Дэннис Фун - Вольный странник

«ХВАТАЙ ЕЕ!» — ВОПИТ СТЕРВЯТНИК.

ПЕРЕГОВОРЫ СОРВАНЫ, СТАРУШКА-КОЗОЧКА ИСЧЕЗАЕТ, И НА НИХ БРОСАЮТСЯ ЧЕТВЕРО ДРУГИХ ЛОВЦОВ ВИДЕНИЙ. ПУМА ВЦЕПЛЯЕТСЯ В СПИНУ КОРДАНА. СТЕРВЯТНИК ВЫДЕЛЯЕТ КАКУЮ-ТО МЕРЗКУЮ ЖИДКОСТЬ И МЕЧЕТСЯ В ПАНИКЕ, КОЛОТЯ ЛАПАМИ ПРОСТРАНСТВО. СТАРАЯСЬ ОКАЗАТЬСЯ ПОДАЛЬШЕ ОТ КОГТЕЙ КОРДАНА, СТОУВ НАНОСИТ УДАР МЕДВЕДЮ. ВИЛЛУМ БРОСАЕТСЯ НА ХОЛКУ РОСОМАХЕ, ПЫТАЯСЬ РАЗОРВАТЬ ЕЙ КОГТЯМИ ГЛОТКУ. ПОТОМ, ПЕРЕЛЕТЕВ НА ГОЛОВУ ПУМЕ, СТРЕМИТСЯ ВЫКЛЕВАТЬ ЕЙ ГЛАЗА.

НАПАВ ИСПОДТИШКА СЗАДИ, ГОРНОСТАЙ ВОНЗАЕТ ОСТРЫЕ ЗУБЫ В РУКУ СТОУВ, ВГРЫЗАЯСЬ В ЕЕ ПЛОТЬ. ВСПОМНИВ НАСТАВЛЕНИЯ ВИЛЛУМА, СТОУВ РАЗВОРАЧИВАЕТ КРИСТАЛЛИЧЕСКУЮ СЕТЬ И С ЕЕ ПОМОЩЬЮ ОТЦЕПЛЯЕТ ГОЛОВУ ГОРНОСТАЯ ОТ СВОЕЙ РУКИ. ЖИВОТНОЕ БЕШЕНО БЬЕТСЯ И ЦАРАПАЕТСЯ. ЕЙ МЕШАЮТ НЕПРЕРЫВНЫЕ НАСКОКИ МЕДВЕДЯ, КОТОРЫЕ ОНА ВЫНУЖДЕНА ОТБИВАТЬ, С СИЛОЙ УДАРЯЯ ЕГО НОГАМИ. НАДО СИЛЬНЕЕ ОПУТАТЬ СЕТЬЮ ГОРНОСТАЯ, НО БОРЬБА С ДВУМЯ ВРАГАМИ ОДНОВРЕМЕННО НЕ ДАЕТ ЕЙ СДЕЛАТЬ ЭТО. В КОНЦЕ КОНЦОВ ОНА ОБВИВАЕТ ШЕЮ МЕДВЕДЯ ДВУМЯ НОГАМИ, СЖИМАЕТ ИХ ИЗО ВСЕХ СИЛ, И НАГРАДОЙ ЕЙ СЛУЖИТ ХРУСТ ЛОМАЮЩИХСЯ КОСТЕЙ ЗВЕРЯ.

ПОКА ЛОВЦЫ ВИДЕНИЙ ПЕРЕГРУППИРОВЫВАЮТСЯ ДЛЯ СЛЕДУЮЩЕГО НАПАДЕНИЯ, СТОУВ ХВАТАЕТ КОРДАНА ЗА КРЫЛО, НАДЕЯСЬ ПЕРЕНЕСТИ ЕГО И СВОЕГО ПЛЕННИКА В БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО. ИСТОШНЫЙ ВОПЛЬ ПУМЫ ДАЕТ ЕЙ ПОНЯТЬ, ЧТО ВСКОРЕ ЗА НЕЙ ПОСЛЕДУЕТ ВИЛЛУМ.

В ТОТ МИГ, КОГДА СТОУВ ВЫРЫВАЕТСЯ ИЗ СТЕНЫ В ПРЕДЕЛЫ ВЛАДЫК, КОРДАН ВОНЗАЕТ В ГОРНОСТАЯ СВОИ СТРАШНЫЕ КОГТИ И ОТРЫВАЕТ ОТ ТЕЛА ДЕВОЧКИ.

«ТЫ МОЯ, ЛАНЯ!»

