Берегитесь! Я колдую! - Радомира Берсень
— Ты слышишь? Что это? — Грауэр неожиданно остановился и я ткнулась в его спину.
— Вроде поет кто-то, — задумчиво сказала я. И впрямь — откуда-то из-за кустов, что росли за излучиной ручья, доносился глубокий и сочный баритон, отчаянно распевающий нечто вроде оперной арии:
Ах, Гретта, Гретта, Гретта,
Как мне узнать ответа -
По сердцу ль я тебе?
За что меня терза-аешь?
Ведь ты прекрасно зна-аешь,
О моей … моей … мо-оей, любоооовной мооольбе!
Голос дошел до высшей точки и красиво растянул последнюю строку, понижаясь. Все это феерическое выступление почему-то сопровождалось шумными всплесками воды. Крадучись, мы с Грауэром подобрались к пышному кусту и осторожно выглянули из-за него. Здесь тропинка превращалась в просторную полянку с песчаным пляжем у развернувшегося во всю ширь ручья. А в ручье, спиной к нам, стояло невысокое коренастое существо, энергично натирая себя водой и распевая во весь голос.
— Гном, — тихонько пробормотал мне на ухо мальчик и певец вдруг осекся. Резко развернувшись в нашу сторону, он судорожно охнул и осел поглубже, испуганно озираясь округлившимися глазами. Рядом, на камнях, сушились одежды коричневатых, серых и зеленых оттенков, которые делали своего обладателя практически невидимым в лесу.
— Эй! — Сердито крикнул певец. — Даури, это ты? Убирайся прочь, балбес наглорукий! Только попробуй тронуть мою одежду — уши выдерну, к жопе пришью и заставлю взлететь с их помощью!
Мы с Грауэром расхохотались в голос.
— Ооох, — произнес гном, увязнув в ручье по самый нос, — кто это там?
— Простите, — выдавила я из себя, все еще хихикая, — мы всего лишь путники. Не хотели вас пугать. Просто услышали ваше потрясающее пение.
— Да-да, это было шедевренно, — подхватил Грауэр и глаза гнома заблестели от радости.
— Я и еще могу! — Крикнул он. — Только мне бы одеться, а?
Я поспешно отвернулась — еще только зрелища обнаженного гнома не хватало в моей бурной личной жизни. Кряхтя и ругаясь вполголоса, тот выбрался из воды и принялся натягивать на себя одежды.
— А вам правда понравилось? — Переспрашивал он, путаясь в тряпках. — Я и другие песни знаю, эта на самом деле поется не так, но мне не нравится традиционный стиль. Предпочитаю экспериментировать. Жаль, мое племя этого не ценит.
Он подошел к кустам, в которых мы прятались, неторопливо застегивая пояс.
— И кто же вы такие?
Грауэр испуганно раззявил рот, глядя на меня. Я вздохнула. Легенда, конечно же, не продумана, так что придется импровизировать.
— Мы с братцем малость заблудились, — я подтолкнула Грауэра и тот энергично закивал, — нашли эту тропинку и подумали, что сможем по ней выбраться из леса.
Грауэр продолжал очень выразительно кивать, гном задумчиво оглядел наши изляпанные засохшей глиной одежды.
— Вы в лесу, что ли, ночевали? — Удивился он. — В такой-то ливень?
— Ааа … нет, просто мы вышли рано утром, когда грязь еще не высохла, — тут же выкрутилась я. Гном вроде бы поверил.
— Куда вас отвести? — Спросил он, деловито сложив руки на груди, я обрадовалась. — В какую деревню?
Я глянула на мальчика — тот пожал плечами. Что ж, продолжаем импровизировать.
— На самом деле дома нас обратно не ждут, — я притворно вздохнула, — папанька наш бабу новую приволок взаместо покойной мамочки. А та нас невзлюбила. Вот, велено было уйти с глаз долой куда-нибудь, чем мы в данный момент и занимаемся.
Грауэр кивнул еще пару раз. Гном пытливо смотрел на меня, закинув голову.
— Так куда вас вести? — Повторил он вопрос. — Родня-то есть хоть какая?
— Нету, — пригорюнилась я, — выведи нас куда хочешь, добрый гном, главное к людям. Но лучше — на другую сторону леса. Может мы там хоть подработку какую найдем.
— Ну ага, ага, — закивал гном и вдруг криво ухмыльнулся, — девица и оборотень, представляю, какую подработку вам могут предложить. Ему, — он ткнул рукой в мальчика, — сторожить чего-нибудь, а уж тебе … сама понимаешь, не маленькая.
— Что, так заметно что это оборотень? — Уточнила я, на что гном хмыкнул и проворчал:
— Ну, лесного жителя-то вы не обманите, я ж по глазам вижу кто есть кто.
Вот досада гадская!
— Ладно, — я отступила на тропинку, — в любом случае спасибо. Поешь ты шикарно, жаль, мы так не умеем, а то б неплохо заработали, наверное.
Гном вдруг оживился, восторженно подпрыгнул и заявил:
— А может и я с вами пойду, а? Как думаете — я хорошо заработаю пением своим?
— Прекрасно, — заверила я его, — мы столько не заработаем это точно. А что — пойдем. Места ты, поди, знаешь. Будешь петь, а Грауэр показывать фокусы.
— Что?! — Возмущенно взвыл мальчик и гордо вскинул подбородок. — Не буду!
— Будешь, будешь, — ласково сказала я, потихоньку утягивая его на тропинку, — только мы сделаем вид, что ты у нас ужасно умный дрессированный пес. Знаешь, трудно быть гордым и сытым одновременно, так что придется выбирать. Извини уж.
Гном бодро затопал по тропинке, многословно рассуждая со знанием дела о певческом искусстве и его ценителях. Грауэр брел за ним и дулся. Я замыкала процессию. Неожиданно наш проводник остановился, вызвав небольшое столкновение.
— Гью́рин! — Визгливо рявкнул кто-то и я вытянула шею, чтобы рассмотреть кричащего. — Опять от работы отлыгиваешь? Я тебе велел выдоить болотных змей, а ты, поди-ко снова горлопанишь на весь лес вместо того, чтобы трудиться?
— Да пошел ты, Да́ури, — самодовольно пророкотал гном, — я ухожу от вас! Сами доите своих змей, я уже устал отмываться и отстирываться после этой мерзкой работы. Я ухожу! И теперь непременно стану знаменитым на весь мир певцом!
Второй гном разразился неприятным визглявым смехом.
— Да кому ты нужен, мелочь горластая?
— Мне! И ему! — Заявила я, тыкая рукой поочередно в себя и в ужасно смурного оборотня. — Мы забираем этого парня, заверните его, пожалуйста. Он — непревзойденный талант, который вы не цените. А мы ценим, любим, холим и лелеем.
— Да лелейте себе на здоровье! — Возмущенно заверещал Даури. — Можно подумать! Тоже мне сокровище! Проваливай себе куда хошь и вопи там сколько хошь!
Он завертелся волчком и шмыгнул в кусты, лес заполнился возмущенным шорохом — гном шумно греб в противоположную от нас сторону, распихивая ветви руками.
— Ну вот, — проводила я его взглядом, — так как тебя, говоришь, зовут?
— Гью́рин, — самодовольно заявил обладатель баритона, — давайте-ка завернем на ореховую деляночку для начала. Правда, ее
