Превзойти себя самого. Том 1 (СИ) - Эльза Фа
Мао Шуай ещё долго не мог сдвинуться с места. С одной стороны, он был ошарашен, что Лунху Чжао, истинный поклонник чая и здорового образа жизни, самозабвенно пил алкоголь, а с другой… Целый год Шуай жаждал с ним встречи, детально продумывая каждую возможную беседу, однако все заготовленные фразы начисто стёрлись из памяти. Внутри осталась одна пустота и отчаянно бьющееся от волнения сердце.
— Уважаемый, что же ты стоишь? Я давно жду, когда ты решишься составить мне компанию.
Голос Чжао гармонично вплетался в доносящуюся издали музыку, но для Мао Шуая замолкли все звуки мира, померкли все краски. Он слышал его одного, видел лишь огонь его алых одежд.
Вздрогнув, Шуай неуверенно подошёл с сереброволосому мужчине. Ладони мелко задрожали, когда тот к нему повернулся и, окинув внимательным взглядом, похлопал по траве рядом с собой:
— Садись.
Шуай окончательно пришёл в замешательство, но всё же послушался. Осторожно примостившись рядом с Чжао, он постарался взять себя в руки и, наконец, решился спросить:
— Ты меня знаешь?
Лунху Чжао сделал ещё один приличный глоток. Повертев опустевший наполовину горшочек в руках, он, с совершенно неуместной широкой улыбкой, ответил:
— Нет, и что с того?
Сердце точно прижгли раскалённым железом. Он знал. Как и год назад, как и два, и теперь уже все двадцать четыре, он прекрасно знал, что Лунху Чжао забыл его. И тем не менее позволил себе эту глупую надежду. Каждый раз, когда они с ним встречаются, история повторяется вновь. Ничего не изменится, Чжао никогда не вспомнит его, и, пожалуй, давно пора принять этот факт.
В праздничную ночь Цисицзе Мао Шуай неожиданно понял: больше нет смысла бороться. Он в одиночку пытается выстроить давно разрушенный мост, и Чжао даже не знает о том, как это трудно. Захлёбываясь в собственной боли, Шуай каждый день бьётся с волнами отчаяния, не позволяет им затянуть себя на самое дно. Он хватается за жалкие обломки, что остались от совместного прошлого, и в попытке их склеить ранит себя ещё больше. Итог неизменен: измождённый борьбой Мао Шуай остаётся ни с чем.
— Славные цветочки, — отметил Лунху Чжао, не догадываясь о мыслях своего собеседника. — Мой неблагодарный ученик впервые подарил мне что-то, что по-настоящему трогает сердце. Странно, но эти цветы вызывают желание плакать. Есть в этом что-то особенное.
Он снова поднёс горшочек к губам и собирался было сделать глоток, как внезапно резкий голос Шуая заставил его замереть:
— Разве можно столько пить?
— А почему нет? — рассмеялся мужчина. — Чай ещё никому не повредил.
— Чай?…
Мао Шуай вдруг с запозданием обнаружил, что в воздухе, напоенном ароматом цветов, нет даже намёка на запах вина.
— Ну да. Глупо считать, что в горшке из-под вина может быть только вино, не находишь? Весьма утомительно снова и снова заливать воду в чайник. Проще сразу налить, сколько нужно, и наслаждаться без перерывов.
Пустив по воде мелкую рябь, ветер подхватил печальную мелодию эрху и понёс её дальше к вершине горы. Там, спрятавшись за туманной завесой, продолжал свою одинокую песню гуцинь. И всё же, звукам не суждено было встретиться. Обитель бессмертных располагалась далеко от бамбуковой рощи, и всё, что оставалось старенькому двухструнному эрху — смириться с разделявшим их расстоянием. Ему не услышать песни гуциня и не понять его скрытых чувств.
Едва сдерживая подступившие к глазам жгучие слёзы, Мао Шуай изо всех сил впился зубами в язык. Чжао был единственным человеком, способным вывести его из равновесия. Сумев это сделать однажды, он снова и снова заставлял его испытывать спектр всевозможных эмоций. Но сейчас Мао Шуай просто обязан взять себя в руки. Не важно, как ему больно, не важно, что он всем естеством противится этому, он должен забыть Лунху Чжао. Отпустить его навсегда.
В момент, когда Мао Шуай принял решение, всё вокруг замерло. Прекратилось на миг дыхание звёзд, свет фонарей задрожал и померк, остановились воды ручья и застыли деревья. В оглушительной тишине поздней ночи сердце Шуая истошно кричало. Внутри всё разрывалось от боли.
Взяв за руку Чжао, он положил ему на ладонь холодный браслет. Подобно лепесткам магнолии, навечно запертым в бусинах, его разбитые чувства отныне схоронены в недосягаемых глубинах души.
— Меня зовут Мао Шуай. С праздником Цисицзе.
Прими этот прощальный подарок, и быть может однажды ты меня вспомнишь, добавил он про себя.
Не один Мао Шуай испытывал боль в этот чудесный праздник влюблённых. Шанъяо, притаившийся в колючих зарослях и наблюдавший всё это время за действиями своего дорогого наставника, сверлил Лунху Чжао почти ненавидящим взглядом. Но больше всего он ненавидел себя. Карамельные глаза давно блестели от слёз, и, когда Мао Шуай отдал Чжао браслет, юноша беззвучно расплакался.
***
Лу Цайхуа мечтательно вздохнула. Буря эмоций, настигших её в конце испытания, уже улеглась, но внутри ещё оставалось сладкое послевкусие первой победы. Конечно, речь шла не о битве: вряд ли ей доведётся одержать верх над Чэньсином в ближайшие несколько лет. Однако, поступив в школу Ли, она победила Лунху Ифэя. И одна мысль о том, что её мечта наконец-то сбылась, заставляла её позабыть обо всём.
Очевидно, этот препротивный глава её недолюбливает. А с учётом того, сколько раз Ифэй гнал её прочь, можно даже сказать, что он ненавидит её. В какой-то степени Лу Цайхуа его понимала: раньше она действительно не заслуживала быть его ученицей. Если б он принимал таких, как она, слабых и посредственных просветлённых, вряд ли бы его школа прославилась. Естественно, Лунху Ифэй попытался не дать ей сегодня пройти испытание. Но мог ли он знать, что Лу Цайхуа сумеет себя показать?
И всё же ей ещё расти и расти. Исход испытания получился таким благодаря Чэньсину и учителю Чжао. Первый помог ей избежать боя с тем внушительным парнем, который несомненно переломал бы ей кости, второй же заставил её проявить интуицию, что охарактеризовало Цайхуа как способного воина. «Не имеет значения, насколько ты хорошо атакуешь врага, если не можешь себя защитить». Эту строчку из руководства по базовым техникам она поняла только в момент, когда её чуть не настигла стрела. Уметь себя защищать — значит чувствовать мир и во время любого сражения помнить: смерть может прийти откуда угодно.