ДЕРГАЯСЬ ВО ВСЕ СТОРОНЫ И СТРЕМЯСЬ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО ВЫРВАТЬСЯ ИЗ КОГТЕЙ КОРДАНА, ГОРНОСТАЙ ТЯНЕТ ИХ ВСЕ ДАЛЬШЕ И ДАЛЬШЕ В СТОРОНУ СПИРАКАЛИ. СТОУВ ЗНАЕТ, ЧТО, ЕСЛИ ОНИ НЕ СМОГУТ ОСТАНОВИТЬСЯ, СКОРО ОКАЖУТСЯ В ЗОНЕ СМЕРТЕЛЬНОГО ДЕЙСТВИЯ СТРОЕНИЯ. КОРДАН С СИЛОЙ ТЯНЕТ ЛАНЮ В ПРОТИВОПОЛОЖНОМ НАПРАВЛЕНИИ, НО ГОРНОСТАЙ, ИЗЛОВЧИВШИСЬ, ОТКУСЫВАЕТ ЕМУ КОГОТЬ. СТЕРВЯТНИК ВИЗЖИТ ОТ БОЛИ И С СИЛОЙ БЬЕТ ГОРНОСТАЯ КРЫЛОМ.

«СДЕЛАЙ ЖЕ ЧТО-НИБУДЬ!» — КРИЧИТ ОН.

НО СТОУВ НЕ МОЖЕТ К НЕМУ ПРИБЛИЗИТЬСЯ — ЕЙ МЕШАЮТ СОБСТВЕННЫЕ РАЗМЕРЫ. ОНА НЕ В СОСТОЯНИИ ПРОБИТЬСЯ К СТЕРВЯТНИКУ, ПОТОМУ ЧТО ТОТ БЕСПРЕРЫВНО МАШЕТ КРЫЛЬЯМИ, ЧТОБЫ ОТОГНАТЬ ОТ СЕБЯ ЛАНЮ, И КОГДА ГОРНОСТАЙ ВОНЗАЕТ ЗУБЫ В ДРУГОЙ КОГОТЬ, СТЕРВЯТНИК ПОЧТИ ПЕРЕСТАЕТ СЕБЯ КОНТРОЛИРОВАТЬ.

ИМЕННО В ЭТОТ МОМЕНТ ИЗ СТЕНЫ ВОЗНИКАЕТ ВИЛЛУМ И НЫРЯЕТ К НИМ НА ПОМОЩЬ. СТОУВ КАЖЕТСЯ — ИЛИ ОНА ЭТО ВООБРАЖАЕТ? — ЧТО ВИЛЛУМ КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ СВЯЗАН С ЛАНЕЙ, КАК БУДТО ДАЖЕ МОЛЧА ЕЮ КОМАНДУЕТ. НО НЕ УСПЕВАЕТ ОН К НЕЙ ПРИБЛИЗИТЬСЯ, КАК ГОРНОСТАЯ ОХВАТЫВАЕТ ОСЛЕПИТЕЛЬНОЕ ПЛАМЯ И ЕГО ПОГЛОЩАЕТ НЕНАСЫТНАЯ ПЕННАЯ УТРОБА СПИРАКАЛИ.

СТОУВ ОХВАТЫВАЕТ РАЗДИРАЮЩЕЕ ДУШУ ГОРЕ. ОСЛЕПЛЕННАЯ БЕЗЫСХОДНЫМ ОТЧАЯНИЕМ, ОНА КАМНЕМ ПАДАЕТ ВНИЗ.

ВИЛЛУМ ПАРИТ РЯДОМ С НЕЙ.

«С ТОБОЙ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?»

«Я НЕ ЗНАЮ…» — ГОЛОС ЕЕ ЗАМИРАЕТ.

ЕЙ ТРУДНО ГОВОРИТЬ, ГОРЛО ПЕРЕХВАТИЛ МУЧИТЕЛЬНЫЙ СПАЗМ. ОНА ЗНАЕТ, ЧТО ВИЛЛУМ РЯДОМ, ЧТО ОН ПОМОГАЕТ ЕЙ ВСПЛЫТЬ НА ПОВЕРХНОСТЬ, НО ЭТО НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ, ПОТОМУ ЧТО ОНА ТОНЕТ В ОМУТЕ ГОРЯ.

ПЛЯЖ НА ОТЛОГОМ БЕРЕГУ МОРЯ. В ЗАСТЫВШИЕ ЛЕДЯНЫЕ ВОЛНЫ ВКЛИНИВАЕТСЯ СКАЛА, ГРЕБЕНЬ КАЖДОЙ ВОЛНЫ — НАСЕСТ ДЛЯ ОГРОМНОЙ ПТИЦЫ. ДЕВЯТЬ ОГРОМНЫХ ХИЩНЫХ ПТИЦ СИДЯТ НА ГРЕБНЯХ ЗАМЕРЗШИХ ВОЛН В ОЖИДАНИИ ИХ ПРИХОДА. ГЛАВНЫЙ СРЕДИ НИХ — ГРОМАДНЫЙ КРАСНЫЙ ОРЕЛ. НАДЗИРАТЕЛИ ХРИПЛО КРИЧАТ, ДАВАЯ ПОНЯТЬ, ЧТО ПОЩАДЫ НЕ БУДЕТ. ОРЕЛ НЕ ОТВОДИТ ГЛАЗ ОТ СТЕРВЯТНИКА. ПОДНЯВ ОГРОМНУЮ ЛАПУ, ОН ГИГАНТСКИМ КОГТЕМ БЬЕТ ПО ЛИЦУ КОРДАНА И РАЗДИРАЕТ ЕГО В КЛОЧЬЯ.

