
Заметив, как тот трясется в моих руках, адъютор подошел ко мне вплотную и положил свою ладонь мне на макушку. От его пальцев исходило приятное тепло, оно начало быстро растекаться по моему телу, расслабляя мышцы и приводя в порядок мысли.
— Так лучше? — поинтересовался он через пару минут.
— Лучше, — подтвердила я, теперь уже без тени сомнений. — Спасибо.
— Не за что, — Власов отнял руку и, тоже налив себе воды, сел рядом.
— Что происходит Никитой? — после долгой паузы спросила я, отрешенно глядя в окно. — Что происходит с его сигнумом? Почему он снова темнеет?.. Ведь Никита так хочет стать Светлым…
— Тьму легко впустить в себя, а вот избавиться от нее очень трудно… Особенно, если ты с ней родился… — задумчиво отозвался Власов. — Она даже может затаиться на время, сделать вид, что ушла из своего вместилища, чтобы потом при первом удобном случае вновь выйти на свободу… Именно поэтому, чтобы прийти к Свету, Темному нужно очень постараться… Искренне желать этого… И верить. Верить и ждать…
— Вы хотите сказать, что Свет слабее Тьмы?.. Раз путь от Света к Тьме намного быстрее, чем обратно… Свет так легко сдает свои позиции?
— Конечно же, нет… — Власов посмотрел на меня с теплой улыбкой. — Свет просто оставляет выбор своему носителю… А Тьма не желает считаться с выбором адъютора. Да и вообще… Вот скажите, Аня, что легче сделать: взлететь или упасть?
Что за странные вопросы?
— Естественно, упасть. Разве для этого вообще нужно прилагать какие-либо усилия?.. — раздраженно отозвалась я.
— Вот со Светом и Тьмой так же…
— Значит, Тьма еще живет в Никите? — я вернула разговор к волнующей меня теме.
— Похоже, что часть ее до сих пор осталась в нем, — согласился Власов.
— А она может обратно вернуться? Полностью?..
— Признаюсь, я с таким не сталкивался никогда… Но, когда дело касается Тьмы, думаю, что такой вариант нельзя исключить, — по-прежнему задумчиво проговорил адъютор. — Впрочем, насчет Света я также не был бы категоричным…
— А что говорят о Никите в спецотделе? — не унималась я. — Ведь они следят за его сигнумом, как я понимаю… Что они собираются делать?..
— Как вчера мне объяснили, если у Берникова будет наблюдаться хотя бы еще один всплеск Тьмы, а Свет больше не проявит себя, то поднимут вопрос о его принудительном возвращении на Темную сторону… — Власов произнес все это, не глядя мне в глаза.
— То есть… сегодня… — я даже боялась озвучить свою мысль.
— Да, сегодня это и был тот самый очередной всплеск Тьмы, — за меня сказал Власов. — Неприятно это говорить, но, думаю, на днях его вопрос вынесут на обсуждение Глав Управления…
Меня вновь охватила внутренняя дрожь, а перед глазами заплясали мушки.
— Но я хотел сообщить вам еще кое-что, Анна, — сквозь гул в ушах донесся до меня голос Власова. — Я нашел вашего отца… И, кажется, у меня получится организовать вашу встречу.
Помимо обещанного свидания с отцом, Власов помог мне еще увидеться с моей бабушкой. Мы встретились с ней в кафе на следующий день после моего похода к Никите. И если до этого я была немного обижена на нее за выдуманную смерть, то, лишь только увидев ее, простила ей все на свете. Я так же надеялась, что рядом с ней хоть ненадолго перестану терзать себя мыслями о том, что в скором времени может случиться с Никитой.
Я сразу же бросилась к бабушке, желая крепко-крепко обнять ее, но та неожиданно повела себя очень сдержанно. Лишь на мгновение прижала меня к себе и легонько похлопала по плечу. А потом разговаривала как-то отстраненно и все время поглядывала на мой сигнум. Мне была неприятна эта холодность бабули, хотя я и догадывалась о ее причине. Поэтому, не выдержав, я спросила ее прямо:
— Ты расстроена, что я оказалась Светлой? — на что она отвела глаза в сторону и просто промолчала. И это молчание было красноречивее слов.
— Ты осуждала маму за ее поступок? — задала я еще один важный для меня вопрос.
— Я не думала, что такое может произойти с моей единственной дочерью, — жесткий ответ бабушки болью отозвался в моем сердце, а, когда она продолжила, мне стало еще больнее: — Я надеялась, что хоть ты вырастешь другой… Но судьба и здесь меня наказала…
— Наверное, наша встреча была ошибкой, — мое горло сдавило спазмом. — Прости, что моя природа оказалась не такой, как ожидала ты… Но я все равно остаюсь твоей внучкой и по-прежнему люблю тебя, даже зная, что ты — Темная…
После этого я поднялась из-за стола, подошла к бабушке и поцеловала ее в такую некогда родную шершавую щеку. Не удостоившись ответной ласки, я бросила сдавленное:
— Прощай, — и, не оборачиваясь, пошла прочь из кафе.
Обида с новой силой накатила на меня, глаза стали горячими и влажными от набегающих слез, а на душе образовалась новая рана. Да, моя бабушка всегда была немного жесткой и авторитарной, сдержанной на сантименты и нежности, но я все равно пребывала в уверенности, что она меня любит. Неужели, я заблуждалась? Неужели, вместо того, чтобы любить, она лишь терпела меня и видела во мне только напоминание о «преступлении» своей дочери? Как бы мне не хотелось это признавать, но бабушка моя оказалась истинной Темной… «Лучше бы я не знала, что она жива», — мелькнула у меня горестная мысль, но я сразу отогнала ее. Пусть все будет так, как есть…
Теперь после столь болезненного свидания с бабушкой,
