Алла Пинейру - Колыбель Героев

Однако ирчи, вопреки заблуждениям непросвещенных, не бессмертны. Я держался так долго, как не удавалось еще никому до меня — за пределами моих гор пролетело немало столетий. Но однажды настало и мое время уйти. Пришел мой час в последний раз взглянуть на осколок Ригнальяра, который все это время лежал в некогда прекрасном, а теперь частично заваленном подземном коридоре, и сделать один единственный шаг назад, сливаясь со скалой. Видели ли вы хоть раз, как умирают ирчи? Нет, мы не становимся каменными статуями, какие бы сказки не рассказывали там, на поверхности. Мы просто делаем шаг назад и растворяемся в безмолвной прохладе живого виннейского камня. Или в один миг рассыпаемся множеством гладких разноцветных камешков на берегу реки.

Последним, что я видел, прежде чем тьма и покой навсегда завладели мной, был Ригнальяр. В моем видении он снова менялся — зарастал, как живой, отколотый мною край, и камень становился ровным. Расы ирчей больше не осталось — ни живой, ни мертвой.

Не осталось и памяти о ней, даже на том могущественном артефакте, который ирчи когда-то создали собственными руками.

Глава 46

— Эй, длинный, тебе кто-нибудь говорил, что со своей огромной книжкой ты так выглядишь… ухохочешься просто!

Ючу показалось, что он все еще грезит наяву. Но в отличие от истории последнего ирча, которую маг лицезрел как будто бы глазами главного действующего лица, в теперешней картинке не было совершенно ничего трагического и возвышенного. На Юча смотрели мутные глаза раскрасневшейся от сдерживаемого смеха Алаты. Девушка сидела прямо на полу, едва ли не на осколке легендарного Ригнальяра. Рядом дружно хрюкали от смеха Эш, Азаль и Натэя — все трое обнимались, мигом забыв о молчаливой враждебности между отвергнутой магичкой и сладкой парочкой «воин-сайг». Шактаяр — воплощение ироничности и вместе с тем здравого смысла — теперь погибал от хохота, привалившись к каменной стене и судорожно согнувшись пополам.

Первой мыслью Юча было, что он все еще не очнулся от странных видений, насылаемых мертвым, но все еще могущественным осколком Ригнальяра и не менее мертвым и могущественным ирчем. Маг даже ущипнул себя раз или два. Не помогло. Всеобщая истерика спутников Юча — палец покажи, умрут от смеха! — продолжалась.

— Ой не могу! — стонала Натэя. — Все эти лабиринты, надо же было столько выкопать! Как будто сидишь в кишках у какого-нибудь огромного ирча величиной с гору!

Незатейливая шутка магички была встречена восторженным воем и новыми приступами сдавленного хрюкания и всхлипываний.

— В кишках! — аларинец хлопал себя по коленям и тряс головой, от чего его роскошные черные с золотистыми прядями волосы превратились в сплошной колтун. — В кишках у ирча! Я, аларинец, сижу в пузе какой-то каменной твари! О великий Оллохор, я сейчас лопну от смеха!

— У этого вашего бога такое идиотское имя! — всхлипнул Эш. — Ол-ло-хор, ой держите меня, девочки!

«Девочки» послушно держали и хихикали не переставая, в том числе Азаль, которой с ее путаницей в ипостасях хихикать так по-человечески вообще-то не полагалось.

— А у вашей богини и имени-то нет! — сквозь хохот выдавил темный. — Единственная, это ж надо было придумать! О моя Единственная, ниспошли мне удачи в бою! Не могу, не могу больше!

Сердце Юча тревожно колотилось в ребра. Его спутники сошли с ума, в этом не было никакого сомнения. Если уж аларинец не вызывает на дуэль тех, кто оскорбил имя бога темных, а Натэя и Азаль не вцепились друг другу в глотки за внимание обнимающего обеих Эша… Неужели этот проклятый камень, даже будучи даже давно отжившим свое мертвым осколком артефакта, имеет такую власть над разумом? И почему тогда он, Юч, смог избежать общей участи? Он ведь тоже коснулся камня и тоже видел историю осколка.

«Потому что я особенный, и всякие куски артефактов мне не страшны», — радостно подала голос ючева гордость.

«Потому что ты и так безумен, дальше некуда», — ехидно возразил ей редко просыпающийся в маге внутренний критик. — «Так что в то время, как все нормальные сошли с ума, ты остался единственным вменяемым существом!»

«Как бы то ни было, нужно уводить ребят отсюда», — вставил свое веское слово здравый смысл. — «Есть надежда, что отойдя от камня на приличное расстояние, они придут в себя».

«И ты снова станешь всеобщим посмешищем», — не унимался внутренний критик.

«Может, оставим все как есть?» — вкрадчиво предложила гордость.

«И будем сидеть тут рядом с пятью хохочущими идиотами, наслаждаясь собственным превосходством, — мрачно обрисовал перспективу здравый смысл. — И помрем с голоду вместе с ними. Нет уж, лучше все-таки двигаться вперед. С друзьями или без них, но нужно попытаться найти выход из этого подземелья».

«Лучше все-таки с ними», — решительно вступила в разговор совесть.

«Что-то нас стало много, — снова встрял критик. — Тоже мне, единственное вменяемое существо! Это уже не раздвоение личности, это гораздо хуже!»

— Заткнулись все! — вслух рявкнул Юч. Вообще-то он имел ввиду свои разбушевавшиеся внутренние голоса, но от усиленного эхом крика мага тут же заткнулись его хохочущие спутники. Правда, всего на несколько мгновений. Вскоре они уже снова умирали со смеху, тыча пальцами в Юча.

— Такой грозный маг, шкруть меня сожри! — кривлялась Алата. — Сейчас как вдарит кому-нибудь своей книжкой-малышкой, искры из глаз посыплются!

— Малышкой! — взвыл Эш. — Книжкой-малышкой, держите меня!

— Мяяяяй! — вторила ему Азаль.

— Значит так, — Юч с трудом перекрикивал всеобщий кавардак. — Послушайте меня, вы не ведаете, что творите! Давайте уйдем отсюда. Шактаяр, ты ведь обещал, что приведешь нас в гости в свое родовое поместье, в Каэр! Но что-то пока не спешишь выполнять обещание. Я всегда полагал, что аларинцы держат данное слово.

Маг надеялся, что его слова заденут темного — его раса всегда очень трепетно относилась к вопросам чести. Но Шактаяру пламенная речь Юча показалась очередной шуткой, и темный с удвоенным энтузиазмом принялся бить себя по коленям. Его беззвучный смех то и дело переходил в кашель — даже тело аларинца не могло вынести такого продолжительного веселья, не пытаясь прекратить эту пытку хохотом.

«А вдруг от смеха можно умереть? — похолодел Юч, с ужасом глядя, как следом за Шактаяром стали кашлять сквозь смех и остальные. — Что мне делать? Я обязан вывести их отсюда. Тут становится все меньше воздуха, кажется даже у меня темнеет в глазах. Или это от голода? Вот и магический свет стал тускнеть, у меня все меньше сил, чтобы его поддерживать… С другой стороны, куда я их поведу? До этого нашим предводителем был Шактаяр, только он чувствовал направление. А если он никогда не придет в себя?! Мы будем плутать в этих подземельях, пока не упадем замертво от голода и усталости!»