КОРДАН ИСТОШНО ВОПИТ.

«СТОУВ, ВИЛЛУМ — ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ В ГОРОД. БЫСТРО! — ГРОЗНО КОМАНДУЕТ ВЛАДЫКА, ПОТОМ ПЕРЕКЛЮЧАЕТСЯ НА КОРДАНА. — МЕНЯ ПРЕДАЛИ» — ГОВОРИТ ОН ТИХО, И КРОВЬ ОТ ЖУТИ СТЫНЕТ В ЖИЛАХ.

«ХРАНИТЕЛЬ, Я ЖИВУ, ЛИШЬ ЧТОБЫ СЛУЖИТЬ ТЕБЕ!»

«ТЕБЕ ЭТО НЕ УДАЛОСЬ».

Голоса стали доноситься до слуха Стоув, когда веки ее еще были сомкнуты.

— Ума не приложу, почему прервалась связь. — Голос Дария был так спокоен, что становилось страшно.

— Хранитель, она была достаточно сильна, чтобы дать нам возможность проникнуть в Стену.

— Но недостаточно сильна, чтобы вас там поддерживать.

— Именно так.

— Что-то блокировало поток энергии… Или, как ты говорил, мы отправили ее слишком рано, когда она еще не обрела полную силу. Хотя она ведь одного поймала, ведь так? Скажи мне, Виллум, кто это был?

— Горностай.

Стоув вдруг охватила невыносимая глубокая печаль. Почему? Она не понимала…

Казалось, Дарий поперхнулся, но он смеялся.

— Ланя! Я сам должен был догадаться! Она была готова на все, чтобы не попасться мне в руки.

Она предпочла смерть!

От этой мысли Стоув передернуло.

— В этой смерти, Виллум, я усматриваю занятную параллель. Ее мужем был ящер, с которым не так давно расправилась Наша Стоув. Феррел и Ланя были неразлучны долгие десятилетия. Они единственные могли соперничать с моим талантом в области строительства. Ты сам это понимаешь, ближе узнав, что такое Стена.

— Да, Архиепископ. Впечатляющее достижение! Надо продолжить ее исследование. Мы с Корданом были совершенно ею потрясены, но ради Нашей Стоув мы оба были готовы погибнуть.

— Если бы с Корданом это случилось, я получил бы свою награду. Дурак! Но мое огорчение отчасти смягчается тем, что больше у меня нет соперников. И Феррел мертв, и Ланя погибла. Хотелось бы мне это видеть собственными глазами.

Волна дикой ярости захлестнула Стоув так неожиданно и с такой силой, что она не смогла удержаться от крика, что-то содрогнулось в ней.

— Стоув! Стоув! — Она видела Виллума как в тумане. Взгляд его, казалось, проникал в ее разум. Он был так озабочен, смотрел на нее так пристально… Через какое-то время он снова взглянул на Дария. — Ты прав, Старейший. Все произошло слишком быстро.

— Да, — прошептал Дарий. — Слишком быстро. Но все же, Виллум, во многих отношениях не так быстро, как хотелось бы.

ГЮНТЕРЫ

ТОМ IV, СТАТЬЯ 7–8, РАЗДЕЛ 3, ПРИЛОЖЕНИЕ С, ОСОБЫЕ ТРЕБОВАНИЯ: ВНЕСТИ ПОПРАВКУ И ВКЛЮЧИТЬ ВИД GRYLLUS NIVEUS, ТАКЖЕ ИЗВЕСТНЫЙ ПОД НАЗВАНИЕМ «СНЕЖНЫЙ СВЕРЧОК».

Роун задыхался, ноги не слушались. Лампи бросился к нему, чтобы поддержать друга.

— Что с тобой? Что стряслось?

— Что-то случилось со Стоув… Сначала она была очень возбуждена, потом испугана, а после этого чем-то невероятно опечалена, как будто пережила страшное горе. А теперь я вообще ее не чувствую… Ничего не чувствую… От нее совсем ничего не доносится.

— А идти-то ты можешь?

Роун кивнул. Им надо было торопиться, чтобы не отстать от очкарика. Улицы, по которым он их вел, ничем не походили на роскошные, лощеные бульвары в центре Города. Тут повсюду валялись отбросы, среди которых сновали бездомные кошки, опрокинутые мусорные баки то и дело преграждали им путь. Здесь дома были сложены из кирпича. Многие окна были заколочены досками, некоторые постройки, казалось, возводились еще до Консолидации. Люди в обносках хлопали обшарпанными дверями, таращились на них пустыми глазами.