Я.... из другого мира. Том VI (СИ) - Калинин Алексей

Ещё два удара я наношу в то время, пока мы летим к раскаленному битуму. Два мощных удара в лицо и потом ещё приземляюсь двумя коленями на грудь падающего врага.

Мы вместе врезаемся в крышу и добавляем ещё один глубокий кратер. Она и так уже похожа на лунную поверхность. Не хватает только прыгающих американцев и развевающегося под лунным ветром звездно-полосатого флага.

Вместо радостных прыжков на поверхности крыши следует очень быстрая серия ударов. Эта серия превращает рожу Мацуды в нечто похожее на гуляш с мясной подливой.

— За Акеми! За Акиру! За Хаяси! За Шакко! За Изаму! За всех тех, кого ты убил, свинья! — я ору изо всех сил и также изо всех сил продолжаю бить.

И всё равно, даже после сотого удара глаза Сэтору смотрят с ненавистью. Мои ноги блокируют его плечи, жопой я примостился на узкой груди, а вот ногами он вовсю колотит по моей спине. Пусть колотит, я же в ответ охаживаю изо всех сил с частотой швейной машинки «Зингер».

Приходит пора последнего психологического удара и я наношу его — моё лицо меняется и на Сэтору смотрит его отец. Его отец, старший комиссар полиции Мацуда, бывший оябун Хино-хеби-кай мутузит что есть силы своего сына.

— Отец! — выкрикивает ошеломленный Сэтору.

— Молчи, мерзкий прыщ! — копирую я голос комиссара. — Молчи и терпи! Будь аристократом!

Даже если у Сэтору были какие-то попытки вырваться, то мой последний психологический удар полностью лишил его способности сопротивляться. Я раз за разом вбиваю кулаки в ненавистное лицо. Одновременно превращаюсь обратно. Чтобы никто не увидел — от греха подальше.

Прекращаю лишь тогда, когда уже десять секунд ноги Сэтору не касаются моей спины. Похоже, что я всё-таки победил его!

Я вытаскиваю из кармана ошейник Шакко, который при помощи глушилки стащил во время «Черного кумитэ», и затягиваю его на лбу Сэтору. Да, пришлось за глушилку и прибамбасы технологов отдать круглую сумму, почти опустошившую мой счет, но дело того стоило. Ненависть в глазах Мацуды сменяется страхом. Вот за этот момент я готов заплатить ещё столько же.

— Вот твоя корона, император всех народов. Ты хотел править людьми, теперь правь. И знай — на самом деле я не убивал твоего отца. Я всего лишь дал ему неисправный пистолет, а он выстрелил мне в спину. Он сам себя убил и теперь мучится в подчинении Оивы. И ещё — там и тебе припасено местечко…

— Ты… Ты… — выдавливает из себя Сэтору.

— Я не убью тебя, Сэтору Мацуда. Ты ведь не мой кровник. Но есть та, которая жаждет увидеть твою смерть. Шакко! Клиент созрел! Твой выход! — крикнул я в сторону входа на крышу.

Сэтору повернул окровавленную рожу туда, куда я посмотрел. На битум вступила нога босодзоку за которым он гнался и который привел Мацуду на крышу.

Босодзоку по кличке Мрамор был своим для стаи голодных до крови мотоциклистов, они были готовы рвать за него глотки, поэтому я и призвал его. Вот только сам Мрамор в это время сидел в одном из кобанов, заключенный туда временно госпожой Наоки Хикамару. Задержали временно и исключительно по моей просьбе. Его же одежду и его шлем надела на себя Шакко. Она и привела Сэтору к дому-ловушке.

Она же и стянула с себя комбинезон с подложенной для объема ватой, а потом стянула шлем. На плечи девушки упала волна рыжих волос, красиво подсвеченных солнечными лучами.

Да, лицо у неё всё было в синяках и царапинах, но оно всё равно выглядело мило. Даже со щербиной сломанного переднего зуба, который она показала в зловещей улыбке.

— Ты…

— Я, Сэтору, я, — кивнула Шакко. — Твои утырки хотели меня ослабить перед боем, но… Изаму предусмотрел и это. Правда, всё чудесно получилось? Вот и пришел тот час, когда ты ответишь мне за смерть моих родителей…

Она грациозно подошла к Сэтору, взглянула на меня, а я вытащил из его кармана брелок от ошейника. Страх в глазах Сэтору сменился ужасом, и он забился так, что я почувствовал себя на родео, где отважные ковбои седлают быков и стараются как можно дольше удержаться на покатой спине.

