Вячеслав Шалыгин - Время Зверя

Сержант вставил в подствольный гранатомет своего автомата боеприпас и, кивнув остальным, вышел из храма…

Все было верно. Люди разделились на два лагеря: верующих и прочих. Причем первый был по-прежнему большим. Человек крайне изобретателен и всегда найдет оправдание своим кумирам. Люди гибли от мечей и молний крылатых воинов и все равно верили в их непогрешимость. Впрочем, к тому моменту я уже твердо решил, что разбираться между собой они будут самостоятельно, а я умываю руки. Я не сумел переубедить землян до вторжения безликих, а теперь мне было и вовсе не до того.

Я стоял на пороге Пространства и никак не мог проникнуть в родное Время. Путь мне преградили все те же псы. Теперь на земле подо мной было слишком много народа, и снова обмануть врага при помощи фокуса с атмосферным колодцем я не мог. Псы, теперь, после гибели коней, единственные животные Времени, никогда не славились покладистым характером, а с мозгами у них не было никаких проблем ввиду полного отсутствия этих самых мозгов, и все же раньше мне они нравились честностью и абсолютным бесстрашием. Я же не знал, что когда-нибудь испытаю всю степень их смелости на собственной шкуре.

Псы обошли меня по кругу и приготовились к схватке. Довольно долго они не решались сделать первый выпад, но потом вожак показал пример, и его зубы клацнули в паре сантиметров от моей ноги.

Напади эти твари организованно — победить их я бы не смог. Однако они бросались на меня без энтузиазма и одиночными наскоками потому, что были прекрасными бойцами, но все же не самоубийцами. Я отмахивался от них как умел, но в результате все-таки оказался на земле. Двадцать истекающих кровью псов окружили меня, скаля свои огромные клыки и брызжа слюной. Я ушел глубоко под землю и, вынырнув из скалистой породы позади окружения, разорвал пятерых. Оставшиеся твари быстренько перестроились и наконец-то сообразили напасть всем гуртом.

Перед тем, как навсегда уйти из жизни, я бросил прощальный взгляд на север и нашел Дашу. Умереть в бою я был согласен, но только имея перед глазами её образ…

— Бойчук, убери с дороги эту сумасшедшую! — заорал, высовываясь из люка, перепачканный сажей лейтенант.

На пути его танка встала высокая девица с распущенными золотистыми волосами и с длинным узким мечом в руке. Она была одета в какой-то облегающий серый костюм, а справа и слева от неё сидели, высунув розовые языки, огромные волкодавы. Собаки чутко отреагировали на голос офицера. Они сразу же вскочили на все четыре лапы и грозно зарычали. Спрыгнувший с брони рядовой Бойчук опасливо поднял автомат и попятился.

— Девушка, освободите проезжую часть! — не слишком уверенно потребовал он и снова покосился на собак.

— Вы должны ехать за мной, — заявила девица так спокойно, что в душе рядового не осталось и тени сомнения в справедливости её требования. Он растерянно оглянулся на лейтенанта и кивнул.

Офицер, не расслышав в постоянном грохоте взрывов, что говорят на земле, тоже выбрался из машины и спрыгнул на промятый многочисленными гусеницами горячий асфальт шоссе. Налетевший порыв ветра принес изрядную порцию дыма, пепла и сажи, заставив лейтенанта на секунду зажмуриться. Когда он открыл глаза, девушка уже стояла рядом, пытаясь взять его за руку. Офицер сначала отпрянул, но затем, устыдившись своей реакции на мирный жест красавицы, пожал протянутую ладонь.

— Даша, — представилась девушка.

— Андрей, — ответил лейтенант и почему-то покраснел.

— Их главные силы атакуют завод Адамова, слышали о таком?

— Кто же о нем не слышал? — офицер кивнул. — Но у меня приказ, я не могу…

— У вас приказ отступать, — Даша улыбнулась, но не осуждая, а приободряя лейтенанта, — поэтому вы его не нарушите, ведь завод пока что в тылу.

— Какой же это тыл, если туда прорвались главные силы противника? — вмешался Бойчук.

Вместо ответа в его живот дружелюбно ткнулась огромная морда одного из волкодавов. Рядовой замолчал, примирительно поднял руки и сделал шаг назад.

— Определенной линии фронта здесь нет, так что отступать нам некуда, — вдруг поддержал Дашу лейтенант и многозначительно посмотрел на Бойчука. — Пауз для перегруппировки и пополнения боекомплекта тоже не предвидится. Связи с командным пунктом никакой, так что нам остается лишь проявлять инициативу…

— Вам виднее, — буркнул солдат и осторожно потрепал сидящую у его ноги собаку по загривку. Пес вежливо вильнул обрубком хвоста и посмотрел на хозяйку.

Даша снова улыбнулась и легко запрыгнула на броню. За ней последовали оба её верных телохранителя и прибившийся к танкистам рядовой Бойчук.

Лейтенант махнул рукой остановившимся позади машинам и занял свое место внутри головного танка. Четыре машины, все, что осталось от танкового полка, засвистели турбинами и, легко развернувшись, двинулись на восток, перпендикулярно прежнему маршруту.

Молодой офицер чувствовал сильнейший эмоциональный подъем, словно стоял на пороге победы, а все самые красивые девушки мира ждали его с букетами цветов сразу же за этой невидимой чертой. Невольно прочитав его наивные, но смелые мысли, Даша горько усмехнулась. Этот парень пока ещё не понял, с кем ему довелось сразиться, поскольку ничего ужасного в противнике он не видел. Все эти тени, клубы тяжелого тумана и крылатые существа с гладкими, как задницы, физиономиями умирали, истекая синей жидкостью, вполне в рамках человеческих представлений об уязвимости. Только попасть в них было чрезвычайно трудно, и снаряды калибром меньше ста миллиметров их не брали…

Мне почти пришел конец, но в спину нацелившегося на мое горло вожака стаи внезапно врезался прилично начиненный взрывчаткой реактивный снаряд. Пса разорвало на восхитительно мелкие кусочки. Я бросил взгляд на подоспевших союзников и с удивлением обнаружил, что этот изрядно потрепанный танковый отряд привела моя Даша. Вернее, бронированные машины давно вели бой на данном участке, а вот прицелиться им помогла моя спасительница, поскольку только она видела точные контуры противника. Для всех остальных землян сохранявшие истинный облик псы были лишь навевающими ужас тенями.

Как бы то ни было, танки сорвали атаку тварей и дали мне возможность сократить численность врага ещё на пять голов. Оставшиеся, однако, не сдавались. Они самонадеянно выделили на усмирение людей лишь троих псов из своего арьергарда и снова набросились на меня всей оставшейся сворой. Такая настойчивость начинала меня раздражать. Вместо того чтобы продолжить потасовку, я взвился в небо и, выиграв при помощи этого нехитрого маневра пару секунд, использовал их на подготовку к произнесению Слова.