Ольга Золотухина - Гостиница Четыре стихии

- Отойдите-ка, мальцы, и девицу-красавицу с собой захватите. А этот басурманин пусть отведает, каков на вкус богатырь сильно русский! У-у, морда какая бесовская! У всех у вас - морды, у-уу!

- Ты слышала, старая женщина, он принял наш вызов. Согласно уговору, он

наш.

Горны не дали фее-крёстной вставить ни слова в противовес. Дикая Охота поднялась над травой мёртвенно-молчащей сворой и нависла над жертвами (Дичь привела с собой целую стаю? так даже интереснее...). Сизая дымка слила в сплошную полосу ужаса Короля, Королеву, их поданных, борзых и благородных некогда скакунов. Богатырь мужественно прижимал к широкой груди дрожащую принцессу, другой рукой воинственно выставил копьё. Чук, Гек и Том Сойер, раскрыв рты, взирали на приближающийся кошмар как на пиратский корабль: неумолимо опасный, но такой интересный, словно они и не в Сказке жили!

124

Самонадеянность и Традиция Диких Охотников принесла их в самые лапы Неожиданности. Из оврага, единственно разделявшего стены Гостиницы и неумолимость ночного кошмара, одна за другой выплыли женские фигурки и преградили Охоте путь. Призрачные скакуны зашлись в дружной беззвучной истерике, взбили копытами несущий их туман. Всадники бесполезно охаживали крутые бока шпорами и плетьми. Лошади отказывались повиноваться, прижимая уши

-- норовя пойти наутёк.

- Эт-то ещё что за цацы? Девицы, а ну-ка отойдите в сторонку да подождите немного! Не след в такой час по лесу идти по грибы да ягоды: ишь, какая тут неприятность делается!

В ответ - прежнее молчание. Кто-то из мальчишек подпрыгнул на месте, хлопнул в ладоши и брякнул "здорово!". Женщины оживились при виде реакции скакунов и их Охотников и, как по команде, двинулись навстречу. Лошади бесновались. Охотники, завернувшись в изъеденные временем плащи, дёрнули поводы и развернули скакунов обратно в лес. Незнакомки припустили следом с весёлым, на грани сумасшествия, смехом. Вот здесь настала очередь младших постояльцев Гостиницы по-настоящему испугаться. Потому что волк не побежит от кролика, если клыки и когти у того не будут длиннее.

- Кто они такие? - принцесса воззрилась на богатыря как на последний оплот знания.

- А пёс их разберёт, что за блаженные. Пойдём-ка отсюда, царевна, пока о нас не вспомнили...

На балконе тем временем снова творилось невообразимое столпотворение. Багдадский вор, от скуки полчаса назад обокравший соседей и вернувший все ценности на законные места, сейчас проявил едва ли не самый живой интерес к безумным незнакомкам. Страшила, в последнее время увлёкшийся психоанализом, не мог пропустить мимо себя столь любопытное происшествие. Великий потрошитель чужих кошельков искоса взглянул на соломенного человека и, поморщившись, пояснил:

- Такие красивые женщины достойны райских садов и блаженного имени гурии. Когда же они поворачивают против тебя, то нет более подходящего для них прозвания, чем фурия. Плохие женщины. Ненастоящие.

- Зато, кажется, вполне осязаемые! - вмешался Храбрый Портняжка. - Не знаю, что именно между ними там происходит, но испуганный лес сейчас явно не тянет на прозвище райского сада.

- Это невероятно! - откликнулась фея-крёстная. - Такого просто не существует в природе! По крайней мере, впервые сталкиваюсь с подобным ужасным колдовством! Вы правы, уважаемый багдадский вор, коварство заклинания присуще восточной магии. Я слышала о чёрных кудесниках Семи Пустынь и творимых ими тёмных обрядах... Ох! Не может быть! Вы тоже слышите крики Охотников? Такое чувство, что их...

- Съедают, - шепнул фее прямо в лицо сгущающийся ночной воздух.

Тётушка взвизгнула и присела от неожиданности. Фигура соткалась из сиренево-чёрной дымки и кинулась на жертву. Но натолкнулась на непреодолимую стену непонимания. В захватчицу полетели фосфорные фонари, ваза с фруктами, оглушительный свист известного исполнительства, корзинка с пирожками и в довершении всего пара спелых молодильных яблочек. Демонесса с яростным криком

125

была оттиснута за пределы перил и отделена от стен Гостиницы закипающим пространственным соком. Как бы то ни было, но благополучие постояльцев для Гостиницы было важнее, даже в отсутствии её законной Хозяйки.

- Кошмар-р-р! Кошмар-р-р! Кошмар-р-р! - попугай спустился низко над макушками жильцов и задевал беспокойными крыльями головы. Иван-царевич достал из кармана последнее припасённое яблочко и замахнулся на вредную птицу. Попугай поспешил ретироваться. - Вар-р-рвар-р-р! Вар-р-рвар-р-р!

- Как бы ни было там, он прав, - высоким слогом провозгласил Хирон. - Нужно срочно найти Зизи и связаться нам с Зеркалами. У тех фурий был бурный нрав и воинственно их знамя...

-- * *

Хасан подтянул чёрные кожаные перчатки и втянул голову в плечи.

"Слева заходи", - коротко скомандовал молодой колдун Малику. Макака двигалась с лёгкостью и точностью саранчи, не в пример своему хозяину. Могущества Хасана хватило лишь на то, чтобы заставить оцепенеть петуха, курицы магии не поддавались - воистину чудесные птицы! При такой поразительной глупости - такая изумительная защита; молодому колдуну не хотелось думать, что причина не действующего проклятия - в его собственных ошибках. Тем более что соляным столбом замерший в дверях курятника петух был живым подтверждением его боеспособности.

- Ку-у-ура, кура, кура, кура, - ласково подзывал Хасан.

-- вдовы, содержавшей замок чёрных колдунов в благословенном Багдаде, было много домашней птицы, но составляющие для заклинаний она добывала сама. Ещё не хватало великим и ужасным кудесникам Семи Пустынь лично гонять по подворью квохчущие ингредиенты! Подумав так, Хасан застонал как от зубной боли: совсем по-другому ему представлялся путь к безраздельной власти на миром!

Глупые птицы, сбившиеся под насестами в кучку, перепугано закудахтали и ринулись врассыпную. Вскрикнув, молодой колдун рванулся наперерез избранной чёрной курице, распахнул объятия для дружеской встречи, поскользнулся на курином помёте и рухнул плашмя на земляной пол. Малик, изготовившийся для прыжка, повис, зацепившись хвостом, на жерди. Распластавшись в форме морской звезды, будущий повелитель мира с воем прокатился на животе через половину курятника и в довершение злоключений врезался в стену, прижимая наименее расторопных наседок.

Воздух заполнился возмущённым квохтаньем, фыркнул фейерверком белых, рыжих и чёрных перьев. В последний момент, абсолютно безотчётно, как и совершается большинство великих дел, Хасан всё же успел сомкнуть объятия на подвижном теле проклятой птицы. Малик сдержанно поаплодировал.