— Я убью вас! Я убью вас всех! Я… Я…

— Головка от хуя, — вырвалось у меня. — Лежи спокойно и не дергайся!

Шакко тем временем вырвала из бетонного провала, где недавно я торчал жалкой морковкой, четыре армированных прута. Она подошла к лежащему Сэтору, согнула прутья пополам, что заставило меня удивленно распахнуть глаза, и вбила их в бетон крыши так глубоко, что можно вытащить только с помощью спецтехники. Сэтору оказался распят на крыше в форме морской звезды.

Как раз вовремя, а то мой спецкостюм отчаянно заморгал предупреждением, что его силы на исходе и дальше я должен крутиться как хочу.

Шакко же вложила брелок в руку Сэтору и, несмотря на его сопротивление, заставила нажать большим пальцем на кнопку.

— Вот теперь всё в твоих руках, Сэтору, — очаровательно улыбнулась девушка, показав в очередной раз щербину. — Теперь твоя жизнь зависит от того, как долго ты сможешь держать палец в напряжении. Но, судя по твоей ране на руке, делать ты сможешь это недолго…

Да уж, лужа под рукой Мацуды и в самом деле натекла изрядная. Он держался только на смеси ненависти и страха.

— Мы… мы же должны сражаться! — рванулся было Сэтору. — Дай мне умереть в бою!

— Смерть в бою? Нет, это достойная смерть, а ты её не заслужил. Лежи смирно, Сэтору. Лежи и вспоминай всех тех, кто из-за тебя погиб. А если ты так хочешь боя, то… — Шакко на мгновение задумалась, а после отвесила хлесткую пощечину. — Я победила с одного удара. Теперь я свободна, а ты… Ты тоже свободен.

Она потянула меня за собой. Мы отошли в сторону, оставив скулящего от бессильной злобы Сэтору лежать под палящим солнцем. Он выл, пытался вырваться, но пролитая кровь не давала возможности сделать этого. Всемогущий недавно Сэтору теперь был слабее ребенка.

У меня внутри что-то шевельнулось. Жалость к поверженному врагу? Может быть. Да вроде как-то не по-людски это — смотреть и ждать смерти. Одно дело в бою, а другое вот так вот…

— Может, и в самом деле его того… этого… — проговорил я, проведя пальцем под подбородком.

— Нет, — жестко ответила Шакко. — Он это заслужил и пусть хлебнет страха перед смертью сполна. Мои родители будут отомщены, Изаму. А если ты сделаешь хотя бы шаг по направлению к нему, то я буду с тобой сражаться не на жизнь, а на смерть. Знаешь, каково это жить в постоянном напряжении? Жить и знать, что можешь сдохнуть в любой миг, стоит только одному полудурку нажать на кнопку. Да он даже мог случайно сесть на неё, и моя башка разлетелась бы на куски. Смерть от жопы — достойная смерть?

— Молчу-молчу, характер мягкий, — пожал я плечами. — Однако, его умирание может затянуться, а мне…

— Будьте же вы прокляты! — выкрикнул в этот миг Сэтору Мацуда.

Он взмахнул кистью, разжал пальцы и черный овал брелка взлетел вверх. В следующий миг прозвучал глухой взрыв, как будто взорвалась застоявшаяся фляжка с брагой. Вот только вместо браги по битуму разлетелось совсем другое вещество.

Я вздохнул и отвернулся. Шакко же продолжала смотреть, словно старалась запомнить мельчайшие подробности смерти своего заклятого врага.

— Сколько всего было. Сколько грязи, сколько смертей и всё только из-за одного ублюдка. Сейчас мир стал гораздо чище.

— Чище? Да в мире подобных Сэтору не один и не два… — покачал я головой.

— Знаешь, я думала, что будет облегчение, когда увижу его смерть. Я ждала этой секунды, но сейчас… Сейчас какое-то опустошение, как будто из меня вытащили застарелую боль, а вместе с ней и все остальные чувства.

— Чувства вернутся, а вот боль… Отпусти её. Твои родители отомщены, ты не должна больше мучиться. Если тебя это утешит, то смерть Сэтору ещё не конец — после смерти его ожидает одна очень властная особа. И могу тебя уверить, что она тоже отомстит за твоих родителей…

Шакко взглянула на меня глазами, полными слез. Несмело растянула губы в улыбке и вытерла глаза.

— Это… Пойдем, что ли? — тронул я её за плечо. — У меня ещё кое-какие дела остались…